на мужа:
— А мне почему не предлагаешь?
— Да как бы обеим предлагаю. Потом подумаете, как делить. Всё равно делать дома будете.
— В смысле «будетЕ»? — Не поняла женщина.
— В смысле, что каждый свою добычу разделывает самостоятельно. А уж доказательства своей доблести — тем более.
— Эй, подожди! Это получается, как если бы каждый солдат сам делал себе медали.
Мужчина задумался.
— Действительно… Но мы же в каменном веке или где?
— Я не умею. Ира, наверно, тоже.
— Ничего, научим.
Михаил замолчал. Как раз вернулась Ира и подала ему топорик. По уже опробованной технологии мужчина разбил челюсти и вынул клыки. Приступил к вырезанию когтей, но подумал, что уже пора учить самостоятельности.
— Так, а чего просто так стоим? — Крикнул он девушкам. — Ну-ка, быстро ножички взяли и отрезали коготочки у кошечки.
Ольга хмуро присела возле лапы.
— Сами, говоришь…
Она нащупала первый сустав в пальце и обвела лезвием, потом воткнула остриё, отламывая. Чуть труднее, чем курицу разделать. Занимаясь уже третьим когтём, услышала голос мужа:
— Ира, не надо пилить по костям. Вот здесь сустав, чувствуешь?
Когда Ольга, сдувая с лица выбившиеся волосы, закончила со своей частью и распрямилась, Ира только приступила ко второй лапе. Немного позлорадствовав, женщина пошла за водой и мылом: всем потребуется смыть кровь. И лучше это сделать здесь, чтобы в самом лагере не стало грязно.
Когда она вернулась, Ира как раз закончила.
— Ну, что? Пойдём спать. — Скомандовал Михаил.
Уходя, он ободрал шкуру с верхнего бока и распластал брюхо добыче, облегчая собакам доступ к еде.
— Кушать! Еда! — Подал он команду и ушёл в палатку.
И только откинувшись на постели, все ощутили запоздалый ужас. Это только по сравнению с теми двумя саблезубами сегодняшняя кошка не выделяется. Но на самом-то деле — ничуть не менее опасна. Даже, наверно, более — скорость у неё должна быть выше. Но там и тогда было не до переживаний. Зато сейчас начало плющить и колбасить. Судя по двойному дрожанию, остальным тоже не сладко. Обнявшись, долго лежали в темноте, разгоняемой красными всполохами из печки, и прислушивались к звукам снаружи.
* * *
День за днём местность становилась всё пересечённей. Путешественники сами не поняли, как вместо прямого пути стали вилять между холмами, выискивая дорогу полегче.
— Так, стоп! — Скомандовал Михаил, когда подошли к очередному ручейку. — Небольшой привал.
Он оставил жён разбираться с лагерем, а сам взобрался на вершину ближайшей сопки. Пока девушки разводили костёр — самим чай попить и лошадей с собаками напоить тёпленьким, Михаил успел спуститься. Он присел возле огня, пытаясь высушить взмокшую спину. В застёгнутой куртке жарко, а в распахнутой может продуть. Вот и парился, иногда приоткрывая грудь.
— Ситуация такая. Мы подошли к гряде холмов. Все низенькие, но идут очень далеко. До самого горизонта. Но главное не это!
Он поднял палец, привлекая внимание.
— Мы уши с тропы.
— С какой тропы? — Вскинулась Ира.
— С той, по которой идут все животные. Я увидел два стада. Или табуна — не разобрать. Оба шли с севера на юг.
— Ты бы застегнулся, — бросила мужу Ольга.
Тот кивнул, но продолжил обмахиваться дымом, пытаясь просушить куртку, не снимая её.
Ира вернулась к разговору.
— То есть, цель всех этих… Этих… Миграций! Вспомнила!.. Получается, цель миграций где-то на юге?
Михаил кивнул, хлебнув из чашки, протянутой младшей женой.
— Может, на юге. А может, всё ещё на востоке. Возможно, прямо на восток дороги нет или там что-то достаточно опасное.
Мужчина, получив чай, успокоился и продолжил, уже сидя без движения:
— И насчёт отсутствия активности в той стороне. Это только здесь холмы лысые. Наверно, кто-то травоядный сюда время от времени всё же забредает и съедает кусты. А вот восточнее — сплошь леса.
Ольга вынесла вердикт:
— То есть, нам надо повернуть на юг.
Михаил сморщил согласную рожицу.
— Лучше на юго-запад. Надо вернуться к равнине. Неудобно здесь. Больше виляем, чем продвигаемся. Можно и обратно на запад, но хочется немного срезать.
Им повезло, что пошли наискосок, а не решили вернуться прямиком по своим следам.
* * *
Всё началось, когда забеспокоилась Лизка. Вернее, они поняли, что должно что-то произойти, когда лошадь стала постоянно вертеть головой и притормаживать. Ира дёргала за повод, лошадь шагала дальше, но раз от раза это помогало всё хуже. При каждой такой остановке Михаил тревожно осматривался, но хищников не находил. Наконец, глядя на храпящую от страха животину и на постоянно оглядывающихся собак, он забрался на ближайший холм. Постояв минуту с подзорной трубой, бегом спустился к остальным. Сразу же впрягся.
— Срочно, кровь из носу, мчимся вон туда.
— Да что там? — Девушки тоже встревожились.
— Там, — он показал вперёд за поворот склона, — кусты… Возможно, ручей.
— А там, — взмах на север, — буран… У нас пара… часов… Чтобы… приготовиться.
— Но почему именно туда?
Говорила только Ира, так как не напрягалась, но Ольга хотела спросить то же самое. А вот мужчине приходилось срывать дыхалку.
— Как раз… из-за дров… и воды… Буран… может… надолго. Ходу!
Через полчаса путешественники уже выравнивали площадку под стоянку. Воздух стремительно теплел, а ветер усиливался. Когда они вломились в кусты около ручья, ветер завывал, не переставая. Заметно повысилась влажность. Сани поставили чуть выше родника, повернув вдоль пути надвигающейся опасности. Как разместить палатку прямо над источником Михаил не придумал. А тут хотя бы дойти можно, если что. Только привязаться. В этот раз в землю заколотили не только оттяжки крыши, поставив их как можно дальше, но и угловые лини, и от навеса тоже.
Потом девушки занялись запасами воды, дров и сена — сколько получится, а Михаил — устройством дополнительных навесов.
Пока собирали палатку, он описал жёнам, как представляет устройство лагеря. Сейчас ему требовалось накрыть продольные оттяжки шалашом из толстых длинных веток. Пусть они без листвы, но могут удержать шкуры. Поверх шкур — ещё веток для тяжести и несколько линей, привязанных к колышкам. Это чтобы не смело ветром. Один навес получается с задней стороны — для лошадей и их сена, другой — с передней, для собак, продуктов и дров. Часть дров девушки сразу сложили в углах палатки.
Ира забеспокоилась:
— Миша, а если все шкуры пустим на навесы, то чем крышу закрывать?
— А крышу не будем. Боюсь, если навалит снег, то вместе со шкурами конструкция может не выдержать.
Больше этого он беспокоился только о том, как завести лошадь под навес. Боялся, что она заартачится и придётся держать её до самого конца, когда той уже деваться