Читать интересную книгу У Адских Врат - Итан Блэк

— В свое время я тоже искал «Гусара», — раздается рядом голос Чипа Ливанта, эксперта по затонувшим судам. — Десять лет назад.

Как и все члены команды, они одеты в белые комбинезоны с надписью «МУТФ» — «Мореходное училище Торгового флота» — на спине. Для любого стороннего наблюдателя они ничем не отличаются от дюжины курсантов и сотрудников академии, помогающих доставить новый плавучий класс на место.

Грег сейчас на «Мэри-Энн», получает указания от речного лоцмана, третьего человека на мостике. Устроить Воорта на транспортник — его идея: «Вам обязательно, непременно нужно увидеть реку сверху!» Сейчас он время от времени отдает по радио указания буксирам, которые держатся поблизости, как рыба-лоцман. Подтолкнуть нос. Подтолкнуть корму. Отвязать канат. Адские Врата приближаются.

— Мы не нашли «Гусара», но я всегда верил, что он там, — говорит специалист.

Чип Ливант — энергичный седой человек с густыми зачесанными набок волосами и такими же густыми усами. В темных очках, узких джинсах, клетчатой рубашке и кроссовках «Саукони» он выглядит словно манекенщик из магазина «Гэп». Приставляет загорелую руку ко лбу и время от времени подносит к губам рацию, но ничего не говорит в нее. Издали будет казаться, что он работает. Воорт тоже каждые несколько минут разыгрывает похожее представление с рацией — для безопасности.

— Вижу кита! — восклицает Чип, глядя на северо-восток — на фибергласовую лодку на узкой петле канала в нескольких сотнях ярдов к югу от Адских Врат. Это недалеко от парка Астория, где Воорт нашел утопленника. Всего неделю назад.

Чувствуя, что в горле пересохло, Воорт читает на корме название. «Скиталец» (двадцать пять футов в длину) идет параллельно берегу и против течения, гораздо медленнее, чем прочие моторизованные суда. На корме две фигуры: один человек согнулся над мотком троса, возится с каким-то механизмом, другой стоит перед монитором компьютера. Третий человек — под навесом — управляет лодкой.

«На меня напали трое. На этой лодке трое».

— Если они ловят рыбу, значит, «Гусара» не нашли, — замечает Чип, переводя взгляд на корму. Воорт замечает, как в тридцати футах позади «Скитальца» что-то серебристое несется по воде, словно голодная барракуда.

— Вы уверены?

Его захлестывает волна разочарования. Теория, которую он изложил Эве — что клад тайно нашли, — вчера ночью имела смысл.

«Что я упустил?»

— Может, они только притворяются, что ищут, — говорит он, — Может, они уже нашли. Пометили место. А теперь разыгрывают представление, чтобы обмануть инвесторов. А ночью поднимают клад.

— Такое однажды было во Флориде, — подтверждает Чип Ливант.

Настроение Воорта улучшается.

— Но здесь об этом забудьте.

Воорт вздыхает. Если Грег говорит, что это лучший специалист, значит, он лучший. Чип работал по всему Восточному побережью, поднимал суда, затонувшие на рифах, в реках, в портах, на глубоководье. «Он погружался по заданию ВМС в Персидском заливе, — рассказал Грег. — Думаю, он и сейчас ныряет, но ни за что не признается».

Лицо, красивое, как у кинозвезды, хмурится.

— При таком течении, — объясняет Чип, — если что-то находишь, надо поднимать сразу, пока не унесло. Помечаешь место буйком либо бросаешь канат с крюком и быстренько спускаешься. Там внизу видимость максимум восемь дюймов, а течение может снести незакрепленную находку на четыре мили в любую сторону в зависимости от направления волны. Нельзя тратить время впустую, если удалось найти что-то пропавшее двести лет назад. Притворишься, что ничего нет, а через полчаса и правда ничего не будет. А метку там, где тысячи людей в твое отсутствие ее заметят и полезут проверять, тоже нельзя оставить.

— Так они и вправду ловят, — говорит Воорт. В глубине души он все время сомневался, что здесь действительно может быть клад.

Чип не отвечает. Он наклоняется вперед, снова с интересом уставившись в бинокль.

— С другой стороны… — начинает он и замолкает.

— Что?

— Хм-м-м-м-м-м…

Лучи солнца блестят на темной, мутной воде. Жаркий день, голубое небо. Сопровождавшая их канонерская лодка береговой охраны отстала в полумиле к северу от ООН, чтоб перехватить приближающуюся яхту.

— Что там такое? — не выдерживает Воорт; молчание Чипа невыносимо.

— Видите трос, закрепленный на рыбе?

— Они вытягивают ее.

