– Не шевелитесь. Смотрите на красную точку. Вы можете проходить, сэр.
– Мы с ней вместе.
– Вы можете пройти сюда, сэр, – сказал охранник, кивнув на коридор. Тон его не имел ничего общего с просьбой.
Холден отошел на несколько шагов и остановился, держась на таком расстоянии, чтобы сразу вернуться в случае чего. Не то чтобы он знал, что будет потом делать.
Ручной терминал снова звякнул, и охранник кивнул, пропуская Наоми, подождал, пока оба они удалились за плавный изгиб коридора командной палубы, и только тогда повернулся к очереди ожидающих проверки. Немолодой мужчина с короткой бородкой улыбнулся проверяющему заискивающей собачьей улыбкой.
– Не шевелитесь, – сказал ему охранник. – Смотрите на красную точку.
А потом Холден с Наоми скрылись за поворотом, оставив пункт проверки позади. Живот отпустило; уйдя с прямой линии огня, Холден самую чуточку расслабился.
– Ну и дрянь же, – сказал он.
Уведомление о мерах безопасности изменило Медину, как упавшая в воду капля краски. Плавающий комендантский час не позволял никому находиться в общественных пространствах в свободное от вахты время, а три раза за каждый цикл каждый должен был по часу проводить дома. Запрет собираться группами больше трех человек. Арест за ношение оружия. Арест для всякого, в ком служба безопасности увидит угрозу. С каждым новым указом природа станции чуть менялась, и зыбкая надежда, что, может, это рассосется, может, все наладится, отступала все дальше.
Холден понимал, что архитектура станции осталась прежней. Стены сходились под теми же углами, не изменились дуги огибавших барабан коридоров. И запахи такие же, как везде. Только при взгляде на лица все вокруг казалось меньше, теснее, больше походило на тюрьму при виде лиц и пунктов досмотра.
У дверей их съемной квартирки Наоми пальцами отстучала код, поскольку ручные терминалы все еще не работали. Дверь отошла. Когда створка задвинулась, Наоми привалилась к ней спиной, будто была на грани обморока. Холден, подсев к встроенному столику, молча распаковывал пайки. Над тай и красный карри – и то и другое с тофу и таким количеством специй, что от одного запаха слезились глаза. В другой день он бы счел это роскошью.
Наоми сходила в ванную умыть лицо над маленькой раковиной и вернулась, не стерев капелек с волос и ресниц. Рухнула на стул напротив и зачерпнула еды вилкой.
– Мысли есть? – спросила она.
– По поводу?..
Она вилкой же описала кружок, обозначив их комнату, станцию, вселенную. А потом, размазав кубик тофу, отправила его в рот.
– Пока нет, – ответил Холден. – Должен сказать, мне не нравится попытка тех поганцев убить этого Сина.
– А если взялись, уже делали бы как следует, – добавила Наоми, и под ложечкой у Холдена шевельнулась тревога. Отслеживает ли служба безопасности их каюту? За какую неосторожную шутку им грозит кутузка? Наоми прочитала его мысли по лицу.
– Извини, – сказала она, обращаясь не только к нему, но и к микрофону, которого могло и не быть. – Неудачно пошутила.
– Однако, думаю, теперь о работе консультанта на Луне можно не мечтать.
– Похоже на то. И о Титане.
– Ужасно жаль. Мне бы хотелось на Титан.
– Если бы улетели неделькой раньше, – заметила Наоми. – А теперь поздно.
– Да.
Пад тай оказался сочным и острым, по вкусу можно было поверить, что в нем настоящие лаймы и арахис. Почти как настоящие. Холден отложил вилку.
– Не знаю, что делать.
– Ешь, – посоветовала Наоми. – А когда управишься, пойдем со мной в душ.
– Серьезно? – удивился он. Она вздернула бровь и улыбнулась.
Дальше они ели молча. Холден подумал, не поставить ли какой-нибудь музыкальный фон, даже потянулся к терминалу, но вспомнил, что не работает. Потом Наоми отправила тарелки и вилки в утилизатор и за руку увела его в ванную. Медленно стала раздеваться, и он, вопреки напряжению и страху, среагировал на ее тело. А может быть, как раз из-за них. Желание и тревога, смешавшись, давали не только отчаяние, но и какую-то бесшабашность. Пока Холден раздевался, Наоми подобрала пристойную температуру воды, а потом они обнимались под теплым водопадом, наполнявшим изгибы их тел. Наоми прижалась лбом к его макушке, губы оказались у самого уха.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Теперь можно поговорить, – шепнула она. – Минут на пятнадцать нормы расхода хватит.
