– Я купил себе новую тачку. Тоже джип, последняя модель, – сообщил Брюсов.
Он назвал марку супердорогого автомобиля и начал расписывать Ирине все его достоинства, внутреннюю отделку и дополнительное оборудование. Несмотря на то, что Саша, несомненно, нервничал, о своей машине он говорил с неподдельным, почти детским увлечением. Иру кольнула острая жалость к нему – как к малышу из песочницы, увлеченному своими куличиками, наивному и беззащитному.
«Стоп, – сказала она себе. – Ты же видишь: это чужой тебе человек из чужого мира, где все играют и демонстрируют друг другу свои выигрыши – блондинок, машины, успех. Тебя, Смалькова, их игрушки не интересуют».
– Таких машин в Москве пока еще не больше десятка, – сообщил Саша, и замолчал, выдохнувшись.
– Саш, так это закономерно, – серьезно произнесла Ира. – Ты ведь у нас и сам уникальный – из первой десятки.
– Иронизируешь? – в глазах его появилась знакомая искорка, такая, как прежде, когда Ирина начинала подтрунивать над его нескромными заявлениями, а он, будто опомнившись, смотрел на себя ее глазами, со стороны.
– Ну, тебе же всегда нравилось пускать пыль в глаза, – усмехнулась она. – Огромный джип, костюм от Армани, девушка метр восемьдесят… А кстати, как там твоя блондинка? Не перекрасилась?
– Да нет… – задумчиво ответил Брюсов, вертя в руках чайную ложку. – Ей это больше подходит… Я все думаю – долго она меня еще терпеть собирается? Вроде все делаю, чтобы надоесть, ан нет…
Он поднял на Иру беспокойные глаза.
– Ну, меня-то избавь от интимных подробностей вашей семейной жизни, – легко ответила Ира. – Я и так их прекрасно знаю. На днях купила «Семь дней» – просто не смогла пройти мимо твоей фотки! Да ни одна бы девушка не прошла. Слушай, а вы классно смотритесь в обнимку на полу, на белой шкуре. Это кто – медведь? Да и в спальне тоже – Лиза у тебя просто фотомодель. А какой у нее красный кабриолет! Где в таком по Москве ездить, интересно? Ты подарил?
– Папик… – мрачно ответил Брюсов. – Не мути мне душу, Ир. Меня от этой статьи тошнит. Я и не говорил там практически ничего, все Лизкина редакция. Да и фотки эти постановочные… Воронич просил – надо было напомнить о себе, сказать пару слов о будущем фильме.
– Ну что ты! Ты так искренне все рассказывал, – ехидно улыбнулась Ира.
Она действительно купила журнал несколько дней назад, но в ее «архив» он не попал. Ира выкинула его в первую попавшуюся урну. В частности, на вопрос корреспондента: «Как вы нашли свою любовь?», Брюсов ответил:
«Такая девушка, как моя Лиза – это просто редкий дар судьбы. Наверное, я не раз обижал ее, но всегда понимал – она все, что у меня есть в жизни. Это тот человек, к которому я всегда могу придти, уверенный, что меня любят и ждут. Иногда я смотрю на нее и думаю – за что мне так повезло?»
– Знаешь… Даже хотел специально позвонить и сказать, чтобы не читала, – поморщился он. – Там ни слова правды. Да и не я это все сочинял, говорю же…
– А я поверила, очень убедительно, да и по смыслу точно, – весело улыбнулась Ирина. – Да ты всегда был убедителен, даже когда говорил одно и то же разным девушкам.
– Тебе я говорил правду, – Саша мрачнел на глазах.
– Ой, Саш… Не смеши меня. Ты так талантлив, что у меня нет никакой возможности отгадать, когда ты врал, а когда нет. Да и желания, если честно, тоже. Что-то мы с тобой свернули не туда, тебе не кажется? Давай лучше о кино. Тебе уже поступили новые предложения?
– Ну да, я лгун и подлец! – Брюсов поворачивать обратно не собирался. – А у тебя появился мужчина, да? Он-то, конечно, не мне чета, надо думать, порядочный и честный.
Ира встала и молча начала убирать со стола чашки.
– У тебя с ним серьезно, – тихо поинтересовался Саша за ее спиной, – или – так?
Ира обернулась:
– А у меня со всеми «или так». Не заметил?
– Кто он? – настойчиво продолжал Брюсов.
– Саш, тебе пора. Тебя ждет твой редкий дар судьбы.
– Ира!
– Мы можем сказать друг другу что-нибудь еще? – сухо спросила она.
Саша нахмурился.
– Да, пожалуй, все сказано.
Он тоже поднялся с места:
– Придешь на премьеру?
– А когда премьера?
– Может быть, даже в июне. Воронич работает быстро. Что не мудрено при таком финансировании.
– Вряд ли, – усмехнулась она своим мыслям. – Но я обязательно посмотрю вас на DVD.
– Я могу тебе еще позвонить? Или твой друг ревнив?
– Звони, – Ира пожала плечами. – Только не знаю, о чем мы будем говорить.
– Просто послушаю твой голос…
– Саш, зря мы решили остаться друзьями, – вдруг сказала Ирина. – Это тяжелее, чем я думала. Я лучше буду собирать о тебе газетные вырезки.
– А ты собираешь? – Саша смотрел на нее, и в его глазах в этот момент ясно читались и страдание, и жалкая надежда.
Или он снова играет?
– Собираю. Только автографа твоего у меня нет до сих пор. Исправим? – улыбнулась она.
– Он тебе не нужен. Подпиши лучше мне свой роман.
Ира подумала секунду и кивнула. Подняла с полу книжку, вернулась на кухню и написала: «Дорогому мне человеку Саше Брюсову, от автора».
Протянула ему, он прочитал вслух, хмыкнул, но молча взял книгу под мышку.
– Где будешь прятать от Лизы? – поинтересовалась она.
– В книжном шкафу, – скривил губы Брюсов. – Она туда не заглядывает.
Взгляд у него теперь стал совсем потухший.
– У тебя синяки под глазами, – заметила Ира, – даже в «Семи днях» заметно…
– От неправильного образа жизни.
– Надеюсь, не пьешь? – встревожилась она.
– Тебя ведь это уже не волнует, верно? А вот ты прекрасно выглядишь. Извини за запоздалый комплимент.
Она иронично кивнула. Ну да, прекрасно… Только утром ее выворачивало над раковиной.
– До встречи, – сухо произнес Брюсов.
Стена между ними никуда не делась, осталась на прежнем месте. Значит, она все сделала правильно. Забавно, вспомнила Ира, в последний раз, когда Брюсов уходил из этой квартиры, они даже не попрощались.
– До свидания, Саш…
Она устало моргала на яркий свет в коридоре, стараясь не думать о том, что вряд ли когда еще увидит Сашу, и борясь с желанием подойти и прижаться к нему.
Он уже открывал дверь, когда Ира запоздало вспомнила:
– Спасибо тебе за издательство!
Брюсов медленно повернулся и ушел, как ей показалось, в каких-то сомнениях. Заперев за ним, она принялась подбирать книги. «Надо же, мой роман», – думала Ира. Чудно! И кому это теперь надо, непонятно? Ну, одну Верке, одну – родителям. Димка такое читать не будет.
Десять, двенадцать… Пачка была неровная, не удержалась в руках и с грохотом рассыпалась по полу, больно ударив Ирину по ноге. И тогда она села рядом на коврик и разревелась.