Читать интересную книгу На вулканах - Гарун Тазиев

Вскоре к нам присоединился Антонио Николозо, бродивший поблизости со своим коллегой Антонио Томазелли. Отрезавший обсерваторию поток лавы толщиной в два с лишним метра замедлил бег и уже начал затвердевать с поверхности. Антонио осторожно поставил правую ногу на один из почерневших камней в движущемся потоке лавы, потом левую, и поскольку камни стояли прочно, он пропрыгал по ним до самого здания обсерватории, вскарабкался на фасад, добрался до ниши над дверью, вытащил статуэтку пресвятой девы Марии и, сжимая ее в объятиях, вновь пересек по камням огненную реку.

Чуть позже сверху чудовищной пурпурной гусеницей наполз новый поток. Вокруг обсерватории сомкнулся второй покров лавы. Потом третий, четвертый, пятый... Наше милое убежище постепенно исчезало. Несколько часов спустя видна была уже только крыша с куполом для астрономических наблюдений, а вскоре исчезла и она.

Лава продолжала прибывать, и к настоящему времени обсерватория погребена под десятиметровым слоем базальта. Такая же участь постигла и конечную станцию канатной дороги - нелепейшее сооружение из железа и бетона, располагавшееся метрах в ста ниже по склону. Исчезновение ненавистной канатки меня слегка утешило, но нашей старой обсерватории мне было искренне жаль.

Минутой позже я осознал, какие блестящие перспективы открывает ее исчезновение! Как я уже говорил, вести наблюдения из старой обсерватории было практически невозможно. По крайней мере так обстояло дело до последнего извержения, которое ее и разрушило. Между тем, непрерывный характер вулканической деятельности Этны требует наличия обсерватории. Наша старая "оссерваторио" находилась у южного подножия по другую сторону от места обычных извержений (последнее излияние лавы явилось исключением), от северо-восточной бокки, от Вораджине и от бокки Нуова ее отгораживал колоссальный экран высотой в четыреста метров и шириной в полтора километра - вершинный конус...

За несколько лет до этого, в 1961 г., при поддержке Альфреда Ритмана, который в ту пору преподавал вулканологию в Катанийском университете, и его ученика Джордже Маринелли, профессора Пизанского университета, я основал Международный институт вулканологии. Мы неоднократно просили выделить необходимые средства для строительства новой обсерватории, откуда можно было бы наблюдать за непрерывной вулканической деятельностью и вести серьезные исследования. Заявки тонули одна за другой в трясине административной или университетской суеты. Здесь мафия была уж ни при чем: согласно закону Паркинсона, администрация с определенного уровня не нуждается ни в чьих услугах, чтобы действовать вполне неэффективно...

Год от года, по мере совершенствования приборов, я все более остро ощущал потребность в хорошей обсерватории. Ведь теперь, располагая соответствующими датчиками, можно было не только измерять температуры и скорости потоков (как это делалось еще задолго до нашего рождения), но и следить за изменениями других параметров, измерять которые мешала сложная обстановка извержения: химический состав эруптивных газов, удельное сопротивление глубоко залегающих пород, вариации локальных магнитных полей, потоки энергии, исходящие из жерла... И вот наконец за считанные минуты исчез решающий аргумент противников создания новой обсерватории.

В мире насчитываются десятки вулканологических лабораторий, но ни одна из них не располагается на столь непрерывно разнообразно проявляющем себя вулкане (а ведь разнообразие проявлений наиболее важный фактор для изучения и правильного понимания явлений) и в то же время столь доступном или, чтобы быть уж совсем точным относительно доступном, как Этна.

Поэтому, как только наша старая "оссерваторио" оказалась погребенной под лавами я вновь с упорством маньяка затянул свою песню. Наш добрый Ритман был же немолод, но к его мнению еще прислушивались. Меня очень поддерживал Маринелли, а его бывший студент Франко Барбери, ставший выдающимся ученым занимал высокий пост в итальянском Национальном совете по научным исследованиям. Кредиты были отпущены и мы могли начать строить обсерваторию достойную Этны и современной науки.

Нужно было выбрать место. Это следовало сделать так, чтобы иметь возможность с удобством вести наблюдения и измерения не подвергаясь в то же время ненужному риску: исчезновение старой Этнейской обсерватории должно было послужить нам уроком. Предстояло не только застраховать здание от разрушения, надо было по возможности защитить обсерваторию от потоков лавы и падения вулканических глыб. А таких удобных мест на всей верхней Этне раз-два и обчелся...

