Пьер просил дать ему несколько дней, чтобы придумать план дальнейших действий. Через неделю все было готово. Милый, ты же знаешь, 25 апреля началась война Красных с Польшей, именно туда я и отправилась. У меня было письмо от Пьера к его польскому другу, они вместе служили в Тунисе.
Я без труда нашла Якова, и тот под видом медсестры отправил меня на фронт. Так с польской армией я вновь оказалась в России. Это было непросто оказывать помощь раненым, когда ты совершенно не умеешь этого делать, да еще польский язык. Когда я от вида первой же партии раненых упала в обморок, пришлось все рассказать начальнику полевого госпиталя.
— Лиза, ты хоть понимаешь, какой опасности ты себя подвергала? Тебя же могли отдать под суд?!
— Тогда я не думала об этом, я была в России наконец-то. Да и Ян Христофорович оказался добрейшим человеком. Он позволил мне остаться при госпитале. Лишние руки, даже такие неумелые, как мои были кстати. Я постепенно училась бинтовать, делать перевязки, накладывать швы, колоть уколы. Да, теперь я настоящая медсестра, — в глазах девушки сверкнула гордость. Потом поляки взяли Киев. Это случилось в мае.
— Да, а в июне войска Врангеля начали наступление на Украину, как раз в это время я валялся в госпитале.
— Для меня это было самым удачным моментом попасть в Белую армию. Под покровом ночи, попрощавшись с Яном Христофоровичем и медсестрами, я отправилась к Белым.
— Ночью, одна, ты пошла неизвестно куда к Белым?! — голос Никиты невольно зазвенел, — Елизавета, это невыносимо слушать, как ты могла быть такой безрассудной!
— А разве у меня был выбор? Это был возможно единственный шанс, всего несколько десятков километров и потом я знала куда иду. Уже утром я наткнулась на разведывательный отряд полковника Лукомского. Я была так измучена ночной дорогой, что меня подобрали без лишних вопросов. Молодая женщина вряд ли могла вызвать подозрения. Я рассказала полковнику почти правду, что ищу тебя, своего возлюбленного, что наши пути потерялись весной 1919 г, когда началось масштабное наступление. Константин Львович, сказал, что постарается что-либо узнать, а я осталась с полком, как уже опытная медсестра. Вот здесь-то и начались приключения. Ты словно нарочно ускользал от меня все это время. Найти тебя оказалось похлеще, чем иголку в стогу сена. Я несколько раз была так близка…
Сначала Константину Львовичу удалось узнать, что ты числился в списках первого крымского полка, но уже полгода, как полк был расформирован после нападения Красных на Новороссийск и почти разбит. Не могу вспоминать, что пережила тогда, с какой мольбой ждала новостей из госпиталя. А когда Лукомский получил ответ, я не знала, радоваться или плакать, тебя не было в списках ни погибших, ни раненых офицеров.
— Меня ведь отправили в одесский госпиталь, как тяжело больного. Если бы я знал, что ты меня ищешь, милая…
— Главное, что сейчас мы вместе. Я поехала в госпиталь, откуда пришел ответ, думала поговорить с твоими однополчанами, узнать. Мне удалось отыскать Павла Покровского, он сказал мне, что ты был тяжело ранен и скорее всего в Одессе.
— Пашка? Как он?
— Выписался и даже выбил разрешение сопровождать меня. Но тут началось наступление Красных, Одесса была взята, я снова потеряла надежду. Эта неизвестность пугала больше всего, если бы я хотя бы знала, что ты жив, что поправляешься, — Елизавета вновь умолкла, не в силах справится с нахлынувшими воспоминаниями.
— Пока я узнала, куда эвакуировали госпиталь, пока добралась туда, тебя уже выписали. Но для меня это было такое облегчение, я знала, что ты жив, милый мой, это было настоящее счастье. И теперь я знала, где искать тебя. Но новое наступление Красных не позволило мне сразу же бросится на поиски. Я оставалась с ранеными, мы отступали все южнее в Крым. Как только появилась возможность с выздоровевшими офицерами, откомандированными в твой третий крымский, я покинула госпиталь. И вот наконец, после почти 4-х месяцев удача была на моей стороне, полковник Крестовский, глава отряда разведки подтвердил, что ты в полку, всего в нескольких километрах от меня. Как я была счастлив Никита. А дальше ты все и сам знаешь.
— Елизавета, я просто не знаю, что сказать тебе, я… не стою такого самопожертвования с твоей стороны, столько раз подвергать себя опасности!
— Господь оберегал меня. И хватит уже на сегодня страшных и грустных историй, поцелуй меня, я так мечтала об этом…
Они целовались нежно и долго, не разжимая рук, вновь разговаривали, узнавая все новые подробности их разлуки, опять целовались и с удивлением обнаружили, что светает, как ни тяжело было расставаться, Никита проводил девушку до дома. Елизавета заснула мгновенно, переполненная впечатлениями этого удивительного дня. Никита еще долго не мог уснуть, все еще не веря, что мечта становится реальностью.
В полку
Это было непередаваемое чувство, проснуться с улыбкой на лице и еще сквозь сон осознать, как ты счастлива. Не переставая улыбаться, девушка потянулась сладко. Солнце ласково заглядывало в маленькое деревенское окошко. Елизавета встала, привела себя в порядок, придирчиво взглянула в походное зеркальце.
Да, 4 месяца опасных скитаний по всей южной России не прошли даром. Кожа на лице шелушилась от ветра и солнца, руки от постоянной работы, то стрики, то готовки, то помощи раненым погрубели, платье выцвело и от частых стирок полиняло, вместо насыщенного синего цвета, оно пестрело серыми разводами по юбке. Елизавета вздохнула, но все это не могло помешать ее счастью.
Они так долго были разлучены, что сейчас, все остальное не важно. Она улыбнулась своему отражению и вышла на улицу. На крыльце своего домика девушка обнаружила букет полевых цветов. «Какой же ты заботливый, Никита, ты подумал даже об этом». Солнце стояло уже высоко, и девушка пыталась определить какой же сейчас час, ведь они расстались на рассвете, а свои часы она разбила в дороге. Словно угадав ее мысли, она услышала.
— Добрый день, Елизавета Николаевна, сейчас второй час по полудни.
Девушка обернулась на голос, к ней на великолепном вороном жеребце подъезжал давешний знакомец Никиты, Серж.
— Здравствуйте, Сергей Павлович, благодарю, я разбила свои часы уже 2 месяца назад, и вот теперь тренируюсь по солнцу. Вы знаете, где Никита?
— Конечно, с утра был у Троицкого, теперь дежурный по кухне.
— Вы проводите меня?
— С удовольствием, давайте руку.
— Что? Вы хотите посадить меня в седло? Простите, но лучше пешком.
— Пешком не близко, и потом я не могу бросить своего любимца Молнию. Елизавета Николаевна, но это же глупо, Вы просите о помощи, я ее предлагаю ну же.