собирая вместе, определенные группы и предлагать им бесплатно подвезти до дороги, ведущей из города или до вокзала.
Учитывая, что эмоциональная атмосфера в то время была крайне напряженной, а полиция враждебно относилась к модам и рокерам, эти тактические приемы или их варианты вызвали реакции, которые можно классифицировать как инновационные. Под давлением своих собственных определений полиция приняла практики, приостанавливающие действие таких принципов, как нейтральное исполнение правосудия и уважение личной свободы. Подобное злоупотребление властью также включало ненужное вовлечение общественности в тактику управления толпой. Отдыхающие, как взрослые, так и молодые люди, испытали на себе чрезмерное применение этой тактики – их останавливали, если они шли слишком быстро, подгоняли, если они шли слишком медленно, отправляли на пляж, когда они хотели пойти куда-то еще, причем возражения не только игнорировались, но и грозили арестом.
Наибольшим преследованиям подвергались подростки, которых можно было идентифицировать посредством процесса символизации. Стиль одежды, прически и наличие мотороллера были достаточным основанием чтобы стать легальной мишенью для социального контроля; в ситуации толпы такие символы имели тенденцию размываться. Практика очистки от людей определенных, уже известных как проблемные мест была несомненно инновационной. Группе, собравшейся в таком месте, пусть даже это была автобусная остановка и люди укрывались от дождя, угрожал арест, если они отказывались уйти. Если где-то временно запрещена парковка, предполагается, что водители найдут другое место для своих машин; полиция Брайтона же, по-видимому, решила, что единственной альтернативой для модов и рокеров будет «уехать из города». В некоторых случаях, исключительно на основе символизации, молодых людей фактически выгоняли – их либо «бесплатно подбрасывали» до выезда из города, либо не выпускали из здания вокзала.
Преследование обычно принимало более изощренные формы, чем выдворение из города. Особенно распространена была практика останавливать мотороллеры для проверки водительских прав или пригодности транспортного средства к эксплуатации. Подобную практику можно рассматривать либо как приписывание вторичных статусных черт (любой, кто водит транспорт в такой одежде, наверняка водит его незаконно) и, следовательно, как повод для предъявления обвинения, либо просто как способ давления на мотолюбителей, причинение неудобств, чтобы они уехали.
В Брайтоне на Пасху 1966 года несколько нарядов полицейских в форме непрерывно патрулировали улицы, задерживая группы подростков, выстраивая их и обыскивая на предмет наркотиков и оружия. Действуя по принципу «расширения сетей», они будили спящих в машинах, под лодками и шезлонгами на пляжах, обыскивали и прогоняли. Некоторых доставляли в полицейский участок, где заставляли раздеваться. Тогдашняя паника вокруг наркотиков служила удобным оправданием; так, Daily Sketch (12 апреля 1966 года) процитировала «пресс-секретаря полиции», сказавшего: «Невозможно тщательно обыскать их, не доставив в полицейский участок и не заставив раздеться». Однако было выдвинуто всего одно обвинение, связанное с наркотиками.
Между половиной шестого и шестью утра в Духов день 1966-го можно было наблюдать, как полицейские Брайтона использовали особенно инновационный прием – ставили знак «остановка запрещена» перед легально припаркованными машинами, будили спавших в них людей и, указывая на знак, велели им уезжать. Один известный житель Брайтона, с которым мы вместе наблюдали за этим процессом, в шутку назвал его «стуком в машины». Когда я спросил, что делала полиция, если молодые люди в машинах отказывались подчиниться, он ответил: «Ну, мы всегда можем их арестовать за воспрепятствование работе полиции».
Особая техника, придуманная полицией Саутенда, получила широкую огласку – о ней даже рассказал главный судья Федерального апелляционного суда США, обращаясь к Комитету по борьбе с преступностью в Чикаго о необходимости наделения полиции более широкими полномочиями по обыску и изъятию:
Вы, возможно, слышали о том, как констебли Саутенда, Англия, обращаются с малолетними хулиганами, известными как моды и рокеры, когда те приезжают на этот приморский курорт. Главный констебль Макконах говорит: «…все, что умаляет их эго, – хорошо и полезно. Я не советую своим полицейским их арестовывать. Верное решение – разобраться на месте. Мы забираем у них ремни. У нас уже есть прекрасная коллекция кожаных ремней. Они жалуются, что у них спадают брюки, но это полностью их проблема»[153].
Ясно, что помимо инновационной составляющей, подобные методы также вовлекают агентов контроля в «драматизацию зла»[154]. Не только нужно стигматизировать девиантов – их стигматизация должна быть видна, они должны стать частью своего рода церемонии публичного унижения. Публичный и видимый характер этого события играет ключевую роль в успешном возведении девианта в статус народного дьявола. Это условие публичной постановки хорошо согласуется с распространенным мнением полиции, что в обращении с подростками, особенно в ситуации толпы, хороший прием – это их «оконфузить», «сбить с них спесь». Как законные, так и народные наказания, связанные с публичным осмеянием, были характерной чертой большинства систем социального контроля.
Во время первого инцидента в Клактоне полиция показала яркий пример такой публичной драматизации. После того как группу из двадцати-тридцати подростков отказались обслуживать в кафетерии, полиция потащила двух подростков в участок, а около ста их товарищей шли за ними, крича и насмехаясь. В 7:30 вечера в последний день Троицких выходных полиция Брайтона согнала всех модов и рокеров к пляжу и, оцепив их, повела к вокзалу. За шествием этой «мрачной армии» (Evening Argus, 19 мая 1964 года) наблюдала толпа зевак. Затем молодежь посадили на поезд. Были приняты меры, чтобы никто не вернулся назад, сойдя на первой станции после Брайтона: чтобы выйти из здания вокзала, любому молодому человеку в джинсах или с длинными волосами пришлось бы убедить полицию, что он живет в Брайтоне или Хове. Успешная символизация послужила основой для этих – и других – инновационных и драматических мер и обеспечила их поддержку.
Одни рассматривают такое расширение или злоупотребление властью полиции как несущественное и законное, другие относятся к этому более серьезно, вплоть до обвинений в неправомерном аресте. В выборке Баркера – Литтла 20 из 34 вариантов ответа на вопрос: «Почему вас арестовала полиция?» содержали обвинения в произвольном аресте. Молодые люди утверждали, что они не делали ничего плохого либо что пытались избежать неприятностей, когда их арестовали. Даже при том что это считается типичной ответной реакцией на правонарушение, процентное соотношение весьма высокое. Типичен следующий случай:
Парень утверждал, что дурачился на пляже с другими модами и вышел с пляжа, пиная по песку деревяшку, потом выбросил ее в кучу мусора у лестницы. «Полицейский сказал: „Эй, подними это“, и я это сделал, как дурак. Он арестовал меня и обвинил в ношении холодного оружия». Этот парень понял, что, столкнувшись с возможными беспорядками, полиции необходимо было кого-то арестовать, чтобы припугнуть остальных. Он признал себя виновным