Пожав плечами, Манякин достал из кармана аккуратно сложенный обрывок газеты и прочитал:
— «Помолчав, словно бы стесняясь своей откровенности, М. смотрит на море, на щедрое южное солнце и вдруг встаёт. Отряхнув и лёгким движением поп…»
— Стоп! А теперь слушайте дальше, — сказал Юрцев: — «…и, лёгким движением поправив причёску М. улыбнулась и побежала к морю…»
— Что, что? — спросила Нина Астраханская. — Побежала?
— Да. Она весело побежала к морю, — повторил Юрцев. — Но это ещё не всё. Слушайте дальше. «Я посмотрел ей вслед. В памяти моей надолго остался светлый образ М. — отличной производственницы, прекрасной спортсменки и молодой матери. Удачи вам, счастья и хорошего отдыха!..»
— Погодите, погодите, кому «вам»? — спросил Ростислав Иваныч.
— Будем считать, что Манякину.
— А при чём здесь молодая мать?
И тут наступила пауза.
Первым её нарушил Манякин:
— Ну что, здорово я вас разыграл?
— Море смеялось, — сказал Юрцев. — Заседание продолжается. Мы будем все как один есть котлеты. А молодой матери самое время идти кормить ребёнка.
— Не остроумно, — сказал Манякин, вставая, и, уже уходя, бросил: — Если вы шуток не понимаете…
Аппарат
У нас в конторе работает некий Плешаков. Это довольно-таки молодой человек с высшим образованием. Я не знаю, чего он там кончал, но дело не в этом. Как сейчас помню, седьмого октября Плешаков объявил, что у него имеется новейший аппарат отечественного производства, который способен а точности определить, когда человек говорит правду и когда заливает. Если человек не врёт, аппарат молчит, но стоит только человеку отклониться от истины, аппарат подаёт сигнал при помощи зуммера — «ту-ту». Люди слышат сигнал и понимают, что имеет место тот или иной процент брехни.
Конечно, Плешакову большинство не поверило. А один наш сотрудник сказал, что нечто подобное он уже слышал, что существует где-то за рубежом так называемый детектор лжи. Плешаков сказал, что это совсем другое дело. Детектор выявляет нервные импульсы, а его аппарат выявляет сдвиги в системе звуковых выражений. Это я по памяти повторяю, за точность не ручаюсь.
Прошло два дня, и Плешаков принёс на работу свой аппарат. Установил и говорит: «Сейчас я его вам продемонстрирую в действии. Кто желает что-нибудь сказать?» Я первый вызвался, спрашиваю: «Можно мне?» Плешаков говорит: «Прошу!» Тогда я говорю: «Сегодня среда, десятое октября». Аппарат молчит, потому что я правду сказал. Тогда я подумал и говорю: «Торпедо» вчера выиграло у «Спартака» со счётом четырнадцать — ноль». Только я это сказал, аппарат сразу — ту-ту. Значит, неправда.
После такого опыта все очень заинтересовались аппаратом. Начался как раз обеденный перерыв, но в буфет никто не ушёл, все включились в проверку.
Плешаков говорит: «Прошу не высказываться хором, а то аппарат перегреется и начнёт буксовать».
И тут начали мы в порядке очереди подавать реплики по линии работы, и по личным вопросам.
Один товарищ из бухгалтерии по фамилии Швец говорит: «Рабочий день у нас начинается в восемь тридцать». Аппарат молчит, поскольку всё правильно.
А Швец продолжает: «Я, например, на работу не опаздываю». Аппарат — ту-ту. Кругом смеются, но пока что особо не удивляются: и без аппарата все в курсе — кто опаздывает, а кто не опаздывает. Когда народ засмеялся, Швец говорит: «Это сигнал был насчёт той пятницы, у меня была уважительная причина, я жену провожал в больницу». Аппарат — ту-ту. Швец уточняет: «Верней сказать, в поликлинику». Аппарат опять — ту-ту. Швец помолчал, потом говорит: «А до поликлиники я её проводил на рынок». Аппарат молчит: значит, теперь всё правильно.
Тогда один наш товарищ из производственного отдела говорит: «Мало мы друг друга критикуем, а самокритика — большая движущая сила». Опять аппарат молчит — всё правда, так оно и есть.
Тогда, думаю, и мне тоже пора сказануть по линии критики. Я говорю: «Несмотря на то что я недавно работаю, я уже полюбил наш коллектив, потому что он сплочённый и трудолюбивый». Аппарат: ту-ту. Я говорю: «Безусловно, имеются отдельные товарищи, которые в рабочее время решают кроссворды и болтают на разные темы». Аппарат молчит. Не сигналит. А я говорю: «Таких у нас один-два, не больше». Аппарат — туту. «Ну, не один-два, ладно, пусть четыре-пять». Аппарат — ту-ту. Тогда я говорю: «Скажем прямо, таких работничков у нас пока что хватает». Аппарат молчит и этим подтверждает мои слова.
