Читать интересную книгу Год маркетолога - Игорь Симонов

Что я мог ответить этой чудесной девушке, засыпающей на моей груди? Что я должен был ей ответить? Конечно же, что никогда не буду ее обманывать. Но она заснула или сделала вид, что заснула, потому что не ждала от меня никакого ответа. Нечего мне было ей ответить. Через несколько часов мне нужно ехать на работу на обсуждение первой версии бюджета на следующий год, а еще через несколько часов Настя поедет в аэропорт, и мы заранее договорились, что не будет никаких прощаний, потому что совсем скоро мы должны встретиться снова. Я найду повод, чтобы приехать в Лондон, и нам не надо прощаться. Она просила, чтобы я разбудил ее, когда буду уходить, и я разбудил, когда был уже одет, за минуту до того, как выйти, прикоснулся губами к одному глазу, другому. Настя протянула ко мне руки спросонья: «Ты уже?» – «Все, я ушел, любимая, я уже ушел, позвони, когда приземлишься, скоро увидимся».

– Правда?

– Конечно, правда.

Какое имеет значение, верил я в то, что говорил, или нет. Интересно, кто-нибудь проводил исследование, какой процент из общего числа запутанных ситуаций, в которых мы оказываемся в жизни, приходится на супружеские и прочие неверности? Иначе говоря, какой процент приходится на личную жизнь по отношению к профессиональной, социальной, общественной? Есть ощущение, что процент этот будет очень велик. От собственной слабости, от нежелания обидеть близкого человека, от сознания вседозволенности, от того, что эта часть жизни никакими законами, кроме религиозных и моральных, вообще не регламентирована, и по тысяче прочих причин мы обманываем, больше запутываемся, еще больше обманываем и еще больше запутываемся, пока кто-то нас не остановит. Редко этим кем-то бываем мы сами. И это точно был не мой случай.

Я приехал на работу счастливый проведенными с Настей днями и счастливый от того, что она уезжает. С самого начала настроенный на трехдневное счастье, я не был готов к продолжению этих трех дней. И не мог поверить, что Настя была к этому готова. Конечно же, нет. Совершенно замечательная, исключительная девушка, но и совершенно избалованная тем, что понравившиеся игрушки покупаются по первому желанию. В ее модели мира, в той, которую она выстраивала в свободное от съемок время в своей красивой голове, какое было место для меня? «У меня выдается свободный денек или два, и вот мы уже вместе – в Лондоне, Париже, Флоренции, – и все так здорово, и проходит два дня, и каждый возвращается к своим делам, переполненный любовью, которой должно хватить до следующей встречи. Только вот жена там эта немножко мешает, есть такая проблема, так надо ее решить как-то, эту проблему, а то полного счастья не получается. Ну и решай, ведь это твоя проблема. На то ты и мужчина, чтобы решать свои проблемы. А я сама по себе представляюсь достаточным бонусом, чтобы ради него заниматься решением проблем».

Может, так она думала, может, и не совсем так, это ничего не меняло по существу. Вот если бы я сказал ей: «Бросай, на хрен, этот модельный бизнес, режиссуре можно и в Москве учиться, приезжай сюда, поступай в институт, будем жить вместе – квартира у тебя есть»... И так далее, как в анекдоте про дядюшку-миллионера, который, как известно, оглох, а не... Откуда следовал вывод: ради своих чувств мы, может, и готовы жертвовать, но только чувствами же, не допуская их в рациональную область, где по другим совершенно законам развивается наша профессиональная карьера. И, рожденные в эпоху глобального маркетинга, мы следуем в первую очередь его законам, важнейший из которых: предложение рождает спрос. Да, именно так, а не наоборот, как считали до начала этой эпохи. Если у тебя есть продукт и достаточный бюджет для его продвижения – ты всех убедишь, что это тот самый продукт, который им необходим. Представьте, сколько денег мы тратим, покупая то, без чего легко могли бы обойтись, и делаем это только для того, чтобы на одну ступеньку подняться по бесконечной потребительской лестнице, и, освоившись на этой новой ступеньке, уже строим планы на следующую. И недовольную делаем гримасу, когда нам напоминают про времена, когда мы топтались на предыдущей: как можно жить в этих гостиницах, летать этими чартерами (просьба не путать с другими чартерами, которые с нашей ступеньки и не видны еще пока), покупать эту одежду? Да лучше и не напоминайте. Это все в прошлом, а в будущем новая ступенька и, бог даст, совсем уже скоро. Нельзя жить в эпоху глобального маркетинга и не следовать его законам, потому что тогда перестанешь подниматься по ступенькам, что и составляет в конечном счете смысл жизни. Для Насти с ее красотой есть, наверное, другие способы подъема, а для меня нет. А значит, нет и для нас двоих. И поэтому чувства – сердцу, а рациональное – разуму, который вполне себе отдохнул за три дня и готов к обычной повседневной работе. Мне не нужно было посылать своему разуму специальный запрос, потому что разум это и был я настоящий и больше, чем на три дня, ни я его, ни он меня далеко друг друга отпускать не хотели.

