Мы-то подумали, что у дамы крупное производство, например, кондитерский цех. Но нет! Выяснилось, что ловкая дейрочка перепродаёт наше оборудование.
Госпожа Лайримакса заявила, что хочет работать на постоянной основе. Она могла бы распространять наши технические новинки во всех окрестных городах. То есть, бизнес-леди планировала стать нашим официальным дилером.
Сегодня мы с ней надолго засели бы в офисе, чтобы обсудить детали сделки – а она могла стать очень выгодной для обеих сторон.
Но дейра Лайримакса, наверное, поцеловала закрытую дверь и отправилась обратно в свой городок, возмущаясь необязательностью некоторых предпринимательниц.
Печально!
Как же медленно тянутся часы в каземате! Меня измучило вынужденное безделье и миллионы неприятных мыслей, которые буравили мозг, словно термиты.
К вечеру накатила такая тоска, хоть волком вой. Смогу ли я вообще отсюда выбраться? Даже если Гайварс сумеет оповестить моих друзей, что дальше?
Мужики из соседних камер громко переговаривались и ржали, как кони. Они уже меня запеленговали – слышали, как я разговаривала с Гайварсом – и поэтому теперь упражнялись в суровом мужском остроумии. От их гадких шуточек у меня перехватывало дыхание и пылали щёки. Слушать это было невыносимо, я затыкала уши пальцами, но ничего не помогало.
Хочу домой, в таверну! Пусть ко мне на колени залезет Пончик, а друзья обнимут и посочувствуют. Иван Иванович погладит по голове и скажет: ну, Маша, ты даёшь! Лирра и Жаклин завалят вопросами. А Боженка заварит самый вкусный чай и отрежет медовой коврижки.
Я уже не могу тут сидеть одна, мне плохо!
Напоминала себе, что нужно быть гордой и стойкой, не поддаваться обстоятельствам, верить в лучшее… Но самовнушение не помогало, я опять, как и вчера, была близка к полномасштабной истерике.
Хотя бы дейр Гайварс заглянул, что ли! Перекинулся бы со мной словечком. Но он куда-то ушёл, грохоча связкой железных ключей.
Вдруг в тюремном коридоре раздался шум. Казалось, стремительно приближается целое войско. Головорезы за стеной притихли, зато послышались другие мужские голоса и чеканный топот сапог, как на плацу.
Дверь открылась, и я испуганно поднялась со своей лежанки. В ту же секунду сердце подпрыгнуло до горла, а бешеная вспышка радости на миг лишила зрения. Потому что в мою камеру вошёл… герцог Арлегонский!
О, нет, он не вошёл, он влетел, вломился, как вооружённый до зубов спецназовец, готовый крушить и убивать, лишь бы спасти гражданского. Его глаза горели яростью и возмущением. Но едва он увидел меня, их выражение стало иным…
Норман! Мой милый Норман!
Но… откуда он здесь?!
- Вы же уехали… - ахнула я, почти теряя сознание от счастья.
Норман не позволил свите войти в камеру, он кивком приказал всем ждать в коридоре и закрыл дверь. А потом сделал шаг ко мне, подхватил и заключил в объятия.
Мои ноги оторвались от пола, Норман меня заграбастал, как медведь. Уткнулся лицом в моё плечо и прошептал:
- Маша, Машенька…
Впервые герцог назвал меня так. Это стало последней каплей – из глаз брызнули слёзы, я затряслась от рыданий. Но мысль о том, что сейчас Норман увидит перед собой несчастное малиновое существо, заставила меня поперхнуться очередным всхлипом. Наверное, после суток в тюрьме я и так выгляжу не лучшим образом, а слёзы в любом случае красоты не добавят.
Герцог тоже преодолел свой порыв – с видимым усилием он оторвался от меня, опустил на пол. Было заметно, насколько ему не хочется выпускать меня из своих медвежьих объятий.
- Пожалуйста, не плачьте, милая Мари. Идёмте, вам здесь не место.
Я так мечтала вырваться из тюремной камеры, но вот теперь мне совсем не хотелось из неё выходить.
Может, мы ещё немного пообнимаемся, а?
Нет, надо идти. Я понимаю, Норман должен соблюдать приличия. Его свита очень удивилась бы, увидев, как жарко он прижимает к себе пээль, в то время как в Цветном Мире его дожидается официальная невеста.
