— Маледикт? — Брови Ариса поползли вниз при виде Маледикта, стиснувшего рукоять меча.
Юноша, вздрогнув всем телом, отдернул ладонь. Сколько времени он пялился на Ласта, как бешеный пес? Он коротко поклонился, изысканно щелкнув каблуками, чтобы позабавить Ариса, и сбежал в залу. Внутри него слышался истошный визг Ани. Второй раз… быть так близко — и не нанести удар… «Еще рано», — проговорил Маледикт, обращаясь к жару в крови.
Ступив на паркет, он заметил, что Джилли внимательно смотрит на дверь, ведущую из залы — и снова свернул с пути. На сей раз ему удалось достичь безопасной гавани рядом с Джилли.
— Мне нужно выпить.
Джилли стал сосредоточенно извлекать из кармана флягу.
— Чего хотел король?
Пожав плечами, Маледикт небрежно опустился на скамью и вытянул ноги во всю длину, не позволяя Джилли присесть рядом.
— Научить меня танцевать. И отчитать за поведение. Все мои танцы поделены между ним и Мирабель. — Маледикт ссутулился, уныло изучая носки своих лакированных туфель.
— С Мирабель я покончил, — сказал Джилли. — И, по-видимому, пока я с ней разбирался, она обчистила мои карманы. Извини, Мэл, фляга пропала.
— Джилли! — воскликнул Маледикт. — Что значит какая-то фляга, когда ты заставил ищейку бросить мой след? О большем я и просить не смею.
— Неподходящим в ее глазах тебя сделала простая правда, — пояснил Джилли, несколько озадаченно похлопывая себя по карманам, словно стараясь припомнить точно, когда именно исчезла фляга.
— Правда? — переспросил Маледикт; в животе словно змея зашевелился холод. — Какая такая правда?
Что состояние Ворнатти тебе не светит.
— Подумать только, отсутствие состояния может принести пользу! — Злорадная усмешка на лице Маледикта угасла. Он подошел к Джилли, дотронулся до его щеки. — А это что?
Джилли коснулся царапины на скуле.
— Мирабель не особенно обрадовалась тому, что мне пришлось ей сказать.
— Хочешь, я отплачу ей за это? — предложил Маледикт. Едва побежденная ярость вновь взыграла, найдя новую цель. — Раструблю повсюду, что она мне не нужна. Если за ней охотятся кредиторы…
— Нет, — возразил Джилли. — Оставь ее в покое. Она — как злобная крыса. Лучше не загонять ее в угол.
Маледикт вздохнул.
— Отвези меня домой. Меня утомили причуды двора, а от придворных просто тошнит. Я не могу убить тех, кого хочу, так зачем оставаться? — Он дернул Джилли за волосы, еще раз прикоснулся к красной отметине на щеке, смахнув выступившую на царапине капельку крови, и направился к главному выходу из залы.
* * *
Толпа скоро разделила их, и Джилли, не в праве проталкиваться сквозь людей из опасения оскорбить прикосновением благородную плоть и тонкие чувства, лишь наблюдал за тем, как ускользает Маледикт.
— Бежишь домой к своему хозяину, верный пес? — Рядом, как черт из табакерки, возникла Мирабель. Джилли промолчал. На балконе, скрытый от глаз, он мог высказать то, что думал. Здесь любое неосторожное слово означало порку.
Она кружила, излучая гнев и опасность, словно хищная тварь. Проведя пальцем по спине Джилли, Мирабель прошептала:
— Ты машешь хвостом перед всеми? Или только перед Ворнатти?
Джилли до крови прикусил губу.
— Он прислушивается ко мне. Я могу наплести ему такого, что он вас обоих прогонит…
— Мирабель, — проговорил Маледикт, вернувшись. Глаза жарко пылали на его бледном лице. — Будьте осмотрительны. Сплетня — нож, и он уже у вашего горла. Вам бы хотелось, чтобы я надавил сильнее?
Джилли пробрала дрожь от тихого гнева в голосе Маледикта, от изумления в глазах Мирабель, от этой внезапной переоценки его статуса в доме Ворнатти.
— Идем, — позвал Маледикт, схватил Джилли за руку и потащил за собой, не обращая внимания на знатных господ, что попадались на пути.
— Главный выход с противоположной стороны, — поправил юношу Джилли. — Мэл, ты не должен был меня защищать.
— Мы пройдем через сады и так избавимся от новых демонстраций благородных манер. Мое настроение сейчас напоминает острие моего же меча и ищет возможности выплеснуться. — Маледикт спрыгнул с перил балкона на землю — высота была четыре фута. Джилли последовал его примеру и беззвучно приземлился на мягкий мох.
У входа в зеленый лабиринт сада, отделявший их от дороги, Маледикт жестом остановил Джилли. Они отступали, пока не оказались в густой тени статуй и кустарника; отсюда открывался вид на затемненный балкон на той половине, что занимал король. В полумраке виднелись две стоящие фигуры; у их ног настороженно поднял голову огромный пес, втягивая ноздрями ночной воздух.
— …буду рад познакомиться с твоим мальчиком, Мишель, невзирая на незаконность его рождения. Привози его, как только он прибудет сюда. Нам при дворе нужно как можно больше молодых людей — не таких испорченных, как мы. Довольно с нас траченных молью тайн и интриг, что заквашены на давно минувших битвах.
Послышался голос Ласта:
— Юность — не такой уж подарок, Арис. Некоторые юноши таят угрозы и скрывают тайны ничуть не хуже стариков.
И снова — Арис:
— Ты говоришь о воспитаннике Ворнатти. О Маледикте.
— Именно.
— Он всего-навсего молодой человек, алчущий наслаждений и удовлетворения собственных желаний.
— Он движим ненавистью и голодом, которые горят в его глазах. — Ласт качнул тростью, сбив розы с ближайшего куста.
— Ммм… — протянул король. — Ничего подобного в его глазах я не замечал. В твоих, впрочем…
— Ты глупец, Арис. Я скажу тебе то, что слышал, передам шепот, который витает в воздухе при дворе. Одно слово — ветер шуршит им, как осенними листьями — и слово это «ведьма». Все знают, что такое этот Маледикт: проклятая тварь.
— Ты говоришь, как деревенский старовер, которому в каждой тени мерещатся прежние боги. Но ты забываешь: твои ведьмы сгинули вместе с богами. Без силы, которую они черпали у богов, они лишь вместилища злобы. Маледикт производит впечатление приятного юноши, пусть ему и не повезло с наставником.
Ласт проворчал:
— Глупец, дважды глупец. Влюбиться в женщину из клана Ворнатти, которая не принесла ни здорового ребенка, ни власти, и теперь еще защищать эту тварь. Его коснулась Чернокрылая Ани, сделала Своим любовником…
Джилли задрожал, стоя внизу под балконом; Маледикт придвинулся к нему ближе, то ли желая поддержать, то ли — укрыться самому.
— Мишель, суеверие — отличительная черта дураков, — заметил король.
Губы Ласта плотнее сжались, он скрипнул зубами. Ласт прошествовал к выходу, и гончая зарычала ему вслед. Сняв венец, Арис зачесал волосы назад, потом снова надел атрибут королевской власти?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});