Я шлёпнула её по руке.
— Даже не вздумай!
— А что?..
— ЛИЗА.
— А чего?..
— ЛИЗА. НЕТ.
— Да я чуть-чуть. — Она молитвенно сложила ладошки и хихикнула. — Боже, Злат, что они с тобой тут сделали? Я же шучу.
— Ну-ну. — У меня тоже была своего рода чуйка, заточенная под случаи, когда Лизаветта намечала очередную жертву любовных страстей. Сердце у неё было огромное и жертв требовало не меньше, чем кровожадные боги ацтеков. И сейчас эта чуйка подавала истошные сигналы тревоги.
***
Валера явился подобно солнцу над ледяной пустыней, осветив своим прибытием наши скорбные лица и сморщенные душонки — по-крайней мере, так он это чувствовал. Оттерев возмущённую Лизу в сторону, он принялся надо мной колдовать и ругался последними словами, стоило мне не вовремя моргнуть. В гневе Валера был так же неистов, как и во всём остальном.
Платье повергло Лизаветту в шок, восторг и лёгкую зависть, драгоценности очаровали блеском, а вот причёска стала поводом для словесной баталии с моментально вышедшим из себя Валерой — критики тот не терпел. Ещё немного, и они бы устроили дуэль парикмахерскими ножницами, но обошлось — ругань плавно перетекла в загадочное шушуканье, из которого родилось чудо на моей голове. Я примёрзла к стулу, остерегаясь двинуться хоть на миллиметр, чтобы не развалить эту хрупкую красоту.
— Зая, расслабься, а то у тебя лицо как при недельном запоре. — Валера придирчиво поправил невидимую волосинку. — Тут такая фиксация, хоть с парашютом прыгай, хоть по сеновалу катайся.
— А кто это тут у нас знаток сеновалов? — Лизка панибратски ткнула его пальцем. — Ая-яй, как безнравственно…
Новый виток пикировки прервали два лица, которых я никак не ожидала сейчас увидеть, полагая, что они должны тереться возле Дубовского.
— У вас товар, у нас купец! — радостно заорал Кикир, вваливаясь в комнату. Дорогой дизайнерский костюм сидел на нём, как на корове седло и неуловимо напоминал спортивный костюм, бабочку перекосило набок, а лёгкий алкогольный флёр смешивался с ядрёным одеколоном, от которого Валера немедленно расчихался. — Жизнь ворам, *уй мусорам! А, не, это ж не свадебное…
Он схватил мою туфлю, стоявшую среди коробок на диване, и понюхал.
— Ну не зна-а-аю, — протянул он, помахивая туфлей на манер трещотки, вращая за каблук, — традиции традициями, но гигиена какая-то должна быть. Эу, невеста, у тебя ноги сильно потеют?
— Что? — Глаза мои полезли бы на лоб, не прегради им путь тщательно выписанные брови.
— Ну ты темнота, конечно, — сокрушённо покачал головой парень. — Говорю, как я пить из этого должен? Слушайте, а нет пары запасной?
— Отстань от неё, дубина, — взвился Валера, отбирая туфлю. — Ты где, по-твоему, на сельской дискотеке? Может, тебе ещё тамаду позвать, шарики жопой лопать? Матерь божья, дай мне сил пережить этот день и не прибить никого!
Кикир сразу пошёл на попятный.
— А что я? Я ничего, — замахал он ручищами, незаметно подгребая к хохочущей Лизе. — Мне нельзя, так вон ещё кого найдите. Арт, бушь из туфли пить?
— Только если не будет другого выхода.
Ошеломлённая Кикировым выступлением, я только теперь заметила второго гостя. Артур выглядел его полной противоположностью — высокий, подтянутый, бесконечно спокойный. Костюм сидел на нём безукоризненно, ни единой лишней складки, ни пылинки, словно секунду назад снятый с магазинного манекена. Краснота волос, всё такая же яркая, изумительно контрастировала с чёрной и белой тканью. Глаз художницы отдыхал на нём, хотя бабочку, такую же, как у Кикира, я бы заменила на галстук, подчеркнув строгость черт.
Меня накрыл запоздалый прилив благодарности, когда я сообразила, что обязана этому человеку если не жизнью, то уж здоровьем-то точно. Кто знает, чем бы закончился для меня тот вечер в «Лондоне»…
Стесняясь, я кашлянула, привлекая внимание:
— Спасибо, что помог тогда.
Он помедлил и кивнул без улыбки. Потом протянул мне зажатую подмышкой коробку.
