Читать интересную книгу Хроника его развода (сборник) - Сергей Петров

Великолепный гостиничный номер! Просторный, светлый. Разбросана синевой прокурорская форма по всему номеру, объективов спецслужб Станислав Михайлович не боится. И проститутка Машенька, и номер предоставлены его поднадзорным, человеком глубоко порядочным, умеющим хранить тайны.

Виктор Алексеевич, так зовут поднадзорного. Начальник полиции района, старый кореш, не одна бутылка водки с ним выпита, не одно дельце обстряпано. Уверен в нём Станислав Михайлович, как в себе. Ну а для подстраховки, так сказать, держит в своём сейфе на кореша компромат. Жизнь такая, положено так. Ему, корешу, об этом Станислав Михайлович никогда напрямую не говорит. Человек корректный, порядочный, он не хочет нанести другу моральную травму. Намекнул пару раз, и всё. Для тонуса, не перегибая.

Виктор Алексеевич лично ему эту девочку подогнал. В ресторане, на дне рождения одного предпринимателя. Уставший Станислав Михайлович был, на нервах. Пятый день комиссия из Генеральной прокуратуры по краю рыщет, вот-вот к нему должны нагрянуть, гниды. Переживал эту ситуацию Станислав Михайлович сильно, пропускал через самое сердце.

– Машенька тебя успокоит, – заверил Виктор Алексеевич, – всё с ней забудешь, лично проверено!

И он согласился. Нервы тому причина. Ночью не уснуть, утром не проснуться, валокардин в правом кармане пиджака, корвалол в левом, таблетки какие-то синие – во внутреннем, жена с дочерьми – в Турции. Вот и согласился.

– А ты знаешь, – доносится до него с кровати, – я первый раз с прокурором трахаюсь!

– Хе, – крякнул Станислав Михайлович.

«Это потому, что прокурор – образец порядочности и неподкупности. Так у нас в присяге записано», – чуть было не сказал он, но вовремя себя одёрнул.

Если прокурор – образец, то он не образец, что ли? Или не прокурор? Херню бы сморозил, однозначно. Уберёг господь от конфуза.

И всё же (Станислав Михайлович поднял с пола синий китель, встряхнув, повесил на стул), интересно. Почему? Она, проститутка, работающая с элитой, как поведал Виктор Алексеевич, города, впервые трахается с прокурором. Как это объяснить?

Станислав Михайлович закрыл окно, нырнул под одеяло, кровать содрогнулась – сто пятнадцать килограммов живого веса было в Станиславе Михайловиче, положил ладонь на Машенькин живот.

– Может, чуть позже? – робко убирая его руку, просит Машенька. – Отдохнём чуть-чуть? Шампанского выпьем?

– Ладно, – смилостивился Станислав Михайлович, лёг на спину, – удовлетворю ваше ходатайство. Пауза!

Легко откинув одеяло, Машенька прыгает на пол, подходит к холодильнику, нагибается (низкий в номере холодильник), открывает дверцу. Отворачивается, чтоб вам не волноваться, Станислав Михайлович.

Это потому, понимает он, что мы, прокуроры, умные и осторожные. Гораздо осторожнее, чем те же менты. В основной своей массе, конечно, исключая досадные недоразумения.

Как ни крути, мы всё-таки – белая кость правоохранителей, надзорная инстанция. Не палимся понапрасну.

Станислав Михайлович вспомнил вдруг себя молодым. Худенький, штаны мешковатые, вечно замордованный, следователь Стасик Немчинов, лейтенант милиции. Да-да, была такая позорная страница в биографии прокурорского работника С. М. Немчинова, старшего советника юстиции, – служба в органах внутренних дел. Нелёгкой была служба. Драл его начальник, беспощадно драл, на каждом совещании насиловал.

– Сколько дел в суд направишь, Стасик? – пыхтел сигаретой начальник. – А? Опять два? Не дай бог ты в этом месяце показатели мне испортишь! Я с тобой такое сделаю…

Плешивый, утопающий в жиру коротышка, щёлкал начальник средним пальцем правой руки по изогнутому большому левой, расплывалась рожа в похотливой улыбке. Зинаида Ивановна и Инна Константиновна, пятидесятилетние сексуально озабоченные дуры, похихикивали в кулачки…

В прокуратуре по-другому было. Руководство к подчинённым на «вы» исключительно, никакого мата. Очень хотел Станислав Михайлович в прокуратуру. Страстно желал, ночами спать не мог. А когда человек молод, стремителен, энергичен, когда не боится делать решительные шаги человек, а также дядя в аппарате губернатора работает, он обязательно достигает поставленной цели.

– Ты, наверное, – Машенька разливает шампанское по бокалам, ставит бокал ему на пузо, – всех баб у себя в конторе перетрахал?

– И не только баб, – самодовольно молвил Станислав Михайлович, удерживая бокал рукою.

