разными формами энергии. Вопрос лишь в ее форме. Он, глядя на мир, знал это. Он видел, что мир подобен карточной колоде, радугой разложенной на столе умелым крупье. Каждая карта повторяет предыдущую. Бесчисленное множество измерений. И это не удивляло его, того, кто пьет материю космоса из синей чаши с серебряной каймой.
Пространство вечно поглощает самое себя. Но Времени не существует в действительности, а это значит, оно поглощает себя в один непрерывный и бесконечно повторяющийся миг…»
Набирая текст, Лена улыбалась. Ей вспомнилось, что она ощущала, когда эти строки впервые возникли в ее голове, и как было приятно извлекать их, будто нанизывать бисеринки на медную леску толщиной с волос. Сейчас то состояние гармонии снова овладело ей, через текст преодолев временной коридор. Лена даже позабыла об Илье Алексеевиче и очень удивилась, когда вспомнила, для чего она вообще начала копаться в старых бумагах. Текст унес ее куда-то далеко от планеты Земля. Туда, где размыкались сингулярности, а горизонт событий черных дыр принимал в свои жадные объятия новых гостей. Чтобы никогда не выпустить обратно.
Не без волнения Лунь ввела в окошко электронный адрес Вилина и отправила письмо еще до того, как подумала, что надо было сначала дождаться его письма… На смену радости и гармонии пришли самые волнительные минуты в жизни Лунь. Ей вдруг показалось, что Вилин ничего не пришлет в ответ. Просто передумает. Или прочтет этот отрывок и настолько разочаруется, что прервет общение с девушкой. Смутные ощущения сбивали Лену, отталкивая от истины. Время шло. Ответа не было.
Глава 12. Литература и мечты
«Она так молода, совсем еще дитя. На нее нельзя сердиться. Ведь она всего лишь женщина. Есть много такого, что ей никогда не понять: как богата мужская жизнь, как неизмеримо трудно быть человеком, для которого мир нечто гораздо большее, чем наряды, дом, дети».
Дж. Фаулз «Любовница французского лейтенанта».
Когда Илья Алексеевич возвратился домой тем вечером, он обнял сына и первым делом отправился в свой кабинет, дабы исполнить оговоренное. Но путь ему преградила жена, категорически настроенная на выяснение отношений. Спустя пару дерзких фраз из уст Ксении Илья обреченно сказал: «Хорошо, высказывайся, только пусть Глеб уйдет к себе». Мальчик ушел, а Вилин выслушал все, что накипело в душе молодой женщины, которая ощущала себя брошенной. Затем он взял ее за руку и невозмутимо произнес:
– Никакой измены нет. Тебе не о чем волноваться. Я люблю свою семью и не намерен вас бросать. Это все твоя паранойя. Ты все придумала.
Ксения начала протестовать. Это длилось долго, но спровоцировать Илью на конфликт не получалось. Он выглядел совершенно счастливым, а счастливые люди не злятся и не ругаются. Наконец, от переизбытка эмоций Ксения разрыдалась, и Илье пришлось обнять ее и успокоить поглаживаниями по волосам. Обнимая плачущую женщину, он думал о том, что слишком много времени потратил на нелепые обвинения и не менее нелепые оправдания. Сейчас он мог бы уже набрать и отправить текст девушке, которая не выходила у него из головы. А возможно, письмо от нее уже висит в его электронном ящике… письмо, которое изменит между ними что-то… О чем-то другом у Ильи не получалось думать.
– Извини, Ксень, мне нужно немного поработать.
– Что? Опять ты в свой кабинет сбегаешь от меня? – возмутилась жена, едва успокоившись.
– Пока гулял, мозг освежился. Появилась парочка новых мыслей. Мне необходимо их зафиксировать, пока не забыл. Не обижайся. Я недолго.
– Ладно…
Ксения нехотя отпустила мужа. Она верила ему по поводу любовницы, а точнее, ее отсутствия, но ревновать к работе ей никто не мог запретить, даже здравый смысл. Илья Алексеевич ворвался в кабинет и открыл ноутбук вспотевшими ладонями. Так и есть – письмо уже было на почте, но он испытывал такое волнение, что боялся открыть его.
«Сначала напишу и отправлю свое, чтобы она не переживала, ожидая мой ответ, а потом уже буду читать то, что она прислала», – решил мужчина и полез в выдвижной ящик стола.
Оказалось, выбрать что-то из коллекции своих записей не так уж просто. Процесс требовал максимальной сосредоточенности. «Она не должна подумать, что я жалкий графоман, не имеющий даже толики таланта. Я должен выбрать самое лучшее. Она достойна самого лучшего, что я написал на данный момент».
Вилин искал лучшее, потеряв счет времени и забыв об обещании, данном жене. Он не помнил о жене. Он думал лишь о том, что не просто так оттягивает очень волнительный для него момент. Долго Илья Алексеевич сидел, держа в обеих руках тонкий желтый лист, перечитывая его снова и снова. Затем решил, что это оно. Вот, что было написано там:
«… он шел сюда, чтобы спасти людей. Возможно, даже ценой своей жизни. Он не представлял себя кем-то, вырвавшим сердце и осветившим смрадные болота. Но нечто героическое было в его поступке, и трудно с этим спорить. Он взглянул на разбитые наручные часы. Маленькая серебряная стрелка дергалась на одном месте на фоне темно-синего хронометра. Хотелось отодвинуть момент решающего шага в бездну. И он делал это, пока ему позволяли. Но пора было действовать, иначе его цели могли стать пустышкой. Он подошел к двери. Единственной двери среди бескрайних песчаных барханов цвета охры. Это была дверь – и больше ничего. Но когда он открыл ее, то увидел – за нею уже не пустыня. Прямоугольный клочок буйной растительности тропического леса возник посреди километров безжизненных песков. Он сжал клинок покрепче и шагнул внутрь. Зная, что обратной дороги ему никто не даст».
– Достаточно, – шепнул Вилин и нажал «отправить», не позволив себе раздумывать лишний раз и соблазниться изменить хоть слово.
Его не оставляло дурное предчувствие, что Луни не понравится отрывок, и лишь из вежливости она скажет что-то хорошее. И наоборот, он был уверен, что фрагмент девушки окажется куда лучше по качеству, чем его собственный, и ему будет стыдно.
– Идиот. Конечно, ей не понравится. Как это глупо и самонадеянно.
Илья Алексеевич расстроился и открыл письмо Луни. Он перечитал его несколько раз, исследовал каждое слово, прежде чем заново осознать, сколько глубины и неординарности таится в этой девушке.
«Какой у нее стиль!» – подумал Вилин и с обидой закусил губу. Все свои тексты показались ему посмешищем по сравнению с тем, что крылось в строках юной студентки.
Когда ответное письмо пришло, Лена ожидала увидеть вежливые извинения и намек на то, что им предстоит прервать прогулки. Но вместо этого девушка увидела фрагмент текста, и глаза ее жадно вцепились в него и побежали по строкам. Прочитав, она откинулась на спинку стула и закрыла лицо руками. Оно горело, а ладони были ледяными. Затем Лена снова прочла