— Это «Клайн-3000», буксируемый эхотрал бокового обзора. Из-за формы называется «рыбой». Определенно не «Джеометрикс». Так! Трос закреплен наверху в центре. Клиновидные серебристо-черные хвостовые плавники. Так! «Клайн».

— А можно то же самое — и по-английски?

Мимо проплывают северная оконечность Манхэттена и темный канал — место впадения Гарлем-Ривер. В воздухе пахнет солью, дизельным топливом, едкими абразивными смесями, которыми курсанты несколько дней отмывали корабль.

— Простите, — задумчиво бормочет Чип. — Просто…

— Просто — что?

— Ну, если используется боковой обзор, чтобы найти что-то погруженное в ил, значит, ищут ориентиры, понимаете? Не что-то конкретное. Видите того типа у монитора? Когда рыба идет над дном, он получает картинку, вроде аэрофотосъемки. Но корабль с сокровищами погружен в ил, поэтому он ищет контуры на дне или, может быть, торчащие обломки.

— И что это значит? — спрашивает Воорт, стараясь сдержать нетерпение, понимая только, что специалисту что-то кажется странным.

— Все работают по-разному. — Чип идет на попятный.

— Просто скажите то, что собирались сказать.

Не-а. Чип — технарь и не может говорить как обычный человек. Он начинает с мелочей. Шаг за шагом ведет слушателя по всему процессу. Сводит с ума, ждет, пока вы сами сделаете выводы. Он всегда строит рассуждения шаг за шагом, выискивая изъяны в собственных логических построениях.

— Что ж, георадар тоже можно использовать, но в условиях эстуария я бы не стал. В пресной воде, конечно, но в Нью-Йорке из-за солености воды чувствительность радара меньше, импульсы рассеиваются. Все равно что смазанная картинка по телевизору. Разве увидишь футбол? Боковой обзор лучше.

— Футбол? — удивляется Воорт.

Торговое судно потихоньку догоняет лодку. С высоты Воорту лучше видно корму: закрепленные цистерны с балластом, кучки ржавых механизмов или обломки лодочного оборудования. Видимо, все это поднято ныряльщиками.

Члены команды «Скитальца», занимающиеся оборудованием, не поднимают голов.

«Я все равно не смог бы их узнать».

— Что приводит нас к мысли о магнитометре, — продолжает Чип.

Воорт сдается. Поторопить этого типа невозможно.

— Магнитометры тоже похожи на торпеды. Они помогают искать зарытый в землю металл.

Внезапно Воорт понимает — или думает, что понимает.

Сердце колотится быстрее; он говорит:

— Так вы считаете, что они используют какое-то не то оборудование?

— Ну, это вопрос личных предпочтений, но если бы я искал «Гусара», то использовал бы что-нибудь другое.

Воорт смотрит на груду обломков, поднятых со дна. Подносит к глазам бинокль.

«Все, что они подняли, похоже на электронику. Или стекловолокно. Пластик. Все современное, не старое».

Кровь приливает к лицу, в душе вздымается волна уверенности.

— Они ищут не «Гусара», — говорит он. — Они ищут что-то другое.

Чип явно удивлен.

— Не понимаю. Зачем же просить разрешение? Зачем такие хлопоты?

Ну, разумеется, в этом есть смысл, еще какой смысл. Большой кусок мозаики встает на место. Теперь Воорт чувствует, что прав.

— Чтобы можно было спокойно нырять, несмотря на меры безопасности, — медленно начинает он. — В первый день береговая охрана устраивает проверку. Вы показываете разрешение. Они запоминают лодку. К ООН вы не приближаетесь. Становитесь частью пейзажа. Если ищешь что-то незаконное, нужно придумать, как законно обосновать, что находится там, где находишься.

— Так что же такое они ищут? — спрашивает Чип.

— Клад, — отвечает Воорт. — Только современный. Но какой?

Глава 12

Леон Бок чувствует запах бананов. Дурной знак.

«За мной наблюдают?»

Он ждет, пока пройдут корабли, и только потом позволяет себе оторвать взгляд от экрана и посмотреть им вслед. Буксиры — судя по трехцветным значкам, воортовские, — уходят на север, к вспененным водам Адских Врат.

Запах становится сильнее, но на борту «Скитальца» фруктов нет, здесь только наемники Бока, катушка троса, капли маслянистой речной воды и закрепленные цистерны с балластом.

Бананы возвращают в прошлое. Леону двенадцать, он снова убегает из приемной семьи, голодный и злой. И залезает в парижскую бакалейную лавку, где набрасывается на лакомства, которые иначе никогда бы не попробовал. Месье и мадам Де Лавери скорее заперли бы его в треклятый чулан, чем накормили чем-то, кроме объедков. Они повара, так их раз эдак, и всю жизнь охают и ахают из-за еды, как дети, разворачивающие рождественские подарки. Но никогда не поделятся с ним деликатесами, которыми он теперь объедается.