пир с двумя принцами из Дерг-Дью. Молодые люди грозились вернуть земли своих предков, и Триан пообещал мир. В середине ужина слуги вынесли отрубленную голову черного быка – нашего символа смерти. И через двадцать минут отрубленные головы принцев были насажены на копья и висели на воротах нашего замка.
Вот как Благой верховный король поддерживал мир: набивал животы и при необходимости перерезал горло.
Но ничто из той истории не могло сравниться с ужасом, представшим передо мной сегодня.
И когда телевизионщики начали вкатывать свое оборудование в дальний конец зала, у меня уже скрутило живот.
Даже за миллион лет я никогда бы на такое не согласился – обедать наедине с каждой из принцесс и Авой. Но это была особая часть контракта. Без нее сделку расторгнут, и я снова увязну в горах долгов. Люди хотели заснять нас во время совместной трапезы и передать это своей нации вуайеристов. Шоу назвали «Этап свиданий».
Я потер ладонью подбородок, молча наблюдая, как передо мной расставляют оборудование. Однажды, посетив Версаль в человеческом царстве, я узнал, что король Людовик XIV позволял всем своим придворным близко знакомиться с его жизнью. Они наблюдали, как рожала его жена. Смотрели, как они засыпают и просыпаются.
Очевидно, этого и хотели люди – доступа в наш мир. Почувствовать себя одними из нас.
Как бы ненавистно мне это ни было, но я сделаю все, чтобы Благие были сыты и счастливы.
Пока вокруг суетились телевизионщики, устанавливая освещение и прикрепляя микрофон к моему костюму цвета индиго, мысли в голове перелетали от одного к другому.
Я снова отхлебнул вина, посмотрел на дверь. Продюсеры не сообщили, с какой женщиной будет первое свидание, и я поймал себя на желании, что первой войдет Ава.
Сообщили ли ей, чего сегодня ожидать? Она должна была для меня готовить. Какая глупость. Королева фейри не готовит, у членов королевской семьи есть слуги, которые делают это за нас. Да и я представить не мог, чтобы Ава готовила, учитывая, что она, похоже, обожала еду навынос.
Мне нужно от нее отвлечься. Как, собственно, я позволил Аве так глубоко пробраться в мою голову? И почему? Конечно, дело было в ее внешности – красивые пухлые губки, большие глаза, обрамленные черными ресницами, совершенное тело… то, как учащенно билось ее сердце и вспыхивали щеки, когда я к ней приближался.
Но многие женщины фейри красивы, однако же ни одна не заседала в моих мыслях так прочно. Может быть, я жаждал женщину, которой безразлично то, что я король? А еще она, казалось, боролась с собственным влечением ко мне. Этот факт вызывал у меня желание делать с ней самые откровенные вещи, какие только возможны, охотиться за ней по лесу, пока она не уступит своей страсти ко мне и не сорвет с себя одежду…
Разумеется, я не мог желать ее слишком сильно, поэтому изо всех сил подавил эти мысли и отогнал их прочь.
Когда дверь в дальнем конце зала открылась, мой взгляд упал на Морию. Она определенно знала, как привлечь к себе внимание.
На ней было длинное облегающее платье цвета слоновой кости. Бордовые волосы, украшенные яркими полевыми цветами, резко контрастировали с кремово-белой кожей. Я встал, пока она пересекала зал, камеры поворачивались за ней следом, чтобы запечатлеть ее грациозные движения. Она плыла по полу словно привидение.
Мория очень походила на свою сестру… но я не мог позволить себе сейчас думать об этом.
Вместо еды в ее руках была бутылка вина. Мория проскользнула за стол и опустилась на стул рядом со мной.
Я сел прямо, стараясь не обращать внимания на камеры, направленные прямо на меня.
– Спасибо, что присоединились ко мне, принцесса.
Она улыбнулась.
– Рада снова вас видеть. Мы же старинные друзья, верно? – Она приподняла бутылку вина. – Слуга? Откройте ее.
Из тени выскочил мужчина в униформе, размахивая штопором.
– Вы же не могли всерьез ожидать, что я буду готовить, Ваше Величество. – Она оперлась на руку, улыбаясь мне. – Что за нелепость?
– Я всего лишь ожидал вашего милого общества.
Когда-то я чувствовал себя удивительно свободно и уютно рядом с Морией. Но сейчас я ощущал только острое лезвие вины.
– Но это, разумеется, не все, что я принесла. Это вино с виноградника, который принадлежит моей семье уже тысячи лет. Когда-то он принадлежал королеве Мелюзине, одной из моих предков.
– История вашей семьи поистине благородна.
Благородна… и полна историй употребления крови. Что, честно говоря, заставило меня задуматься, когда дело дошло до вина, хотя я едва ли мог от него отказаться.
– Я бы с удовольствием как-нибудь показала вам наши замки, Ваше Величество. И виноградники на землях Дерг-Дью. – Мория улыбнулась. – Я слышала, что вы замечательно стреляете из лука верхом на лошади. Это правда? Мы должны вместе поохотиться.
– Я люблю лошадей.
Слуга налил два бокала вина и подвинул их через стол.
Мория подняла свой бокал с вином и откинулась на спинку стула.
– Охота – мое самое любимое занятие. Я упражняюсь каждый день после обеда. У меня самая красивая лошадь, Накелави. В отличие от других принцесс я езжу верхом и стреляю не хуже мужчины. Я весьма разборчива в своих суждениях о других женщинах и слышала, что вы тоже. Вот почему вы до сих пор не женились, не так ли? У вас утонченный вкус.
– У меня чрезвычайно высокие требования.
А именно: я не могу быть рядом с кем-то, кого могу полюбить.
Значит ли это, что я совершил ошибку с Авой?
Нет, она совершенно ясно высказала свое мнение обо мне. Для человека в моем положении я чувствовал себя слишком раскрепощенно рядом с той, которая меня совершенно не уважала.
Симпатичный богатый идиот. Это все фальшь.
Взгляд Мории стал острее, и я понял, что она, должно быть, почувствовала мою отстраненность.
Я приподнял брови, поощряя ее продолжать.
– Что касается меня, – произнесла принцесса, – то я не загоняю свое мнение в рамки, присущие слабому полу. Чтобы произвести на меня впечатление, женщина из Высших фейри должна быть такой же искусной, как и мужчина. Она должна ездить верхом и стрелять с идеальной точностью, прекрасно разбираться в классической литературе фейри. И конечно, не должна допускать ни единого скандала или сцены на публике.
– Конечно. – О чем она говорит?
Мория подавила смешок.
– Например, любые нелепые проявления вульгарности и пьяные выходки на публике вычеркнули бы кого-нибудь из моего списка знакомых. Вас же мне даже представить в подобном состоянии невозможно.
Если бы она увидела меня две недели назад, когда