Читать интересную книгу Роль идей и «сценарий» возникновения сознания - Иван Андреянович Филатов

к познанию, жажда славы или наживы, любовь и ненависть, и много чего другого.

5. Теперь мы видим, почему нам понятнее ранее заявленное (см. 1. Предисловие к Разделу 1, пункт А) рассмотрение сознания – как сосредоточения – через акт инсайта, то есть через призму спонтанного возникновения смысла внове явленной идеи. Понятнее потому, что этот смысл, явившись из темени нашего бессознательного, вдруг каким-то «чудесным» образом сразу же оказывается в «луче» сосредоточения нашего ума. (Сосредоточения на том смысле, который нам надо раскрыть до состояния развернутой мысли, где составляющие элементы идеи – исходные сущие, искомое сущее, подручное средство, Продукция – будут расставлены по своим местам). А оказавшись в этом луче, он, этот смысл, уже не может быть неосознанным (бессознательным). Отсюда яснее ясного – сознание само по себе не есть какая-то зона нашего ума (или мышления), попадая в которую все вдруг освещается. Оно, сознание, есть процесс ежесекундной концентрации нашего внимания, а именно, постоянного сосредоточения на чем-либо, слежения за чем-то. И осознанным может быть лишь то, на что направлено наше сосредоточение. (На более глубоком уровне рассмотрения осознанным может быть лишь то, что подверглось перекодировке «безмолвного» нейронного взаимодействия в имеющие «звучание» знаки культуры).

В этой связи возникает вопрос роли памяти в осуществлении как мышления, так и сознания. Как известно, наша память задействована в каждом нашем сознательном умственном усилии. Спрашивается тогда, почему она самым непосредственным образом связана с нашим сознанием? Скорее всего, потому, что в самой памяти, в самой материи взаимосвязей между нейронами – как мы уже отметили выше – записаны следы ранее наработанных нами культурных знаков-наименований. А для того чтобы добраться до этих следов, мы, в первую очередь, должны найти (вспомнить) их (1), а затем, расшифровать их материальный код, иначе говоря, перекодировать в знаки культуры (2), а уже потом «вплести» их в ход любого нашего, даже самого незначительного рассуждения-мышления (3). И сделать это мы можем только в процессе сосредоточения на этих трех операциях.

Но здесь может возникнуть еще один вопрос: принадлежит ли к сознанию то, что на данный момент времени находится в долговременной памяти и не причастно к каким-либо нашим сиюминутным действиям? Думаю, что и нет, и да. «Нет» потому, что наш ум не подключен к слежению за ходом нашего мышления, в котором могли бы участвовать объекты, не изымаемые из памяти данного вида; он не сосредоточен на ходе этого процесса, на последовательности наших действий. «Да», потому, что в любой момент мы можем подключить наше сознание, можем сосредоточиться на том, на чем пожелаем. Сознание и память находятся у нас под «рукой» – в любой момент мы можем, по мере необходимости, вспомнить любой объект и им воспользоваться путем сосредоточения на нем.

Без сосредоточения невозможно любое наше то ли умственное, то ли физическое действие. Оно настолько впиталось в нашу плоть и кровь, что мы даже не замечаем, как мы это делаем, как будто бы ведомые на автомате. Именно поэтому мы не замечаем сознания самого по себе как нашего постоянного сосредоточения на чем-либо. Так что все то, что «записано» в нашей памяти, может стать предметом нашего сосредоточения. А поскольку в памяти записано все то, что мы когда-то узнали и все то, что с нами когда-то произошло, то все это является и базой и предметом как нашего сознания-сосредоточения, так и мышления, опирающегося, в свою очередь, на это сосредоточение (и слежение), как на свой основной посыл.

Так что мышление может осуществляться только в условиях осознанности, обеспечиваемой как сиюминутной сосредоточенностью, так и слежением за ходом этого процесса. Отсюда вывод: наша способность сознания эквивалентна способности сосредоточения. Сознание – условие того, что результат нашего мышления, наших действий или нашего общения может быть достигнут. Не сосредоточившись (рассредоточившись), мы не можем осуществлять ни мышление, ни физическое действие, ни общение. Без сосредоточения мы даже не можем отслеживать собственные действия. Ведь, положим, переходя из одной комнаты в другую, мы не стукаемся лбом о закрытую дверь – мы сначала открываем ее, и лишь потом проходим. Но отслеживание, в первую очередь, наших собственных обыденных действий осуществляется на автомате. Оно для нас незаметно потому, что привычно, как мы, положим, привычно завязываем шнурки ботинок, даже не обращая внимания на порядок движения пальцев наших рук. А ведь этим движениям мы когда-то, в детстве, учились путем сосредоточения на каждом из этих действий.

(Так и лев, сосредоточившись на своей жертве, конечно же, осознанно выслеживает ее и нападает в подходящий момент. Но из-за отсутствия не инстинктивного языка общения он не может поделиться с членами прайда опытом своих успешных или не успешных действий. Отсутствие соответствующего языка общения автоматически обрывает передачу субъективного опыта и делает ее менее эффективной, оставляя только такие каналы научения как подражание и метод проб и ошибок. А на этом далеко не уедешь).

И чем больше степень нашего сосредоточения, тем выше степень осознанности наших, то ли умственных, то ли физических действий. А результатом сосредоточения является нахождение связей между тем, что происходит в материи нашего мозга и теми знаками культуры, которые находятся в нашей памяти и посредством которых наша мысль выражается. Нам все время приходится подбирать-вспоминать те или иные знаки культуры для выражения наших «мыслей», то есть к тому, что происходит в материи мозга.

В противоположность тому, как мрак можно определить как отсутствие освещенности, сознание можно определить как присутствие сосредоточенности. Только в луче (света) прожектора сосредоточенности мы можем увидеть и разгадать процессы, свершающиеся не только в материи нашего мозга, но и в окружающей нас действительности, воспринятой органами наших чувств и нашедшей отражение в тех или иных структурах нашего мозга.

И, как мы знаем из собственного опыта, высшая степень сосредоточения, не столько тогда, когда мы всего лишь пытаемся разрешить какой-либо вопрос (рефлексия-1), сколько тогда, когда мы воспринимаем и раскрываем смысл внове явленной идеи (допонятийная фаза и рефлексия-11). Это прямое доказательство того, что сознание (в форме сосредоточения, слежения) есть условие, обеспечивающее качественное, продуктивное мышление. Не сосредоточившись на раскрытии смысла идеи, мы не создадим ни искомого сущего, ни подручного средства. А значит, упустим сам смысл идеи.

И если в случае креативного мышления сосредоточение нам крайне необходимо, то и в случаях нашего повседневного, обыденного мышления оно, сосредоточение, нам также необходимо. Мы как разумные существа никуда от него не можем деться, а значит, никоим образом не можем ни «отключиться», ни «избавиться» от сознания – оно атрибут нашего разумного существования. А вернее сказать, оно – есть