…Процессия во главе с Норманом двигалась по мрачным коридорам тюрьмы. Я едва успевала за моим милым спецназовцем. Герцог шёл с таким лицом, словно собирался устроить массовую бойню.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Да-а, моим обидчикам явно не поздоровится! Если бы Фейгерон знал, кто мой покровитель, он бы сто раз подумал, прежде, чем со мной связаться.
Налоговика я увидела уже через секунду. И не только его, но ещё и дейра Таширо!
Вот это встреча!
На этих негодяев мы наткнулись в небольшом зале с нависшими сводами, куда нас привёл длинный тюремный коридор.
Мужчины стояли у стены с такими лицами, как будто им только что объявили о расстреле. Бирюзовые магические путы не давали им пошевелиться, намертво приковав их к стене каземата. И мне показалось, что оба находятся под воздействием магии безмолвия. Глаза соучастников пылали отчаяньем, но их губы были плотно сжаты и даже слегка расплющены, будто сверху их стягивала невидимая плёнка.
- Я провёл расследование, Мари. Таширо признался, что обращался к вам с непристойным предложением. А когда вы ему отказали, решил отомстить. Он вступил в сговор с Фейгероном и пообещал ему щедрое вознаграждение, если тот найдёт способ упрятать вас в тюрьму. Фейгерон обманом и силой увёз вас из офиса и бросил в подземелье. Вы ничего не нарушили, напротив, сами стали жертвой преступления. Более того, Фейгерон использовал против вас магию безмолвия, что само по себе является жестокостью, особенно, когда речь идёт о женщине.
О, да, я навсегда запомню, какой испытала ужас в карете налоговика, когда вдруг потеряла речь. Смотрела на своих конвоиров, но не могла объяснить, как сильно они ошибаются.
- Обещаю, преступники будут безжалостно наказаны, - мрачно заявил герцог.
При этих словах дрожь пробежала по лицам соучастников. Я одновременно испытала и злорадство, и страх. Что с ними сделает Норман? Отдаст на съедение крысам? Даже спрашивать не буду! Ничего не хочу знать.
Герцог управляет огромной Арлегонией, и успешно. Наверняка, он добивается повиновения не только ласковым убеждением или с помощью коммерческих рычагов. А использует ещё и другие методы.
Процессия двинулась дальше, но уже у выхода свет газовых фонарей выхватил из тьмы фигуры ещё двух человек. Они тоже были прикованы к стене волшебными кандалами. Я увидела двух тюремщиков. Один из них – тот самый, который вчера вместе с Фейгероном заточил меня в камере, а потом «забыл» сообщить обо мне напарнику. Второй – дейр Гайварс.
***
- Подождите! – воскликнула я и схватила Нормана за локоть.
Но тут же отдёрнула руку, поняв, что жест выглядит весьма непочтительным, даже фамильярным. Свита герцога, наверное, уже и так ломает голову, за что мне такое внимание со стороны их правителя.
Как смогла, изобразила глубокий реверанс.
- Ваша светлость, умоляю, освободите этого достойного дейра! Он позаботился обо мне, не дал окоченеть в камере. Принёс еду, одеяло, обогреватель… то есть, подогрел камень… В общем, спас!
- Вот как? – Герцог взглянул на тюремщика, и в ту же секунду бирюзовые кандалы исчезли. Мужчина обессиленно рухнул на колени. Норман кивнул одному из магов, окутанному аквамариновым облаком.
По цвету сияния я сделала вывод, что этот чародей, как и Фейгерон, владеет магией безмолвия. В одно мгновение бедного Гайварса избавили от невидимого кляпа.
Освобождённый страдалец тут же принялся восхвалять мудрость и справедливость повелителя.
- Спасибо, что замолвили словечко, юная леди, - тихо сказал он мне на прощанье.
- И вам спасибо, дейр Гайварс! – искренне поблагодарила я. - Если бы не вы… Даже не знаю.
- Щедро вознаградить, - распорядился герцог Арлегонский.
- Всё будет сделано, ваша светлость! – тут же отозвался какой-то солидный чин - возможно, начальник тюрьмы. Он похлопал Гайварса по плечу и показал ему жестом: «Молодец!».
Когда мы вышли из тюремной башни, освещённой золотисто-розовым вечерним солнцем, свежий воздух свободы наполнил мои лёгкие, и у меня поплыло изображение. Голова закружилась, я едва не грохнулась в обморок.