После чего откинулся на спину, явив всего себя, так сказать, в полной красе.
Понятия не имею, который раз за последний час я покраснела. Смешно прозвучит, но никогда прежде я не видела голого мужчину в такой близости от себя. С Диланом, моим женихом, все обычно происходило под одеялом и в полной темноте. Наверное, он даже не в курсе, какие родинки есть на моем теле, поскольку и сам ни разу не видел меня обнаженной при свете. Лоренс, безусловно, был более раскрепощен и свободен, но тусклого света свечей, горящих в его спальне, было явно недостаточно для того, чтобы во всех подробностях разглядеть его тело. Тогда как сейчас в окна вливался яркий свет зарождающегося дня.
Сначала я хотела с негодованием отказаться, встать и потребовать, чтобы Нико немедленно покинул комнату. Но почему-то мне было очень неловко. В конце концов, он сделал мне так приятно…
Мой взгляд скользнул по его телу. Да, стоило признать, сложен Нико был как надо. Худощавый, с рельефной мускулатурой, которая при этом не выглядела чрезмерной.
Моя рука словно против моей воли скользнула по его груди к плоскому животу. Испуганно замерла на полпути, когда я мысленно строго одернула себя. Беата, да что ты творишь!
— Ты так смотришь на меня, как будто впервые увидела голого мужчину. — Нико вдруг фыркнул от смеха.
— Вживую — действительно впервые, — хмуро пробормотала я. Нико аж поперхнулся от моей фразы, и я торопливо исправилась: — Я не имею в виду, что до этого глазела лишь на мертвых голых мужчин. Просто выразилась неправильно.
— Ты девственница? — недоверчиво переспросил он.
— Нет! — воскликнула я и раздраженно махнула рукой, раздосадованная, что надлежит давать объяснения в столь деликатной теме. — У меня был жених, и у меня все с ним было. Хм-м, по-дурацки звучит, правда? Ну, в общем, я с ним спала. Но…
— Но вы это делали в темноте и под одеялом, — догадливо завершил за меня Нико.
Я кивнула, мудро решив не рассказывать про Лоренса. С ним все как раз происходило далеко не столь целомудренно, я бы даже сказала — намного более развратно. Но до детального изучения тел друг друга мы так и не добрались.
— Поразительное дремучее невежество! — с таким чувством воскликнул Нико, как будто был потрясен моим признанием до глубины души. — Ну и дурак же твой жених! Как можно было заниматься любовью со столь красивой девушкой и по доброй воле лишить себя удовольствия зацеловать всю ее с головы до пяток!
Я смущенно опустила голову, польщенно зардевшись. А Нико умеет делать комплименты. Пожалуй, еще немного — и он на самом деле мне понравится. Удивительное дело, но даже смущение куда-то исчезло. Я даже не вспоминала о том, что по-прежнему не одета.
— Ладно, смотри дальше, — милостиво разрешил мне Нико и взял мою руку в свою. Провел моими пальцами по своему животу, щурясь от удовольствия. — Спрашивай, если что-нибудь непонятно.
Я немедленно уставилась на самый главный мужской орган, который сейчас величественно вздымался из треугольника жестких курчавых волос. Даже смешно признаться, что я впервые вижу его так близко и так ясно.
— Ну как? — горделиво поинтересовался Нико, проследив за моим взглядом. — Впечатляет?
— Ага, — честно призналась я, и молодой барон расплылся в широкой улыбке, которая, правда, тут же сползла с его губ, когда я вдруг брякнула: — Если честно, на редкость нелепо выглядит.
— Почему это — нелепо? — обиженно переспросил Нико, и его достоинство, словно оскорбленное моим нелестным определением, начало на глазах уменьшаться в размерах.
— Нет, я не имею в виду, что у тебя нелепый… — Я замялась и покраснела. Язык никак не поворачивался назвать простое слово из четырех букв. Поэтому я неопределенно взмахнула рукой и сделала еще одну попытку, которая тоже завершилась полным провалом: — Ну, что у тебя нелепый… Это нелепое… То есть нелепое это…
— Что — это? — насмешливо переспросил Нико, без особых проблем догадавшись о причинах моего смущенного замешательства.
— Вот это. — Я ткнула пальцем в его орган, который хоть слегка и утратил величественный вид, но продолжал еще выситься.
— Так, Беата, давай называть вещи своими именами. — Нико фыркнул от сдерживаемого с трудом смеха. Затем опять поймал мою руку и положил ее на предмет нашего разговора, который, почувствовав тепло моих пальцев, немедленно принялся твердеть и вновь увеличиваться в размерах. А Нико тем временем продолжал свою на редкость познавательную лекцию: — «Это» называется членом. На крайний случай — достоинством. Кое-кто величает жезлом наслаждения. Выбирай любой вариант, какой тебе более по нраву.
— Жезл наслаждения, — пробормотала я, впечатленная фантазией того, кто дал сему органу такое название.
— Так почему мой член нелепо выглядит? — вернулся Нико к тому, с чего мы начали наш разговор.
— Нет, я не говорила, что именно твой… — Я втянула в себя воздух и с усилием продолжила: — Твой член нелепый. Я имела в виду, что этот орган, то бишь достоинство, как-то нелепо выглядит у всех мужчин. Болтается такая финтифлюшка спереди. Так и тянет оторвать.
Говоря все это, я продолжала держать руку на достоинстве Нико, поэтому почувствовала, как резко он отреагировал на мое признание. Прежде твердый и внушительный по размерам, он внезапно съежился и стал таким маленьким, что с легкостью уместился в моей ладони.
— Ой, — испуганно пискнула я, поскольку не ожидала такой реакции.
— Н-да, после таких слов у любого мужчины все опустится, — хмуро резюмировал Нико. — Беата, нашла о чем говорить в постели! Ишь ты, оторвать ей кое-что хочется.
— Не кое-что, а член, — вернула я ему той же монетой. Невежливо ткнула пальцем в его достоинство, желая, чтобы барон понял, о чем я говорю: — Ну посмотри же! В самом деле, такая висюлька забавная…
— Да у любого бы повис после твоих откровений, — огрызнулся Нико и поторопился спрятаться под покрывалом, явно покоробленный моими откровениями. Задумчиво добавил: — Кажется, теперь я понимаю, почему твой жених предпочитал не показываться тебе голым при свете.
— Ты обиделся, — скорее утвердительно, чем вопросительно протянула я. — Прости, пожалуйста. Сама не знаю, почему сказала тебе это.
— Да нет, все в порядке, — отозвался Нико, и улыбка вновь вернулась на его губы. — Наоборот, я даже рад, что ты преодолела свое смущение и поговорила со мной на столь откровенную тему. Это значит, что ты перестаешь видеть во мне врага и начинаешь видеть друга. Между мужем и женой не может быть никаких секретов и недомолвок, особенно в столь интимных вопросах.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});