— Вы простите нас, если мы немного потанцуем?
— Разумеется. Не забудьте только поторопиться, когда подадут еду. Не выношу есть холодный суп!
С некоторым опасением Энн прошла впереди Десмонда к танцевальной площадке. Там было лишь несколько пар, и она знала, что он воспользуется моментом, чтобы расспросить ее. Они прошли два круга, а когда начался третий, он притянул ее поближе к себе и тихо зашептал ей на ухо, его теплое дыхание коснулось ее кожи.
— Как изумительно, Энн, держать тебя так близко. Я даже не подозревал, насколько мне тебя не хватало, пока не увидел тебя сегодня днем. Почему ты не написала мне?
— Я была занята.
— Это я видел. В чем, собственно, дело?
Она посмотрела на него, широко открыв свои зеленые глаза, но он слегка тряхнул ее:
— Я не дурак, Энн. Если ты попробуешь отговориться от меня каким-нибудь враньем, я начну расспрашивать всех вокруг, и тебе станет очень неловко.
— Ты ничего не узнаешь.
— Не ручайся! — ухмыльнулся он. — Почему ты не хочешь, чтобы Моллинсон знал, что ты актриса? И при чем тут Лэнгем? Если я не ошибаюсь, между вами что-то происходит.
— Какой ты наблюдательный, — не удержалась она. — Между прочим, он — мой отец.
— А Моллинсон, полагаю, твоя тетушка Фанни?
Она нервозно засмеялась:
— Нет, он мой наниматель. Он выгонит меня, если узнает, что я актриса.
— Почему?
— У него какая-то мания, что все женщины хотят роли в его пьесах.
— А ты не хочешь?
— Нет. По крайней мере, работать к нему я пошла не из-за этого. Теперь я в этом не так уверена.
— Тогда ты очень рискуешь. Моллинсон может оказаться очень плохим врагом. — Он провел ее через несколько сложных па. — По-моему, из тебя выйдет хорошая Мэри-Джейн.
От неожиданности она споткнулась, но, извинившись, выпрямилась.
— Я отдала бы все на свете, чтобы сыграть ее.
— У тебя нет никакой надежды: Сирина никогда не откажется от этой роли. Вспомни о черте, и он появится. Сирина здесь… с Моллинсоном. Ни больше ни меньше!
Он закружил ее, и Энн лишь мельком могла увидеть, как Пол и Сирина пробирались между столиками.
— Красивый парень! — сказал Десмонд ей на ухо. — Они вообще красивая пара. Как по-твоему?
— Она для него слишком мала ростом. — Энн опустила руку. — Обед подали, пойдем, не следует заставлять ждать.
Торопливо вернувшись к столику, она села, очень довольная, что Лори невозмутимо поглядел на нее и кивнул:
— Видели, кто только что пришел сюда?
— Да.
Она взялась за вилку, и, уважая ее желание поменять тему разговора, отец начал рассказывать о своих испытаниях в пустыне. Хотя Энн знала эту историю наизусть, она все равно бесконечно ее трогала, а Десмонд слышал ее впервые и просто забыл обо всем на свете. Они обсуждали обычаи бедуинов, когда на скатерть упала тень.
— Вы все так поглощены разговором, — протянула Сирина, — что мы просто должны были выяснить, о чем он.
— О жизни среди арабов. — Лори зажег сигару. — Не хотите ли присоединиться к нам за кофе?
— Нет, спасибо. Мы собираемся в «Клуб перьев».
— Как интересно! Мы тоже.
Наступила неловкая пауза, и, увидев, что Пол насупился, Энн почувствовала, что краснеет.
— Так, может, присоединитесь к нам? — медленно произнес он.
— Прекрасная мысль! — Лори поднялся на ноги и помахал рукой, чтобы дали счет. — Хотя если вспомнить, что завтра ранняя репетиция, то я лучше отправлюсь домой. Десмонд, почему бы тебе самому не повести туда Энн?
Молодой актер расплылся в улыбке:
— Ничего не может быть лучше.
— Тогда решено. Я исчезаю и оставляю молодежь наслаждаться радостями жизни.
Энн с сомнением восприняла это предложение, но, увидев раздраженное лицо Сирины, несколько приободрилась.
— Пожалуй, нам пора двигаться, — недоброжелательно проговорил Пол. — Мы заказали столик только на двоих.
Энн напряглась:
— Если вы не хотите, чтобы мы…
— Нет, что вы. — Ему стало стыдно. — Я уверен, что там всегда смогут найти еще пару стульев.
В «Клубе перьев» Энн оказалась впервые и, пройдя через обитую позолоченной латунью дверь, была заинтригована его необыкновенным убранством. Потолок и крыша были из черного стекла, отражавшего толпы гостей, а стены… хотя их плохо было видно из-за спин, были темно-синими с хитрым узором из настоящих белых перьев.
— У кого аллергия на пыль, лучше сюда не ходить! — усмехнулся Десмонд. — Интересно, как они эти перья чистят?
Энн рассмеялась и приняла его руку. Он повел ее танцевать.
Когда они отошли так, чтобы их не слышали Пол и Сирина, Энн несколько обмякла:
— Я предпочла бы отправиться домой, а не сюда.
— А я нет, — пробормотал он ей на ухо. — Я получаю несказанное удовольствие, глядя, как злится Сирина.
— Она действительно выглядит взбешенной, — с улыбкой заметила Энн. — Спасибо, что напомнил мне об этом!
Они вернулись к столу в отличном настроении, и Энн стала искать глазами в толпе танцующих Пола. Наконец она увидела его: Сирина прижалась щекой к его плечу. Заметив ее взгляд, он кивнул ей. Энн резко обернулась к Десмонду:
— У тебя есть сигареты?
Он дал ей закурить и наклонился, поднося зажигалку.
— До сих пор не могу поверить, что наконец я нашел тебя. Я столько о тебе думал.
— Я тоже думала о тебе.
— Не так, как я. Знаешь, я не мог избавиться от мыслей о тебе.
— Десмонд, не надо. — Она коснулась его руки, но тут же убрала свою руку, когда увидела, что Пол возвращается.
Десмонд встал, когда Сирина поравнялась с ним.
— Потанцуете со мной?
Сирина заколебалась, потом пожала плечами:
— Только недолго… я устала.
Пол наблюдал за ними, пока они не растворились в толпе.
— Полагаю, мы тоже могли бы…
— Если не хотите, не надо.
— Пойдемте, — грубовато проговорил он. — Мы только поссоримся, если останемся здесь сидеть.
Энн отодвинула стул и пошла к танцевальной площадке. Когда руки Пола обняли ее, она не смогла удержаться от дрожи, которая тут же, точно электрический ток, передалась ему; он привлек ее к себе. Толпа танцоров была такой плотной, что по необходимости танец сводился к тому, что они просто стояли рядом, ритмично покачиваясь, опьяненные музыкой.
— Вы с Десмондом хорошо поладили, — сказал он ей на ухо.
— Я его давно знаю.
— Я так и понял. Он вроде очень увлечен вами. — В его голосе прозвучала издевка. — Почему вы не выйдете за него замуж?
— А почему вы не женитесь на всех женщинах, которые сходят по вас с ума?
— Тогда я буду стократным многоженцем! И одним из самых тщеславных…