С Леттерио Виллари, заменившим ушедшего на пенсию Ритмана, мы долго обсуждали этот вопрос и в конце концов остановились на двух возможных точках: Монтаньола на южном склоне и Пицци Денери - на северо-восточном. Само собой, каждый из двух вариантов имел свои достоинства и недостатки. В итоге мы выбрали Пицци Денери.

Франко Барбери обеспечил нам в Риме кредиты, а Виллари поручил группе катанийских архитекторов подготовить проект. План был представлен, мы его обсудили и приняли. Однако из-за охватившего весь мир, в том числе и Италию, экономического кризиса, а также из-за неповоротливости администрации прошло несколько лет, прежде чем деньги были нам действительно отпущены и мы смогли развернуть строительные работы. Они в свою очередь также затянулись не на один год, в частности потому, что, как мы убедились на примере "Башни Философа", строить на верхних склонах Этны летом очень трудно, а зимой невозможно.

Зима на Этне такая, что впору позавидовать и Альпам. Она начинается еще до ноября и, бывает, длится до мая. Я своими глазами видел там шестиметровые толщи снега. Вьюги наметают огромные сугробы. Ветер дует со скоростью до двухсот километров в час, и ходить против такого ветра нелегко даже сильным, тренированным людям. Выдаются там, конечно, и теплые солнечные дни, когда воздух прозрачен и настолько неподвижен, что над ярко сверкающими снеговыми хребтами гор видны Липарские острова, а по другую сторону - залив Аугусты, и еще дальше - Сиракузы. Но даже когда много дней и недель подряд на вершине стоит отличная ясная погода, вести работы мешает снег, засыпавший все - и подъездные дороги и саму площадку. Подняться туда можно только на лыжах, но зато спуск доставляет огромное удовольствие.

По проекту сооружение состояло из соединенных переходом двух отдельных строений, своей полукруглой формой напоминавших эскимосские иглу. Такие здания было легче построить, кроме того они имели целый ряд преимуществ, в первую очередь повышенную стойкость к вулканическим бомбам и сотрясению почвы. К тому же такая форма наиболее экономична с точки зрения отопления.

Года два работы велись еле-еле, и я уже начал беспокоиться, что они затянутся навечно. Но сицилийцы умеют работать, и возможно даже, что тяжелые условия их только раззадоривают. К 1980 г. новая "Оссерваторио Этнео" была готова. За те восемь лет, что прошли после принятия решения о строительстве, мы, основатели Института вулканологии, и вставший во главе его Лилло Виллари успели основательно поразмыслить о том, каким именно образом будем вести работу.

Больше всех заинтересован был, конечно, я, потому что меня как геолога-полевика само извержение интригует гораздо сильнее, чем моих друзей, которые намного охотней трудятся в лаборатории и обожают возиться с выплюнутыми вулканом камнями и минералами.

Не подлежало сомнению, что вулканологическая обсерватория - это еще и лаборатория, даже в первую очередь лаборатория. Однако, если учесть, что она затеряна среди враждебной природы на высоте 1800 м над уровнем моря и на удалении в тридцать километров от города, к тому же постоянно рискует оказаться отрезанной снегопадами или бурей, туманом или пургой, не говоря уже о вполне вероятном извержении, становится понятно, что подобная лаборатория должна манить к себе не обычных профессоров, а исследователей с авантюрным складом характера.

Мои итальянские друзья не относятся к последней категории. Для них вулканология хороша тем, что позволяет вырвать у природы ее секреты с помощью микроскопа, спектрографа, рентгенофлуориметра, сейсмографа и аппаратуры для химических анализов. Я тоже люблю открытия, но на пути активного поиска, в котором работа на земле, на местности настолько же важна, как и работа в лаборатории: я пришел в геологию, движимый любовью к природе, и любое соприкосновение с ней вселяет в меня буйную радость и придает мне новые силы. Как Антею!

В узком смысле вулканология, то есть наука об эруптивной деятельности, носит ярко выраженный полевой характер. И обсерватория всего лишь средство облегчить себе работу, ибо слишком часто исследования приходится вести в тяжелых условиях. А то и просто в невыносимых. Поэтому-то мы с коллегами, вдоволь натерпевшись от природных препятствий, часто заставлявших нас отступать, так стремились получить настоящую обсерваторию на склоне этого удобного вулкана. Мы расположили ее в месте, достаточно защищенном от извержений (если не считать колоссальных катаклизмов) и одновременно достаточно приближенном к местам обычной деятельности Этны. Причина же, по которой я выбрал Пицци Денери, а не Монтаньолу, состоит в том, что излишняя доступность последней вызывает поток экскурсантов - помеху, вредоносность которой невозможно переоценить.