Читать интересную книгу Тайны русской водки. Эпоха Иосифа Сталина - Александр Никишин

– Полковник, выпей сто грамм водки за успех Второго Украинского фронта!

Наступила тишина. Все повернулись к полковнику. Я хотел заступиться за него. Но он встал, вытянулся по стойке «смирно» и выпил. Вскоре на его высоком бледном лбу выступили капли пота…»

Но о маршале Коневе, «хозяине пирушки», Джилас отзывается с уважением. Именно из-за того, что тот «не пил». Причина, как пишет Джи-лас, была в том, что над маршалом «не было начальника, который мог бы ему приказывать; кроме того, у него были проблемы с печенью, и врачи запретили ему пить… Хотя он и потворствовал обжорству, поскольку придерживался официальной «философии» о том, что «людям надо иногда устраивать хорошие времена», сам он был выше этого, будучи уверенным в себе и в своих войсках на фронте…»

(Джилас, который, по его словам, «выпивал мало и осторожно, ссылаясь на головную боль», уважительно пишет и о маршале Жукове – тот тоже не пил, не позволял себе лишнего. Во всяком случае, при госте).

Он с восторгом пишет, как маршал Конев, оказавшись на передовой под огнем немецких минометов, притворялся, что смотрит в бинокль, а на самом деле краем глаза наблюдал за тем, как ведут себя его офицеры.

«Падали убитые и раненые, но он покинул пост только после того, как осмотр был закончен. В другой раз он был ранен шрапнелью в ногу. С него сняли сапог, сделали перевязку, но он остался на посту…»

(Они вообще в хорошем смысле упертые, советские маршалы. Внук К. Рокоссовского рассказывал, как его дед вместе с войсками провел под дождем целый день, не прячась под навес. Когда он приехал домой, «с него невозможно было снять промокший парадный мундир. Маме пришлось взять ножницы и разрезать мундир по швам…»)

До 1956 года (год ареста Джиласа «за инакомыслие») он хранил памятный подарок от Конева – советский пистолет. Единственное, что не принял Джилас, так это жестокости Конева, который, загнав чуть ли не сто тысяч немцев в «котел», разрешил «казакам рубить их столько, сколько они захотят»… «Они отрубали руки даже тем, кто поднимал их вверх в знак капитуляции», – с улыбкой рассказывал маршал».

Джилас, как он пишет, «не испытывал радости по поводу участи немцев»… Европейское воспитание?

Кстати, не кто иной, как Джилас, смелый молодой человек, верный соратник Тито, разговаривающий на русском языке без переводчика, довел до слез самого Сталина.

Оскорбив, как счел Сталин, сразу всю Рабоче-крестьянскую Красную армию.

Вот завязка этой истории.

Войдя в Белград осенью 1944 года, красноармейцы стали совершать нападения на мирных граждан и солдат югославской армии (121 случай изнасилования женщин, из которых 111 были изнасилованы и убиты, 1204 случая мародерства только в северо-восточной части Югославии). Как пишет Джилас, «противники коммунизма использовали эти инциденты… в своей борьбе против… коммунизма вообще…»

Проблема была и в том, что командование Красной армии оставалось глухим к жалобам на своих солдат.

Джилас обратился с претензией к главе советской миссии Корнееву, заявив, что «враги используют это против нас и сопоставляют нападения солдат Красной армии с поведением английских офицеров, которые не участвуют в подобных эксцессах…»

Что на это ответил подвыпивший русский генерал? Что он «самым решительным образом протестует против оскорбления Красной армии путем сравнения ее с армиями капиталистических стран». И все, разговор окончен!

История эта достигла ушей Сталина.

Зимой 1945 года в Москву едет группа югославских товарищей, и среди них проштрафившийся Джилас.

Сталин, по его словам, «собрал делегацию в полном составе в Кремле, устроил для нее, как обычно, банкет, а заодно и сцену, которая годилась бы только для шекспировских драм. Он подверг критике югославскую армию и то, как ею руководят. Однако лично он критиковал только меня. Да еще как! Он возбужденно говорил о трудностях Красной армии, об ужасах, которые ей приходилось преодолевать, ведя борьбу за тысячи километров от разрушенной страны. Плача, он выкрикнул:

– И эту армию оскорбил не кто иной, как Джилас!.. Человек, которого я так хорошо принимал!.. Неужели он не может понять солдата, который, пройдя тысячи километров сквозь кровь, огонь и смерть, развлечется с женщиной или прихватит какую-то мелочь?

Он часто поднимал тосты, льстя одному, шутя с другим, подкалывая третьего, поцеловал мою жену, потому что она была сербка, и опять проливал слезы…»

Поцеловав жену Джиласа, Сталин притворно-испуганно отшатнулся: ой-ой, его теперь обвинят в изнасиловании югославской женщины!