— Вроде бы на дни рождения дарят подарки, — сказал Артур, будто не вполне в этом уверенный.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Чёрт! — воскликнула Лизка, шлёпая себя по лбу. — Совсем из головы вылетело! Прости-прости-прости, я потом что-нибудь придумаю, ты только не обижайся, а-а-а-а-а, ну это же надо было!
Я прервала её стенания, невольно улыбаясь во весь рот. Мне было и неловко, и приятно, и смешно, и все эти люди вокруг казались кем-то вроде очень странной, но любящей семьи, которая страшно волнуется и оттого несёт околесицу.
Но когда Валера сунул мои ноги в туфли, расправил фату на спине и скомандовал: «Пора!» — по спине побежал предательский холодок.
Задержавшись на пороге комнаты, я отчётливо поняла, что не вернусь сюда прежней. Желание вцепиться в дверной косяк и заголосить дурниной было настолько сильным, что я схватилась за рукав Арта, чтобы заземлиться.
— Там не опасно, — сказал он, истолковав это по-своему. — Всех проверили, периметр контролируется в реальном времени.
Я вскинула на него глаза, чувствуя, как перехватывает горло.
— Опасность не всегда идёт извне.
Глава 17: Свадебный переполох
Спускаясь с террасы, я старательно, как самая прилежная роженица в мире, дышала. С одной стороны меня поддерживала Лизаветта, с другой — Валера, хищным взглядом следивший, чтобы никто не оттоптал подол. Остальные болтались в кильватере.
Мимо на крейсерской скорости пронеслась распорядительница, не сбавляя скорости бросила Валере карточку с напечатанным текстом и умчалась вдаль так резво, словно сам Дубовский мчался за ней с садовыми ножницами наизготовку. Валера машинально сунул карточку мне.
— Это что? — спросила я.
— Это что?! — запоздало выкрикнул он.
— Клятва! — доннёсся смутный голос со стороны, в которой растворился стук каблуков.
— Клятва, — пояснил Валера, поворачиваясь ко мне.
— Какая ещё клятва, вы с ума сошли?!
— Какая ещё… — снова начал орать стилист, но захлопнул рот. — Зая, голову мне не делай. Обычная клятва, брачная. Для плезиру и повышения градуса торжественности. Ты, главное, зачитай её так, чтоб все обделались от умиления — вот и вся задача.
Где-то за спиной громко хрюкнул Кикир. Думаю, пойди свадьба по такому сценарию, он бы прям там и умер от счастья.
Я вроде особо не сопротивлялась, но ноги передвигались с трудом, и меня то и дело подталкивали, как норовистую лошадь, не желающую покидать тёплое стойло. Чтобы соответствовать, я периодически фыркала, мотала головой и дико косилась, жалея, что не могу никого лягнуть.
Наша странная процессия обогнула дом по одной из широких, изломанных в соответствии с шизой ландшафтного дизайнера, дорожек и упёрлась в подозрительно улыбчивую пару. Мужчина лет пятидесяти, с благородной сединой на висках, курил и стряхивал пепел в кусты. Подтянутая дама со следами денег на лице, его ровесница, что-то напряжённо втолковывала, пока не заметила нас. Окурок полетел всё в те же кусты, мужчина одёрнул пиджак и подставил мне локоть. Я затравленно обернулась, не зная, что и думать.
— Ну что же ты, милая, — снова заулыбался он, перебарщивая с мёдом в голосе до степени маньяка-педофила, — отца не признала?
— Надо чаще бывать дома, папуль — понятливо буркнула я, с трудом разжимая пальцы на руке Лизы, чтобы схватиться за новую опору. — Смотри, как мама изменилась, пока тебя не было.
«Мама» сдержанно хмыкнула. Взгляд у неё был жёсткий, как кровельное железо, совершенно не вязавшийся с ласковой улыбкой. Мне резко захотелось увидеть, как Дубовский будет взаимодействовать с моими новоявленными родителями. А ещё мелькнула мысль, похожая на облегчение — как славно, что здесь нет родителей настоящих. Не уверена, что сохранила бы душевное равновесие при виде их неподдельной радости.
Так, с подсадным папаней в левой руке и крошечным, собранным в идеальную сферу, букетом в правой, я вышла на финишную прямую.
— С богом, — выдохнул Валера, напутственно треснул меня между лопаток и отвалил в сторону, утягивая за собой весь эскорт. Жаль, не уточнил, с каким именно из богов.