Майк осторожно сказал:
– Я заметил, что ты употребила местоимение «мы».
– А то как же! Ты же занимаешься поисками вместе со мной, верно?
Он обнял ее за плечи.
– Хотя формально ты признала это только что. – Он быстро поцеловал ее в губы. – Таким образом, ты наняла для себя агента. И, как я считаю, сделала весьма удачный выбор.
Ди рассмеялась.
– И что же думает мой агент? Как мне лучше продать свое сокровище?
– Пока не знаю. У меня в голове зреют несколько смутных идей, но ничего определенного. И вообще, не лучше ли сначала найти картину?
Они вошли в церковь и осмотрелись. Ди скинула сандалии и с удовольствием ощутила ступнями холод каменного пола. В противоположном конце нефа священник в сутане вершил какую-то единоличную церемонию. Ди и Майк молча дожидались ее окончания.
Наконец он подошел к ним с радушной улыбкой на по-крестьянски широком лице.
– Я подумала, что мы сможем рассчитывать на вашу помощь, святой отец, – тихо сказала Ди.
Когда он приблизился, они заметили: этот человек далеко не так молод, как показалось издали при виде его мальчишеской короткой стрижки.
– Надеюсь на это, – отозвался священник. Он говорил обычным голосом, но его слова громко отдавались под сводами пустой церкви. – Но, подозреваю, помощь вам нужна в сугубо мирских делах, как бы мне ни хотелось другого. Я прав?
Ди кивнула.
– Тогда давайте покинем храм Божий. – Он взял их обоих под локти и с мягким напором заставил выйти. Снаружи он посмотрел на небо. – Да будет благословен Господь, ниспославший нам это чудесное солнечное сияние. Хотя с вашим цветом лица, моя дорогая леди, следует быть осторожной. Итак, чем могу быть вам полезен?
– Мы пытаемся найти следы одного человека, – начала Ди. – Его фамилия Даниелли. Он был раввином в Ливорно и, насколько нам известно, переехал в Польо примерно в 1920 году. Он серьезно болел, находился уже в преклонном возрасте, а потому, вероятно, вскоре умер.
Священник нахмурил лоб и покачал головой:
– Никогда не слышал такой фамилии. Все это происходило задолго до моего появления здесь. Я, собственно, даже еще не родился в 1920 году. А если он был евреем, то церковь не участвовала в его погребении, и никаких архивных записей остаться не могло.
– И при вас никто даже не упоминал о нем?
– Нет. Могу вас заверить, что в Польо нет семьи по фамилии Даниелли. Однако в деревне найдутся старожилы, кто помнит более давние времена, чем я. А в таком маленьком месте от людей ничего не утаишь. – Он посмотрел на них в смущении, как будто не сразу решившись спросить: – Кто вам сказал, что он переехал сюда?
– Другой раввин из Ливорно. – Ди только сейчас поняла, что священник отчаянно пытался не выдать своего суетного любопытства относительно причин их интереса к этому человеку.
Он снова замялся и задал еще вопрос:
– Вы его родственники?
– Нет. – Ди бросила взгляд на Майка, ответившего ей чуть заметным кивком. – На самом деле мы разыскиваем одну картину, которой, как мы думаем, он владел в то время.
– Вот оно что. – Любопытство священника казалось теперь удовлетворенным. – Могу сказать сразу: Польо не то место, где можно найти шедевры живописи. Но желаю вам удачи.
Затем он пожал им руки и скрылся внутри церкви.
Парочка вернулась в центр деревни.
– Хороший человек, – лениво заметила Ди, думая о святом отце.
– И церковь у него прекрасная. Ди, мы ведь с тобой обвенчаемся в церкви, когда поженимся?
Она остановилась и повернулась к нему.
– Поженимся?
– А разве ты не хочешь выйти за меня замуж?
– Ты только что впервые формально это предложил, но, как я считаю, ты сделал весьма удачный выбор.
Майк рассмеялся и в смятении развел руками.
– Как-то само собой вырвалось, – сказал он.
Ди нежно поцеловала его.
– Вот почему в этом проявилось столько твоего мальчишеского обаяния.
– Ну, так если уж я сделал тебе предложение…
– Майк, мой выбор обязательно остановится прежде всего на тебе. Но сейчас я не уверена, что вообще хочу выходить замуж.
– В чем проявляется столько твоего девичьего обаяния, – съязвил он. – Счет стал один – один.
Она снова взяла его за руку, и они побрели дальше.