Джилас в растерянности. Что это? Актерская игра? Затаенная вражда? В любом случае психолог-Сталин не дает ему времени на размышление и предлагает мир. А какой мир без водки?

«Он налил мне стопку водки и предложил выпить за Красную армию, – вспоминает Джилас. – Не поняв сразу его намерения, я высказал пожелание выпить за его здоровье. «Нет-нет, – настаивал он, улыбаясь и внимательно глядя на меня, – просто за Красную армию! Как, вы не хотите выпить за Красную армию?»

Я, конечно, выпил, хотя даже у Сталина я старался не пить ничего, кроме пива, во-первых, потому, что алкоголь на меня плохо действует, а во-вторых, потому что пьянство не согласуется с моими взглядами, хотя я никогда и не был поборником трезвости…»

Кстати, любовь Джиласа к пиву Сталин прокомментировал очень своеобразно: «Джилас здесь пьет пиво, как немец, – он немец, ей-богу, немец».

По поводу «оскорбления» Красной армии Сталин высказался по-сталински просто: да, Красная армия не идеальна. Более того, в ней много людей, выпущенных из тюрем.

У Сталина своеобразное понимание освободительной миссии Красной армии. Он говорит честно: да, Красная армия не идеальна, но она «бьет немцев – и бьет их хороню, а остальное не имеет значения…»

Вот это «остальное не имеет значения» сослужило Красной армии плохую службу.

Сто тысяч изнасилованных немок в советской оккупационной зоне – это, если верить цифрам американцев и англичан. Германские источники утверждают: не было вообще ни одной не изнасилованной русскими немки.

Но досталось от бывших фронтовиков и жительницам СССР. Журнал «Власть» приводит доклад уполномоченного НКВД-НКГБ СССР по Литве Ткаченко: «Значительная часть офицерского сержантского и рядового состава почти во всех частях округа систематически пьянствует, грабит и убивает граждан, обворовывает квартиры и хозяйства, творит другие бесчинства над населением…»

Дальше идет список этих самых «бесчинств»: убит и ограблен милиционер; трое военнослужащих ворвались в общежитие и, угрожая оружием, изнасиловали трех гражданок; совершено три грабежа и изнасилована несовершеннолетняя; трое военных, будучи пьяными, приказали местному жителю раздеться, а потом его расстреляли; майор и капитан 6-й гвардейской армии, выпив лишнего, пристрелили на улице директора металлообрабатывающей фабрики, члена ВКП(б) и его зама.

Та же картина в Молдавии, в Украине, в Белоруссии.

И – на востоке страны, где выходят из Маньчжурии войска. Начальник УНКВД Хабаровского края Долгих сообщает, что демобилизованные военнослужащие ведут себя «крайне развязно, пьянствуют, занимаются хулиганством, бесцельной стрельбой, а в ряде случаев явным бандитизмом…» В Благовещенске группа военнослужащих ворвалась в квартиру рабочего Мишина и изнасиловала его жену, пригрозив автоматом.

В Хабаровске пьяные солдаты устроили пальбу в клубе молодежи, и были жертвы.

Причиной всех преступлений была водка, точнее, бессмысленное, звериное пьянство. Снимались стрессы военных лет. Коса шла на камень: я пять лет в окопах, а ты – в тылу ошивался! Получай! Чисто русские разборки.

Пьяный патруль застрелил замначальника СМЕРШ («Смерть шпионам!») в Литве. Эшелоны с фронтовиками превратились в шалманы на колесах. На станциях бойцы, высыпав из вагонов, кидались искать выпивку, круша станционные буфеты.

Милиция и отряды НКВД пытались сдержать пьяную толпу. Тогда на подмогу кидались орущими и крушащими все живое вагонами…

Похоже на рассказ Вересаева про финал Русско-японской войны 1905 года. Тогда, правда, армия драпала, теперь возвращалась с победой. А что тогда, то и сейчас – наружу почему-то рвалось самое низменное – пьяные вагоны, драки, стрельба, насилие…

Сталин, защищая честь Красной армии в беседе с югославами, привел, как он сам сказал, «интересный случай». Майор-летчик развлекался с женщиной. Рыцарь-инженер попробовал ее защитить. Майор застрелил инженера: «Ах ты, тыловой крот!» Его приговорили к смертной казни. Сталин его простил и отправил на фронт.

«Теперь он один из наших героев», – гордо сообщил Сталин. Сталин – хороший психолог, он тонко чувствует людей. Ну, застрелил человек человека, что тут такого? Так ведь исправился майор, стал героем. Сталин пьет за него, а на самом деле – за свою проницательность, свое знание человеческой психологии.