Поджав губы, я пошел вперед…
И будто уперся в стену, мягко остановившую меня. Талисман Рычка чуть не взрезал кожу, пригибая шею к полу, и я опустился на колено. Я понимал, что крайне рискую, но опускаться на второе колено мне ой как не хотелось. Почему-то именно сейчас моя гордость взыграла, и не желала кланяться перед теми, кто гордо звал себя «человеком».
Народ еще чуть расступился, открывая обзор, я увидел Волков из Лунного Света… И круглые, как две луны, глаза Хильды.
Рядом с ней Фолки хмурил брови, усиленно почесывая подбородок. Видимо, так он удивлялся. Хакон за спиной Хильды только хмыкнул.
— Спика… — Волчица будто привидение увидела, — Живой!
— Дерьмо нулячье, — прошипели почти одновременно Рульф и Грэй, я увидел их белые, как простыня, лица на заднем фоне, за пленниками.
Оракул и клан Полуночная Тень стояли совсем рядом. Я едва сдержался, чтоб не усмехнуться — заговорщики всегда держатся вместе.
— Что за первушник? — с интересом спросил Зигфрид, прищурив голубые глаза.
Хильда силилась что-то сказать, но только открывала и закрывала рот, Хакон недоверчиво покосился на Фолки, и я услышал свистящий шепот помощника:
— Мастер, я сам видел, как его дух…
— Это преступник! — взрезал воздух голос Грэя, — Он проник в дом нашего клана и разрушил его!
Хильда так и не смогла ничего выговорить, а Хакон проревел своим басом:
— Великий мастер, это Спика, примал клана Лунный Свет.
— Да… — еле выдавила Хильда, — Примал.
Она дернулась было ко мне, но рука Хакона на ее плече не дала сдвинуться.
Зигфрид усмехнулся и потер подбородок. Он с интересом смотрел на меня, и я бы не назвал взгляд дружелюбным. Так смотрят на мышку, которая своей возней вдруг стала забавлять великих существ.
— А примал знает, что ему грозит за открытие рта в присутствии высшей меры? — спросил Зигфрид, повернувшись к Хакону.
Глава Лунного Света поразил меня своей находчивостью:
— Когда дело касается чести клана, примал не задумываясь отдаст свою жизнь. Защита нашего слова для него не пустой звук!
Я упер взгляд в пол. Это все, конечно, хорошо, но жизнь я как-то не намеревался отдавать, в моих планах было еще навалять многим плохишам под этим небом.
Люди в доспехах позади приора тихо засмеялись, некоторые одобрительно закивали головой. Насколько я понял, в столице тоже царили неоднородные мнения, и поэтому приор привел с собой разных советников.
— В столице ценится честь, зверь, — Зигфрид одобрительно кивнул, — Первушник, ты сказал, что Белых Волков обманули Кабаньи Клыки… Это слово клана Лунный Свет? Отвечай.
Я открыл было рот, но еще больнее дернулся шнурок от амулета на шее. К счастью, совершенно другой зверь дал мне время на раздумья, что я делаю не так.
— Высший мастер, достоен ли жалкий первушник разговаривать с четвертым перстом? — послышался вкрадчивый голос Рульфа, — Ему и дышать грешно в вашем…
— Оракул, — поморщился приор, — Когда я скажу облизывать мне уши, я предпочту более прелестных созданий.
Рульф обиженно замолчал, а я в этот момент вспомнил. С Рагнаром, шестым когтем, мне нельзя было разговаривать напрямую, только через Хакона. Навряд ли этикет с третьей мерой отличается в обратную сторону.
— Господин Хакон, прошу передать великому господину, — ответил я, не вставая с колена, — что таково слово клана.
Хакон повернулся было повторить, но приор остановил его небрежным движением ладони.
У меня уже затекло все тело, а еще некоторые звери и люди косились так, будто я могу вскочить и напасть. Какое там нападать, мне бы ничком не свалиться. На плечах будто носорог уселся, а опорная нога уже дрожала от напряжения. Эх, мне бы копье…
Все тело пронзили коготки внимания, казалось, меня просматривали со всех сторон, переворачивая, как младенца на приеме у педиатра. Я непроизвольно попытался закрыться от этого.
Зигфрид с усмешкой сказал:
— У тебя сильный примал, Хакон. Сильный, но глупый.
