голову, машинально полез в нагрудный карман, достал любимую коробку, вынул палочку, спохватился и убрал было её назад, но заметил любопытство:
– Заразная привычка после поездки на Аднод… Это остров недалеко от юга Люмерии. Палочки для жевания, – он открыл крышку, показывая зубочистки, – с ними я привык думать.
– И как вы с ними думаете?
Анри сунул в рот палочку и пожевал кончик. Мариэль, не спрашивая разрешения, взяла одну и передразнила Ленуара, передвинувшего палочку из одного угла рта в другой. Глаза девушки смеялись.
– Я вам подарю целую, вдруг понравится, – Ленуар вернул своё сокровище в карман. – Рад, что развеселил вас. Расскажите теперь вы какую-нибудь историю. Вижу, что вам хочется.
Мариэль фыркнула:
– Вовсе и не хочется.
– Не обманывайте меня, я ведь хороший инквизитор… Я жду, – он поиграл палочкой во рту, и девушка опять его передразнила.
Взрыв хохота в коридоре спас ситуацию. Голоса, один из которых принадлежал Антуану, удалялись в сторону зала для тренировок.
– Полагаю, один из партнёров уже прибыл.
Наверняка это был Дилан, друг детства и сын соседнего графа. Дилан учился на первом курсе, имел дар мага земли, за глаза прозывался Антуаном милой друидушкой. Как выглядел этот молодой человек, Мариэль не представляла. Но то, что он прибыл раньше, бабушке однозначно не понравится.
Ленуар поднялся и с лёгким поклоном извинился:
– Прошу прощения. Вынужден покинуть вас, пойду познакомлюсь с партнёром. Надеюсь, мы продолжим позже наш обмен историями.
Оставшись одна, Мариэль недолго задумчиво листала тетрадь с конспектами, убрала все принадлежности в шкаф, подхватила разнос с остатками завтрака и вышла из кабинета.
В коридоре ей попался Микал, подсматривающий за гостями через приоткрытую дверь в зал. Девушка отдала смутившемуся мальчишке разнос, велев отнести на кухню и позвать Жанетту. В самом деле, бабушку лучше не злить: Мариэль чувствовала, что для воспитательных бесед поводов сегодня будет предостаточно, – нужно переодеться и накрутить на голове причёску, которая удовлетворит старшую сирру.
Пока ждала Жанетту, успела снять верхнее платье и поупражняться перед зеркалом. В отражении легко, без усилий, появился Ленуар с палочкой в зубах.
За время диалогов Мариэль удалось рассмотреть до мельчайших подробностей его лицо. Изящный овал лица с тщательно сбритой растительностью над верхней губой, подбородке и щеках. Прямой нос с аккуратным кончиком и с немного широкими ноздрями, несколько большой рот и тонкие губы. А над пристальными глазами цвета молодой зелени длинные дугообразные брови. Примечательными также показались его аккуратные уши с одной проколотой мочкой и серьгой в ней да причёска – стриженные коротко волосы спереди и небольшой собранный сзади хвост.
Сейчас в белом платье с широким вырезом, открывающим девичью ключицу, стоял настоящий молодой инквизитор с женским колье на шее. Оно тут же было снято, и Мариэль снова повертела головой, разглядывая лицо. Не хватало детали.
Она подумала, достала свою шкатулку с украшениями, нашла коробочку, подаренную матушкой, и вдела в левую мочку «Слезу ангела». Вот теперь образ казался идеально похожим. Как жаль, что нельзя пойти на белый бал в образе мужчины, Мариэль бы развлеклась от души…
Створки двери стукнули, приоткрываясь, и Мариэль молниеносно сбросила чужую личину. Вошедшая Жанетта увидела только свою хозяйку, вынимающую перед зеркалом серьгу из уха. И никого другого.
