дразнили, и я хочу поиграть в эту игру, — ответил я, не сводя с нее глаз.
— Ах, так! Тогда мучайся дальше! — она закрыла передо мной дверь, решив переодеваться без моего участия.
Жестокое, конечно, наказание. И смешное. Тут я вспомнил… Отщелкнул от ремня свой новенький эйхос, снова набрал номер срочной доставки. На адрес Ковалевских заказал 101 чайную розу. В приложение добавил открытку и набрал на экране эйхоса для нее текст: «Татьяне Степановне с искренней благодарностью. Я люблю вашу дочь!». Все это время «Денис Филофеевич» тихонько жужжал слева от меня. Явно полный любопытства, робот не выдержал и тихо произнес:
— Ну, скажите, граф! Умоляю! Останется только между нами. Ольге Борисовне не передам.
Я поманил его пальцем и наклонившись очень тихо произнес:
— Сделаю так, что Перун даст заднюю. Старый Небесный пердун еще не понимает с кем связался. Есть и на него управа! Понимаешь?
Если бы у «Доки-12» имелась голова, то он бы наверняка ей закивал, а так он лишь засветился ярче кристалликами туэрлина и зачаровано сказал:
— Да-а-а!
— Я — великий маг! Все в этом мире подчиняются мне и даже боги! — прошептал я, наклонившись к нему еще ниже.
— И даже Ольга Борисовна? — недоверчиво спросил он.
— Она в первую очередь, — сообщил я. — Можешь ей об этом сказать. Но не сейчас.
— О чем вы там? — распахнув дверь, княгиня появилась в бирюзовом платье, которое мы вместе купили на Тверской.
— Так, поделился некоторыми важными секретами, — оставив озадаченного робота, я подошел к своей невесте. — Оль…
— Что это значит, Денис⁈ — она строго посмотрела на «Доку-12».
Я понимал, что княгиня шутит, но робот этого понять был не в состоянии.
— Оль!.. — повторил я, и обернувшись на «Дениса Филофеевича» сказал ему, подмигнув: — Не беспокойся, я тебя спасу. — Оль, в этом платье ты особо потрясающе выглядишь, — я привлек ее к себе, поцеловал, слегка сжав ягодицы. — Есть планы на вечер. Закончим с бароном Ахметовым, навестим Мышкина, и потом к Варшавской башне…
— И что там? — Ковалевская расслабилась в моих руках, отвечая на поцелуи.
— Я побегу. Надо бы в коридоре пропылесосить, — спохватился «Дока-12» и поспешил к выходу из покоев Ольги Борисовны.
— Там купим тебе новые платья, и я тебя за это, как обычно, трахну. Согласна? — я порывисто прижал ее к себе.
— Да. Так и быть уступлю тебе, если за платья, — она вздрогнула от смеха.
К одиннадцати мы все-таки успели к барону Ахметову. Он ждал бы нас столько, сколько бы потребовалось, но я спешил чтобы мои материалы успели попасть в субботний выпуск основных имперских газет.
— Прошу, прошу, господин Елецкий! — барон — седоватый мужчина лет сорока пяти — отвесил мне поклон, на Ольге задержал взгляд и не скрывая восхищения, сказал: — О, госпожа Ковалевская! Вы — божественная красота! Как сказал Александр Петрович, нам предстоит решать божественные вопросы, а значит ваше присутствие здесь еще более уместно. Прошу! — еще раз повторил он, впуская в свой огромный кабинет на одном из верхних этажей Невской башни. — И давайте начнем не с главного, а сопутствующего: чай или кофе? Могу предложить другие напитки.
— А давайте кофе, — согласился я, пройдя к середине зала, остановившись перед массивным столом из красного дерева с инкрустацией яшмой и изящным бронзовым литьем.
На столе помимо толстой пачки с паками, множества газет и журналов находилось аж три коммуникатора и пепельница, полная крупных окурков сигар.
— Мне, если позволите, Ринат Азимович, алтайский чай, — сказала Ольга Борисовна, бросив взгляд на огромное, во всю стену окно — с него открывался вид на: Золотой Шпиль, Хрустальная Игла и мост между ними.
— Прошу тогда на диван, — широким жестом он указал на тучный диван справа от высокого книжного шкафа и тут же, нажав кнопку говорителя, произнес: — Маша! Мне срочно кофе и алтайский чай!
Минут десять мы говорили о всякой чепухе: об отдыхе на Карибах, гостиницах и пляжах, об особенностях южной кухни, краешком тронули внешнюю политику. А потом появилась Маша — высокая голубоглазая брюнетка в бордовом переднике, неся тяжелый поднос. С милой улыбкой она поставила перед нами чашки и три вазочки со сладостями и тарелку с татарским печеньем.
— Ринат Азимович, не буду вас томить своим вопросом и злоупотреблять вашим временем. Перейду к делу. Причем сразу огорошу вас его масштабом, — сказал я, поглядывая на мерцавший справа огромный экран коммуникатора. — Мне нужны статьи на первой полосе самых тиражных газет. И журналов тоже. А также публикации в информационной сети в новостных блоках. И все это срочно.
— Прямо вот так везде да еще срочно? — взгляд Ахметова стал сосредоточенным.
— Прямо везде. И уже в завтрашнем выпуске. Завтра, потому что знаю, часть важных изданий по воскресеньям не выходит. До понедельника тянуть никак нельзя. Иначе говоря, мне нужен срочный информационный охват. При чем так, чтобы материал был мой или в согласованном со мной виде без всяких редакторских вольностей, — сказал я, поглядывая на Ахметова и видя, как мрачнеет его лицо.
— Понимаете ли, Александр Петрович… — он на миг повернул голову к вошедшей в кабинет Маше — она несла кофейник и чайник. — Это не так просто. Я бы сказал, практически невозможно. Если материал интересный, то его возьмут, но на первые полосы и без важных редакторских правок — так нельзя. У каждого издания свое виденье подачи материала, свои правила и, если угодно, своя информационная политика.
— Понимаю, — я кивнул. — Вот поэтому собираюсь решить вопрос не уговорами редакторов, а радикально и просто: купить место в этих изданиях. Если угодно, публикация на правах рекламы.
— Ваше Сиятельство! Вы представляете сколько это будет стоить⁈ — теперь лицо барона выражало крайнее изумление. — Это если во все самые тиражные издания, да еще в сеть!..
— Пока не слишком представляю, — я потянулся к чайнику, чтобы налить в Ольгину чашку. На самом деле, кое-какие представления я имел, потому как успел справиться о стоимости рекламы на первой полосе крупных изданий. — Надеюсь, вы мне поможете с этим представлением и соответствующими подсчетами?
— Какой примерный объем вашего материала? Простите, ваше сиятельство, — Ахметов глянул