— Вы им немного даете времени на сборы.
— Ко мне они придут, — самодовольно ответил он.
— А если нет? — Она повернулась на каблуках и вышла.
Глава 8
Анжела Лэнгем вошла в спальню дочери и ошеломленно замерла на пороге. На постели, на стульях, на полу грудами разноцветного шелка, атласа и тюля лежали вечерние платья.
Энн подняла одно из них и приложила к себе:
— Мама, что ты скажешь об этом? Или мне надо надеть что-то менее изысканное?
С решительным видом Анжела очистила себе место на постели и села.
— Мне все равно, что ты наденешь, лишь бы ты покончила с этим глупым обманом. Или ты скажешь Полу всю правду, или ее скажу я.
Энн опустилась на стул около туалетного столика. Последние несколько недель она чувствовала, что матери все больше и больше не нравится сложившаяся ситуация и что еще немного, и родительское терпение иссякнет — ее заставят объясниться. Ужасно было то, что мгновение это наступит в вечер приема у Пола.
— Мама, ты не должна ему говорить! Предоставь это мне!
— Ты говоришь это чуть ли не каждый день в течение всего последнего месяца. Как я понимаю, ты все равно еще надеешься на честную, открытую борьбу между тобой и Сириной.
— Больше не надеюсь, — тихо сказала Энн. — Нельзя бороться с неизбежностью. Я пыталась объяснить все Полу сегодня утром, но он не захотел меня выслушать. Если сегодня вечером мне представится возможность…
Анжела без слов посмотрела на свою дочь и увидела, как большие зеленые глаза наполнились слезами. Она вздохнула и пошла к двери.
— Хорошо. Я предоставляю тебе самой рассказать ему все… Но делай это побыстрее. Иначе тебе будет только хуже и больнее.
Облегченно вздохнув оттого, что смогла успокоить мать, Энн, напевая себе под нос, начала одеваться, и только когда была совсем готова, решила поехать туда не с родителями, а в одиночку. Предвидя, что если она скажет об этом, то начнется долгий спор, она просто оставила для них записку на столе в передней и сбежала по лестнице на улицу и села в такси.
Все комнаты в Хэмпстед-Мьюз были залиты светом. В нижних повсюду была масса букетов бронзоволистых и золотистых хризантем, на их фоне пылали разноцветные георгины. Шатер на лужайке за домом был преобразован в райский сад: полотняные стены размещались так, что внутри шатра оказалась большая яблоня. Оркестр уже был на месте. Одетые в свободные зеленые плащи, оркестранты сливались с окружающей обстановкой, создававшей иллюзию живой природы.
Никого из гостей еще не было, и Энн перебегала от стола к столу, поправляя столовые приборы и ставя вазы со сладостями. В белом струящемся платье с распущенными по плечам белокурыми волосами, она скользила среди лиственных гирлянд и зелени, как лесная нимфа, больше похожая на мифическое создание, чем на реальность. Склонив голову набок, она оглядела шатер: нужно было добавить цветов на середину стола. Возможно, стоило небрежно бросить на серебристо-зеленую скатерть несколько роз? Раздвинув полотнища входа, она вышла в сад и там отобрала несколько роз. С цветами в руке она повернулась, чтобы идти назад, но тут заметила куст с алыми бутонами. Она стремительно протянула к ним руку и тут же с восклицанием ее отдернула, уколовшись острым шипом.
— Поделом вам. Вы этого добивались.
Оглянувшись, она увидела Пола. В строгом черном смокинге с белой манишкой, он выглядел еще более неприступным, чем когда небритый, в халате отрешенно шагал по комнате, диктуя свою пьесу.
— Мне показалось, что нужно еще немного цветов, — объяснила она. — Посмотрите на эту розу, как она прекрасна.
— Прекрасна. — Не отрывая глаз от Энн, Пол наклонился и сорвал белую розу. — Приколите эту к платью, Энн. Она похожа на вас!
Она, покраснев, взяла цветок и поместила его в легкие складки шифона на груди. Медленно подняла она голову, и он невольно сделал шаг вперед, протягивая руку к розе.
Из дома донесся какой-то крик, и они разом вздрогнули. Он тут же отшатнулся, на губах его застыла явно искусственная улыбка.
— Лучше вам прикрепить розу куда-нибудь еще. Это будет безопаснее.
— Я не хочу безопасности!
С этими словами она кинулась со всех ног в дом, ощущая спиной его пристальный взгляд.
Гости съезжались почти одновременно: большие американские машины, приземистые английские и превосходящий их всей своей старомодной элегантностью «роллс» 1930 года. К девяти часам вечер был в полном разгаре, буфетные столы быстро пустели, а положенный поверх лужайки паркет барабанно гудел под ногами танцующих.
Энн наблюдала за всем происходящим со стороны. Она любовалась матерью и отцом, засмотрелась на Сирину в окружении толпы молодых поклонников. Через эту толпу пробирался Пол, и Энн вжалась в тень, мучительно стараясь подавить вспышку ревности, когда он обнял актрису и повел ее танцевать. Энн сердито отвернулась и чуть не столкнулась с Десмондом.
— Энн, я везде искал тебя. Пойдем потанцуем.
Она беспокойно дернулась и как-то сжалась, когда он притянул ее к себе.
— Не надо, Десмонд. Я не в настроении.
— Вчера ты не возражала.
Она лишь вздохнула в ответ и нехотя уступила ему. Какое-то время они танцевали молча.
— Ну и толпа здесь сегодня, — проговорил Десмонд. — Это, наверное, влетело Полу в копеечку.
— Он может это себе позволить.
— Не уверен. Последние годы у него были засушливыми. — Он усмехнулся. — Но наверное, что-то осталось, раз Сирина от него не отходит.
— Ей тоже есть что предложить, — едко ответила Энн. — А большинству мужчин большего и не надо.
— Только не мне! — Десмонд прижался щекой к ее волосам. — Ты девушка моей мечты… И так решит большинство присутствующих здесь мужчин.
— Пол думает иначе.
Он открыл было рот, чтобы ответить, но Энн, чувствуя, что больше не может говорить о Поле, сменила тему разговора:
— Ты не рассказал мне, как получил роль в этой пьесе. Когда я видела тебя в последний раз, ты вел переговоры с Арнольдом Бектором.
— А вместо этого получил возможность прослушаться для этой пьесы. Кроме меня, пробивались на эту роль еще шесть парней, но мне повезло.
— Скромник Десмонд!
— А ты как думала?! — Он ухмыльнулся. — Хотя у Пола было несколько провалов, попасть в его пьесу все равно престижно. Единственная роль, на которую не было конкурса, — это Фрэнк, и то потому, что сразу было ясно, что она создана для Лэнгема. А на Мэри-Джейн было много претендентов.
— Если Сирина оказалась лучшей, — вздохнула Энн, — могу себе представить, каковы были другие.
— Этого никому узнать не довелось, — продолжил Десмонд. — Эдмунд хотел устроить прослушивание, но ворвался Пол и потребовал, чтобы роль отдали Сирине.