На завтраке Тринилия заняла место зятя, напоминая тем самым присутствующим, кому надо повиноваться. Ленуар и Мариэль остались на прежних местах – по правую руку от г-жи Тринилии. И только на другой стороне стола произошла ротация: Антуан усадил друга по левую руку от бабушки, сам сдвинулся на место отсутствующей матери. Нарушение семейной традиции вызвало бурю консервативного негодования на лице Тринилии, но она промолчала, видимо, посчитав, что это меньшее из всех зол, намечающихся сегодня.
Глаза Дилана, по-кошачьи жёлтые, вдруг заставили Мариэль думать о том, что большинство люмерийских аристократов имеют светлые радужки. Из присутствующих тёмные были только у Мариэль. В одной из книг Люсиль это объяснялось так: все Основатели Люмерии имели светлые глаза – голубые, серые, зелёные, золотистые. Цвет был обусловлен люмосом, магией, от которой и пошло название страны. Позже браки с оставшимися туземцами, чья территория была отвоёвана, эти браки подарили темноглазых детей. Как бы то ни было, большинство лумеров имело карие или чёрные глаза. Ленуару, каким-то чудом, наверное, от далёких предков достались зелёные глаза и ментальная магия. Что, если его предки, родившиеся лумерами, были изгнаны из отчего дома магов и…
Додумать эту мысль Мариэль не успела, переключилась на рассказ Дилана о том, как студенты развлекаются в первый зимний октагон. К этому времени заканчивались зачёты, и большинство студентов отправлялось домой. Но весельчаки оставались, чтобы поучаствовать в традиционных студенческих развлечениях и обрядах. Первокурсников свободно пускали на вечеринки старшеклассников, чтобы новички получили представление о тяжёлой доле выпускников.
Например, среди прочих был обряд для особо отличившихся студентов, как правило, из числа третьего и, реже, второго курса. Официальной частью обряда руководил принц, не обязательно будущий наследник, но принадлежащий к королевскому древу. Его высочество одаривал одного или двух студентов королевским знаком – серьгой с камнем, добытым в каком-то королевском ущелье с магическим источником.
– «Слёзы ангела» – так называются эти камни? – не выдержал Антуан и всё-таки спросил, хотя Мариэль смотрела на него страшным взглядом, предупреждая о сохранении тайны.
Дилан рассмеялся:
– Хорошо сказал: «Слёзы». Плакать на церемонии есть с чего… В общем, те, кому принц дарит свой знак отличия, тот приносит клятву королевскому дому и прочее. Скучно, я бы сказал, и пафосно. А вот если ты захочешь вступить в эту гвардию добровольно, придётся пройти через шархаловы пытки, – Дилан брякнул грубое слово и покосился на сидящую слева г-жу Тринилию, с классически неодобрительным выражением лица выслушивающую речь гостя, которая изобиловала просторечиями.
Антуан взмолился, попросил рассказать все подробности. Дилан опять покосился на даму и продолжил:
– Тебя приковывают к поставленному вертикально столу, потом испытывают стихиями, а потом – хрясь! – протыкают ухо! – и стукнул кулаком по столу.
Ленуар закашлялся. Тринилия, которая сама была в ужасе от нарисованной Диланом картины, нашла в себе силы повернуться к Ленуару, чтобы помочь. Сделала знак слугам наполнить водой кубок гостя. Пока она отвлеклась, Дилан ловко высыпал из кулака в кубок Тринилии какой-то порошок и подмигнул Мариэль. Она открыла рот, не зная, как реагировать на эту подлость. Молчаливую дуэль взглядов между ней Антуаном прервал кашель Ленуара, который был не в силах остановиться, и это сильно отвлекало. За это время Дилан успел помешать ложкой в бабушкином кубке. И, самое интересное, что слуги сделали вид, будто ничего не заметили.
Кашель не прекращался. Мариэль поднялась и ударила кулачком Ленуара по спине четырежды. От неожиданности гость замолчал.
– Еда не в то горло попала, наверное! – свирепо глядя на Антуана, объяснила она свой метод лечения.
– Благодарю, – Ленуар глотнул