– О, – огорчился он. – А я думал, дело в моей мужской притягательности.
Она мягко прихватила его за чувствительное место.
– Не без того. – Улыбка в ее голосе была самым лучшим, что случилось за эти дни. – Нам нужен настоящий план. Неизвестно, что будет с нашими деньгами. Эта комната у нас только до конца недели, и я даже не знаю, позволят нам потом остаться или тут же вышвырнут. И вообще ничего не знаю. В том-то и дело.
– Надо возвращаться на «Роси», – сказал он.
– Возможно, – согласилась Наоми. – Только не привлечет ли это лишнего внимания к ребятам? Будет ли добрым делом снова посадить в седло Джеймса Холдена? Разве что ты готов ввязаться в эту драку?
– Думаешь, драка будет?
Она шевельнулась, скользнула мокрым животом по его коже, отвлекла.
– Что сказала бы Авасарала?
Холден обнял ее пониже талии, ласково притянул к себе, нежно поцеловал.
– Губернатор из Сина хреновый, – тихо предположил он. – Такое жесткое шоу выдает страх.
– Вот-вот. А кто за ним стоит? Там были одни мерзавцы и дилетанты. А здесь предвидится настоящее подполье, и устроят его профессионалы. Если мы с тобой очень- очень постараемся, может, и сумеем в этом не запачкаться. А попытайся мы связаться с командой, безопасники сочтут, что мы сколачиваем прежнюю банду.
– Значит, наших в эти дела не втягиваем. С головой погружаемся в новую жизнь – беженцев из района военных действий?
– Или, пошло все на фиг, сколачиваем старую банду и погибаем как диссиденты.
– Право, жаль, что в списке вариантов больше нет Титана.
– Ис плачь над вчерашним днем, мой милый.
Холден примостил голову ей на плечо. Откашлялся сигнал предупреждения: норма расхода воды почти исчерпана. Впрочем, это еще первое предупреждение. Время у них оставалось.
– Отчего мне чудится, что меня все это больше придавило, чем тебя? – спросил он и щекой ощутил ее улыбку.
– Ты в этих делах новичок, – объяснила Наоми. – А я астер. Безопасники тебя нагибают, потому что их власть? Посты, проверки личности? Сознание, что можешь попасть в утилизатор за что угодно или вовсе без причин? Я в этом выросла. И Амос тоже, на свой лад. Никогда не испытывала желания к этому вернуться, но знаю, что так бывает. Память детства, са-са кве?
– Вот дерьмо!
Наоми погладила его но спине и оттолкнула. Холден ощутил спиной холодок стены. Наоми поцеловала его с грубой силой, и он поймал себя на том, что отвечает со страстью, какой не помнил годами. Когда они прервались глотнуть воздуха, взгляд у Наоми оказался жестким. Едва ли не яростным.
– Если мы возьмемся, – заговорила она, – дело будет мерзкое. Мы отстаем по вооружению и по планированию, и способа победить я не вижу.
– Я тоже не вижу, – согласился Холден. – И не вижу, как можно не ввязаться.
– Собираем прежнюю банду?
– Угу. А ведь еще чуть-чуть, и успели бы смыться.
– Да уж, – сказала Наоми.
Предупреждение прозвучало второй раз, чуть более настойчиво. Холден ощутил в груди какое-то большое чувство, только не разобрал какое. Горе, гнев или еще что. Он выключил воду. Поток помех прервался. От холодка испаряющейся влаги руки и ноги покрылись мурашками. Наоми смотрела мягким, темным, немигающим взглядом.
– Идем в постель, – сказал он.
– Да, – ответила она.
* * *
Дверная панель управления в темноте светилась янтарным огоньком. Зеленый показывал бы, что она не заперта. Красный – заперта. Желтый означал внешний контроль. Дверь им не подчинялась. Собственно, она больше не была их дверью. Принадлежала службе безопасности. Наоми еще спала, дышала глубоко и ровно, поэтому Холден сидел в темноте не шевелясь, чтобы ее не разбудить, и смотрел на янтарный огонек.