– Почему бы тебе не предложить мне что-то менее амбициозное?
– Что, например?
– Например, пожить пару лет вместе и проверить, как у нас все сложится.
– Чтобы ты смогла использовать свои чары мне во зло, а потом бросить без всяких средств к существованию?
– Точно.
На этот раз он заставил ее остановиться.
– Ди, мы с тобой все и всегда обращаем в шутки. Это позволяет нам сохранять наши отношения, не давая им достигать излишнего эмоционального накала. Вот почему мы можем вдруг начать обсуждать совместное будущее в совершенно неподходящее время. Как вот сейчас. Но я люблю тебя и хочу, чтобы ты жила со мной.
– Это все из-за моей картины, скажешь нет? – она улыбнулась.
– Брось, не надо так больше.
Ее лицо приняло очень серьезное выражение.
– Мой ответ: да, Майк. Мне бы тоже очень хотелось жить с тобой.
Он обвил ее своими длинными руками и поцеловал в губы, и этот поцелуй длился долго. Проходившая мимо деревенская жительница отвела взгляд в сторону от скандальной сцены. А Ди сумела прошептать:
– Нас здесь не арестуют за непристойное поведение?
Они снова пошли, но еще медленнее. Он обнимал ее за плечи, она его – за талию.
– Где мы будем жить? – спросила Ди.
– А что тебе не нравится на Саут-стрит? – удивленно спросил Майк.
– Там всего лишь холостяцкая берлога, вот что.
– Чепуха. Там просторно, и это самый центр Мэйфэйр.
Она улыбнулась.
– Я могла бы догадаться. Ты пока даже не задумывался ни о чем, Майк. Я же хочу устроить для нас с тобой настоящий дом, а не просто переехать к тебе.
– М-м-м, – задумчиво протянул он.
– В твоей квартире мусора по колено. Ее нужно заново отделывать. А кухня такая маленькая, что и повернуться негде, как в тюремной камере. Мебель с бору по сосенке…
– А чего бы тебе хотелось? Половину дома с тремя спальнями в Фулэме? Коттедж в Илинге? Усадьбу в Суррее?
– Мне нужно место, где много света и пространства, с видом на парк, но поблизости от центра.
– У меня такое чувство, словно ты имеешь в виду нечто вполне конкретное.
– Риджентс-парк.
Майк рассмеялся.
– Ничего себе! И давно у тебя появились такие планы?
– А ты не знал, что я охотница на богатых мужчин? – Она улыбнулась, глядя ему в глаза, а он склонился, чтобы снова поцеловать ее.
– Ты все получишь, – сказал он. – Новое жилье, которое сможешь отделать и обставить по своему вкусу, как только вернемся в Лондон…
– Не горячись! Мы ведь не знаем, отыщется ли там свободная квартира.
– Мы ее непременно найдем.
Они остановились рядом с машиной и прислонились к раскаленному металлу. Ди подставила лицо под лучи солнца.
– А когда ты сам все для себя решил… по поводу нас с тобой?
– У меня такое чувство, что я вообще ничего не решал. Эта идея просто сама подспудно созрела у меня – мысль о том, чтобы связать жизнь с тобой. К тому времени, когда я ее сознательно стал обдумывать, она уже слишком крепко укоренилась во мне.
– Забавно.
– Почему?
– Потому что со мной все было совершенно иначе.
– Когда же ты все решила?
– Только увидев твой автомобиль у гостиницы в Ливорно. И занятно, что ты сделал мне предложение так скоро после этого. – Она открыла глаза, хотя опустила взгляд. – Но я очень рада этому.
Они несколько минут молча смотрели друг на друга.
Потом Майк сказал:
– Это безумие какое-то. Мы с тобой должны сейчас идти по горячим следам ценной художественной находки, а вместо этого лишь обмениваемся влюбленными взглядами, как двое подростков.
Ди хихикнула.
– Верно. Давай попробуем поговорить вон с тем стариком.
Престарелый мужчина в соломенной шляпе с тростью передвинулся вместе с тенью со ступеней лестницы бара к порогу двери за углом. Но выглядел при этом по-прежнему настолько неподвижным, что Ди даже вообразила, будто он переместился с места на место путем магической левитации, не пошевельнув и мускулом. Но стоило им приблизиться, как они заметили, что глаза изобличают фальшь его безжизненной позы: маленькие, всевидящие, необычного зеленого оттенка, они так и стреляли по сторонам.