— Реваз прав, — сказала Лида Меньшова. — Сейчас, как никогда, важна чёткая слаженность всех звеньев.
— Это точно, — сказал Мыльников. — Лично я даю слово, что к пятнадцатому у меня всё будет в ажуре.
— Счастливый человек, — сказал Рябцев.
— Счастье — это достижение цели, — сказал Мыльников.
— Умница! — сказал Микеладзе. — Разреши мне считать себя твоим современником.
— Пожалуйста.
— Большое спасибо.
— Братцы, сберегите свои реплики для сборника «Физики шутят». — Карманов повернулся к Мыльникову:
— Ты гарантируешь, что по твоей линии всё будет в порядке?
— Стопроцентно.
— «Не верю!» — говорил Станиславский.
— Попрошу Рябцева не демонстрировать свой высокий культурный уровень, — сказал Мыльников. Ещё раз говорю вам — всё будет сделано. Клянусь. Голову даю на отсечение.
— Не подведёшь?
— Человек дал слово и даёт голову на отсечение, — сказала Лида Меньшова, с уважением посмотрев на Мыльникова.
— В наш век такое предложение ни к чему не обязывает, — сказал Рябцев.
— Почему же? — обиделся Мыльников. — Вас, может, и не обязывает, а лично меня обязывает.
— Это уже интересно, — сказал Микеладзе. — Но я хотел бы знать, как ты выйдешь из положения, если опять всех подведёшь?
— Я выполню своё обещание, — сказал Мыльников и в голосе его прозвенел металл.
— Хорошо. Ладно, — сказал Карманов. — Значит, я с твоего разрешения доложу директору института, что ты дал слово и отвечаешь головой.
— Всё правильно, — подтвердил Мыльников.
— Запомните сегодняшний день. — Микеладзе указал на календарь. — Через десять дней мы будем свидетелями или торжества науки и техники, или небольшого жертвоприношения.
— И в первом и во втором случае, — добавил Рябцев, — надо не забыть пригласить товарищей из телевидения.
Ровно через десять дней Мыльникова вызвал директор. Войдя к нему в кабинет, Мыльников поклонился, сел в кресло и отрешённо огляделся по сторонам.
— Товарищ Мыльников, — сказал директор, — пока вы не начали оправдываться и, как всегда, ссылаться на объективные причины, скажу вам, что это полная безответственность. Заведующий лабораторией представил докладную, что вы опять всех подвели и задержали сдачу работы. Так это или не так?
— Так.
— А вы ещё заявили, что даёте голову на отсечение.
— Заявил.
Мыльников покосился на директора в надежде увидеть на его лице хотя бы подобие улыбки, но не увидел её. Директор был строг и официален.
— Что же с вами делать, товарищ Мыльников?
Ничего не ответив, Мыльников поправил галстук, после чего молитвенно сложил руки и устремил в потолок долгий, немигающий взгляд.
— Что же с вами делать? — повторил директор.
— Николай Николаевич, — тихо сказал Мыльников, — я не стану оправдываться. Могу сказать вам одно — я твёрдо решил сдержать своё слово…
— То есть?
— Я принёс голову на отсечение.
— Ах, вы ещё острить изволите?
— А я не острю. Я целиком и полностью отвечаю за свои слова. Раз я обещал, я должен выполнить обещание… Вы меня не жалейте. Не надо. Конечно, лично вы у меня голову отсекать не станете, это, как говорится, не ваша функция, но вы должны понять, что морально я готов. Пожалуйста.
— Что — пожалуйста? Что?..
— Ещё раз вам говорю — я принёс голову на отсечение.
— Это у вас такой юмор, да?
— Мне не до юмора. Всё решено. Я только не знаю, это, видимо, нужно как-то юридически оформить… Мне тридцать три года, ни жены, ни детей… Коллектив лаборатории проводит меня в последний путь…
Директор выслушал его и сказал:
— Мне думается, что юридически оформить это будет несложно. Проведём приказом по институту.
— То есть? — насторожился Мыльников.
— За невыполнение задания, за халатное отношение к работе и так далее.
— Понимаю, — горестно усмехнулся Мыльников, — но всё это будет уже без меня…
— Нет. Это будет ещё при вас.
— Понятно, — сказал Мыльников, покидая кабинет директора с головой на плечах и с выговором в приказе.
Тут у нас недавно один товарищ прославился — Зюзин Эдуард Павлович.
Вы, наверное, думаете, он что-нибудь изобрёл, оперу сочинил в трёх действиях или слетал на небывалую высоту. Нет. Наш Зюзин Э. П. добился славы совершенно на другой основе. Он достиг её, как говорится, исключительно своим ходом.