Хильда дернулась было что-то сказать, но глава клана заметно стиснул ей плечо.
— Он честный, великий мастер, — сказал глава Лунного Света.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я понял, что он выторговывает для меня помилование. Видимо, действительно я что-то нарушил.
— Ты знаешь законы Инфериора, Хакон, — вздохнул Зигфрид, — Первушник, ты готов стоять за слово клана? Или у тебя есть доказательства? Отвечай мне прямо.
Мне даже подсказать было некому. Ответить прямо — можно или нет? Или это удобная ловушка, из которой нижней мере никак не выкрутиться.
Я сунул руку за пазуху и, высунув печать, поднял ее высоко над головой. Разогнуть руку мне стоило больших усилий, у меня даже испарина на лбу выступила. Интересно, это всегда так рядом с человеком или они просто забавляются?
— Вот… печать… — выдавил я, понимая, что с каждой секундой мне уже и говорить труднее, — великий… господин.
Все с интересом посмотрели на дощечку в моей руке, а людям и заговорщикам, кажется, было достаточно только одного взгляда. В глазах Рульфа и Грэя промелькнуло паническое узнавание, а вот приор, наоборот, слегка удивился.
— И где же Кабаньи Клыки? — Зигфрид отвернулся от меня, окинув взглядом уже Серых Волков, и в конце уставился на Рагнара.
Престарелый вождь упрямо поджал губу, обернулся, и, не найдя взглядом ни одного Кабана, покачал головой:
— Их здесь нет, великий мастер.
— Рагнар, это я и без тебя вижу, — слова приора будто хлестали Альфу, терзая его авторитет.
— Один мой приказ, и они скоро прибудут.
— Не сомневаюсь.
Мне заметно полегчало, меня перестали выворачивать неведомые силы.
Хакон убрал руку, и Хильда сразу же пошла в мою сторону и склонилась. Ее коса стукнулась о мое плечо, коснулась щеки, а круглые черные глаза так и пробуравили взглядом. Она прикусила губу, и показалась капелька крови.
— Зачем ты открыл рот, — просвистела она, на ее глазах блеснули слезы, но там же и зависли, — Живой…
Мне ничего не оставалось, кроме как пожать плечами, и Волчица, как обычно, вдавила острые пальцы мне в плечо. Она шепотом спросила:
— Та самая жила — правда?
Я кивнул.
— Кажется, сейчас не время для такого милого воркования, — послышался насмешливый голос Рульфа.
Его поддержали десятки зверей, по залу прокатился смех.
Кое-как справившись с волнением, она схватила меня за руку и подняла с колена. Я сразу почувствовал облегчение, будто мое тело обняла какая-то дружеская сила.
— Примал, благодарю тебя за службу клану, — дрожащим голосом сказала Хильда, когда я встал перед ней на подкашивающихся ногах.
Я видел, что ей хочется крепко обнять меня, но она, плотно сжав губы, только взяла печать. Кое-как заставив себя отпустить мою руку, она кивнула головой в сторону зверей Лунного Света:
— Займи свое место, примал, и будь готов защищать слово клана.
И, как в старые добрые времена, она пошла впереди, а я за ней, уперев взгляд в прямую точеную спину. Дикая хищница…
Я встал рядом с Фолки, и тот сразу же ощутимо ткнул в меня пальцем, а потом даже ущипнул. Мне удалось сдержаться, не зашипеть от боли, и тот усмехнулся:
— Живой… Где близнецы?
Я только пожал плечами, и Фолки кивнул:
— Ладно, потом поговорим.
Волчица передала печать Хакону и тот, вступив на постамент, прошел к приору и остановился в двух шагах. Зигфрид кивнул одному из своих рыцарей забрать доказательство, и глава Лунного Света, встав на одно колено, протянул печать.
Я мельком глянул на рыцаря, чьи плечи был прикрыты плащом цвета морской волны. Он был чем-то похож на Зигфрида, только светлые волосы другого оттенка — если у приора золото, то у этого они голубоватое серебро. Возможно, они были братьями или еще какими близкими родственниками.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Мне не очень понравился взгляд этого человека. Если вся свита приора смотрела, как на диковинную зверушку, а сам приор просто был недоволен, что его вытянули в это звериное захолустье, то этот рыцарь с серебристыми волосами был недоволен именно мной. Это я понял сразу.