Конец июля и август, как известно, в бизнесе время мертвое – так уж повелось, что все отдыхают в августе. Поэтому хитрецы вроде Андрея берут отпуск в июне или в июле, потому что в августе можно ходить на работу не чаще двух раз в неделю, устраивать себе длинные week-end’ы с короткими или дальними поездками, то есть иметь еще один почти отпускной месяц. Но это позволительно только в том случае, если ты начальник, а так в обстановке всеобщей расслабленности градус активности, конечно, снижается, но дела-то недоделанные остаются и немножко отравляют безмятежное существование последнего летнего месяца. Целый год вынашивает природа это лето, а вот уже и нет его, вот уже день не такой долгий, и дожди, и покупать теплую одежду... Но пока еще за окном лето, и я первый раз надолго остался за Андрея хоть и в поредевшем офисе, хоть и с трехдневным выпадением из нормальной жизни, так что теперь самое время наверстывать упущенное и собираться с мыслями к приезду Ирины.

Окружающие встретили мое временное исполнение обязанностей генерального директора с пониманием или, скажем, без видимого удивления, хотя по-другому и быть не могло: и Мария, и финансовый директор с перерывом в неделю тоже уехали, так что реальных начальников, кроме меня, вроде и не оставалось. Что в некоторой степени умаляло само это исполнение обязанностей, ну да ладно.

Перед отъездом Марии мы обедали с ней в офисной столовой после двух. На улице, как обычно, стояла жара, и все девушки были максимально допустимо раздеты, потому что когда же еще показывать свое молодое тело, как не в такую жару. Но это входило в противоречие с офисной жизнью и в плане dress-cod’а, и в плане разницы температур из-за активно работающих кондиционеров, что всегда являлось причиной большого количества реальных или мнимых ОРЗ. Маша была исключением из этого правила лишь отчасти – по должности она не могла позволить себе очень короткую юбку или майку с большим вырезом, зато на ней было красивое и, по-видимому, недешевое полупрозрачное платье с короткими рукавами, прямо-таки призывающее разглядывать все, что платьем открыто, равно как и то, что как будто закрыто.

Маша пила апельсиновый сок и ела овощной салат. Мы редко оказывались с ней вдвоем за столом, и я сказал просто, чтобы что-нибудь сказать:

– Ты молодец...

– Чего это я молодец? – без особого интереса спросила она в ответ, и я подумал, что вполне мог пообедать минут на двадцать раньше или позже и избежать нескладывающегося разговора.

– Салат, овощи – супер. Больше ничего не будешь?

– Нет, – вяло сказала она, – лишних два килограмма уже, пора за ум браться.

– Да ладно, – не очень, по-видимому, умело решил я изобразить разговор двух подружек, – а так и не скажешь.

– Как не скажешь? – почти что с сожалением посмотрела она на меня.

– Ну, когда смотришь, ничего не видно...

– Костя, ты не сердись, я без обид, но вот Андрей, например, такой глупости никогда бы не сказал, потому что эти два килограмма там, где тебе не видно, и ты, как человек женатый, да еще на такой красавице, должен был бы такие вещи понимать. Не сердись только. Ирка-то как?

– В смысле?

– Ну, в смысле всего. Как ее килограммы, как ваши отношения – это я практически как кума интересуюсь. Как ее замечательная учеба во Франции? Вообще, как все?

Что-то в ее тоне мне не понравилось. Был в этих вопросах какой-то непонятный вызов.

– Все в порядке, – ответил я, не вдаваясь в подробности. – А вы разве не общаетесь? Вы же, кажется, регулярно встречаетесь. Так что ты и про килограммы знаешь, и про все остальное.

– Ну да, – коротко согласилась она. – Просто хотела спросить, как это выглядит с твоей стороны.

– Надеюсь, что так же, как и с ее.

– Дай-то бог.

Я переборол нежелание задавать вопрос и все-таки спросил:

– Ты мне хочешь что-то сказать или это просто для поддержания разговора?

– Да нет, – она допила свой сок, – ничего не хочу сказать. Считай, что для поддержания разговора.