Сейчас я коротко изложу, как это всё получилось.
Шестого августа, в четверг, вышел он из учреждения с целью пообедать в столовой. Закончив обед из трёх блюд, Зюзин видит, что есть ещё время. Тогда он думает: «Махну-ка я на ту сторону, куплю в киоске журнал «Здоровье» и прочитаю статью про органы внутренней секреции».
Только он успел перейти улицу, а точнее говоря, проспект, подходит к нему молодой человек и говорит:
— Позвольте вас поздравить!
— С чем?
— Что остались живы. Вы посмотрите — какое движение, сколько машин! Если бы вы видели со стороны, как вы переходили улицу.
Зюзин говорит:
— Жаль, конечно, что не видел. Возможно, интересное было зрелище.
Молодой человек говорит:
— В будущую среду вам представится счастливая возможность взглянуть на себя со стороны, увидеть, как это было, и сделать соответствующие выводы.
— Интересно, каким же образом я смогу взглянуть на себя со стороны?
А он отвечает:
— Вас сейчас заснял кинооператор, и в ту среду в семнадцать тридцать миллионы зрителей увидят вас на экранах своих телевизоров.
Услышав такое сообщение, Зюзин удивился, а потом, конечно, обрадовался. Ведь это надо же! В среду его увидят миллионы телезрителей и в Москве, и далеко за её пределами!
Зюзин спрашивает:
— Почему не по первой? Ну хорошо… А как народ узнает, что на экране буду именно я — Зюзин Эдуард Павлович, а не Иванов Иван Иванович?
Молодой человек говорит:
— Если желаете, ведущий назовёт ваше имя, отчество и фамилию.
Зюзин говорит:
— Пожалуйста, пусть назовёт. Я не возражаю.
И вот через полчаса после этого случая Зюзин приходит и громогласно всем объявляет, что в будущую среду его покажут по Центральному телевидению в семнадцать тридцать.
Все, конечно, удивились, многие не поверили, а бухгалтер Кувшинников спрашивает:
— На какую тему будет ваше выступление?
Зюзин подумал и говорит:
— На важную тему.
— На международную?
— На внутреннюю. На тему воспитания сознательного отношения к вопросам движения… вперёд.
Кувшинников ничего не сказал, только руками развёл: мол, к чему удивляться? На глазах человек вырос. Какую сложную проблему решил осветить при помощи телевидения.
Прошёл день, другой, миновала неделя. В среду Зюзин заявился на работу в новом костюме. Весь день он звонил по телефону. Одному сообщал, другому напоминал, что передача состоится сегодня ровно в семнадцать тридцать по второй программе.
Тогда кто-то предложил задержаться после работы и коллективно посмотреть эту передачу. В приёмной отличный телевизор, и на его большом экране Зюзин будет виден почти что в натуральную величину.
К началу в приёмной было полным-полно. Бухгалтер отхватил себе лучшее место, поскольку человек он любознательный и обожает телевидение.
И вот ровно в назначенное время началась передача под названием «Светофор».
После диктора на экране появился очень симпатичный капитан милиции. Он для бодрости глянул на листок бумаги и сказал:
— Добрый день, уважаемые товарищи телезрители! Приглашаю вас на одну из центральных магистралей столицы…
И тут же сразу кадры — проспект Калинина, высокие дома, а в середине на проезжей части сотни а может, и тысячи машин, нескончаемый поток! И пока это показывают, капитан продолжает свою речь. Я её сейчас точно не помню, но смысл примерно такой что в большом городе кипит бурная, напряжённая жизнь и каждая улица полна неожиданностей. Это раз. И второе — что при таком сильном движении должны соблюдать строгую дисциплину не только водители транспорта, но и пешеходы.
Капитан даёт свои пояснения, по асфальту мчатся машины, и бухгалтер Кувшинников говорит:
— Прекрасная картина нашей жизни. Только я пока что не вижу Зюзина…
И прямо тут же капитан говорит:
— На днях с помощью скрытой камеры мы зафиксировали короткий, весьма выразительный эпизод…
И, к всеобщему удовольствию, мы видим на экране нашего Зюзина. Сперва он смотрит на небо, вытирает платочком рот, это значит, что он пообедал. Потом он стоит на тротуаре и перебирает в ладони мелочь, а капитан говорит:
— Всего в десяти шагах отсюда — подземный переход, но гражданину, как видно, очень некогда. Обратите внимание, какую недюжинную храбрость он сейчас продемонстрирует…