Я думаю, чего бы мне ещё сказать, и как раз в эту минуту отворяется дверь и входит наш директор. Огляделся и спрашивает: «Собрание в обеденное время?.. Что тут у вас происходит?» Швец говорит: «У нас тут происходит испытание интересного аппарата».
Директор спрашивает: «Что за аппарат?»
Вижу, Плешаков с ответом не торопится, я даю краткое пояснение.
Директор, как и мы вначале, не поверил, говорит: «Кто-то решил над вами подшутить».
Тогда Плешаков говорит: «Вы так думаете? Если хотите, Антон Поликарпович, можете тоже принять участие в испытании. Скажите что-нибудь».
Директор говорит: «И скажу. Мне кажется, дорогие товарищи, что, находясь на работе, каждый должен заниматься своим делом. Прав я или нет?»
Аппарат молчит.
Директор спрашивает: «Почему же ваш аппарат не реагирует на мои слова?»
Плешаков ему говорит: «Молчание — знак согласия. Аппарат с вами абсолютно согласен».
Директор улыбается: «И правильно. Разве можно с руководством не соглашаться?»
Плешаковский аппарат молчит, и весь наш аппарат тоже молчит, но каждый, по глазам видно, про себя думает: когда же будет «ту-ту» в отношении директора?..
И, как бы угадывая это наше желание, Плешаков говорит: «Антон Поликарпович, вы вчера назначили мне явиться к вам сегодня в десять утра, а сами приехали в полвторого. Правильно?»
Аппарат молчит, и директор молчит, потом всё же отвечает: «Дело в том, что я был на совещании в главке».
И тут аппарат исполняет — ту-ту.
Все молча переглядываются, а Швец говорит: «Я тоже сомневаюсь, что это серьёзный аппарат. Лично я больше верю Антону Поликарповичу».
Директор говорит: «Если я сказал, что был в главке, значит, я был в главке».
Аппарат — ту-ту.
Директор маленько покраснел и говорит: «Любим мы заниматься пустяками. Не знаю, как вы, товарищи, а я жалею о каждой потерянной минуте, потому что для меня весь смысл жизни в работе, и только в работе».
Мы глядим на аппарат, но он молчит.
А директор приободрился, поскольку техника на его стороне, и произнёс небольшую речь о трудовой дисциплине. И пока он говорил, аппарат не гуднул ни разу.
Аппарат молчал даже тогда, когда директор заявил, что в субботу, не глядя что выходной, он целый день сидел, не разгибаясь, над решением очень важной экономической проблемы. Даже после этих его слов аппарат не издал ни единого звука.
Скорей всего, он перегрелся.
Почему я это говорю? Потому что в субботу днём я был на выставке собак в Пионерском парке и видел там Антона Поликарповича. Он-то меня, возможно, не заметил, но я его видел.
Когда часы в приёмной пробили два раза, директор сказал: «Ну, хватит, товарищи!.. Поразвлекались, пора за дело», — и проследовал к себе в кабинет.
И все, ничего не говоря, разошлись по своим местам.
А я остался наедине с Плешаковым и сказал ему так. Я ему так сказал: «Одного я не могу понять — или наш Антон Поликарпович — кристальная личность, или этот ваш аппарат вышел из строя».
Плешаков усмехнулся, посмотрел на меня и сказал: «Вы же мне сорвали технический эксперимент». Я говорю: «А я — то здесь при чём?» А он говорит: «Когда вы вскочили и подвинули стул директору, вы задели провод и нарушили всю мою систему». Я спрашиваю: «Какую систему?»
А он говорит: «Какую надо».
Услышав эти слова, я сразу ничего не сказал, но, когда пришёл к себе в комнату, подумал: «Нет, не для того государство дало Плешакову высшее техническое образование, чтобы он откалывал такие трюки с руководством и с отдельными сотрудниками».
Вообще-то за такое дело надо бы ему врезать как следует, но, честно говоря, неохота с ним связываться.
Осы
Наука учит нас, что животные и насекомые бывают двух видов. Первый вид — полезные и второй — бесполезные.
Вот, например, собака. Не зря про неё сказано — друг человека. Так оно и есть. Собака и службу несёт, и, если надо, имущество караулит. Теперь возьмём сурка. Какую сурок пользу даёт? Да никакой. Грызун — и этим всё сказано.
Теперь перейдём к насекомым. Возьмём пчелу. Каждый знает — пчела исключительно полезное насекомое, она обеспечивает нас натуральным мёдом. Конечно, и пчела имеет отдельные недостатки. Бывает, что иная пчела кой-кого и укусит в воспитательных целях: дескать, не мешайся, я дело делаю.