…Надзирать за бывшими коллегами оказалось делом несложным. Он, проработавший в отделе пять лет, знал их как облупленных. Закон? А что – закон? Не высшая математика. Уголовно-процессуальный кодекс за такой срок способна выучить даже обезьяна.

Первая же проверка его закончилась четырьмя выговорами и одним неполным служебным соответствием. Неполное служебное схлопотал бывший начальник.

– Мне же полковника получать, Станислав Михайлович, – хныкал тот, – зачем вы так?

– Перед законом все равны, – твердо отвечал экс-Стасик, – и подполковник, и лейтенант. Закон нужно соблюдать, Алексей Петрович. А не гнаться за показателями.

Новое руководство идентифицировало Стасика как принципиального, злого и въедливого. Этот, решило новое руководство, будет рыть.

Прокурорское руководство, понял юный Станислав, остро нуждается в цепных псах. Только пёс может нарыть компромат и принести в зубах хозяину, чтобы тот, подцепив поднадзорного на крючок, смог крутить-вертеть им до конца его погонных дней.

Эту аксиому Станислав Михайлович усвоил моментально. И продолжал трахать поднадзорных. А потом, когда сам стал начальником, с не меньшей интенсивностью принялся за регулярное моральное изнасилование подчинённых.

– Менты бояться вас должны! – ревел он на совещаниях. – Не дай бог узнаю, что либеральничаете!

И бежали оттраханные подчинённые, и сильничали бедолаг-ментов от мала до велика. А что? Не самому же портить отношения с высокими милицейскими чинами, у которых наверняка покровители в прокурорском ведомстве имеются? Грамотный прокурор всё делает чужими руками, если сам желает стать покровителем. Это была вторая аксиома.

– В смысле? – освобождает от объятий пухлых губ край бокала Машенька. – Ты и с мальчиками тоже, да?

Хохочет Станислав Михайлович.

– Ой, рассмешила! Ой, не могу! – Прыскает в бокал, капли постель забрызгивают, смесь слюны и шампанского. – Ну и дура ты! Не обижайся только, это я с юмором, Машенька, ласково! – Проводит пальцем по левой её груди. – В переносном смысле! Требую, отчитываю, ругаю. Работать заставляю, понимаешь? А секс на работе, это – нет. Недопустимо!

«Недопустимо» он произнёс решительно, словно выдохнул. Протянул бокал.

– Налей ещё, Мария!

– Странно, – искренне удивляется Машенька, – у вас что там, баб нормальных нет?

Льётся, шипя и пузырясь, напиток по стенке, наполняет сосуд. Смотрит на Машеньку Станислав Михайлович добрым прокурорским взглядом.

Интересная она всё-таки, думает он, обычная проститутка вроде, прошмандовка, как папа мой таких называл. Ан нет. Необычная. Есть в ней влекущее что-то. Но что? Даже не могу объяснить. Чёрт знает что, понимаешь! Не влюбился ли ты, Станислав Михалыч?

Да нет. Конечно же нет. Станислав Михайлович никогда никого не любил. Дочек любил своих, по-отцовски. Святой долг, положено. А так, чтобы женщину? Ну, в том смысле, как это в книжках описывается и в фильмах изображается, – нет и нет. Это он полагал ненужным. Бессмысленная трата времени и засирание мозгов! Помнил себя студентишкой, когда чуть в Катьку-однокурсницу не втюрился, так – мама дорогая! Едва сессию не завалил! О ней, дуре, только и думал. Вовремя остановился, слава богу, после незачёта по судебной бухгалтерии. Тогда уже осознал – ни к чему это, столько времени уходит зазря! А сейчас? Каждый день по минутам у прокурора расписан, всё по полочкам разложено, и нет ни на одной из этих полок места для безделушки под названием «любовь».

Симпатия, понял Станислав Михайлович, и чисто профессиональный интерес. Искренний интерес к людям! Плох тот прокурор, кому не интересна человеческая сущность…

– Мария, – молвил он, – как ты так можешь, Мария? С разными мужиками. Неужели самой не противно?

Пожимает Машенька плечиками, одеяло под мышками зажимает.

– Ну как сказать? Когда начинала, да, противно было. Каждую ночь от обиды плакала. Вон подружки мои, студентки все, нормальной жизнью живут. Парни у них есть, женихи, думала. А я? И под азербайджанцами была, и под корейцами, один раз к таджикам в вагончик угодила. Если бы не Виктор Алексеевич… Спас меня. Облаву однажды менты устроили, свезли всех в отдел. Он меня в свой кабинет, естественно. Ну там туда-сюда, сам понимаешь, а потом… Посмотрел на меня и сказал – нужно тебе на повышение, пропадёшь тут, и сделал из меня элитную…

Закурила Машенька.

– …Ценник – совсем другой. Неделю-две можно жить спокойно. И никаких тебе марафонов, а иногда, – подмигнула Машенька, – приятно даже. Ну а если неприятно, пять минут траха – и чувствуешь себя состоятельным человеком…