ворочались в голове, и главной среди них была «Ну и ладно!».
В воскресенье Ника проснулась не в настроении, попыталась отказаться от завтрака, но мама уже нажарила кабачковых оладий, выставила на стол сметану с чесноком и укропом – как тут удержаться! Бабушка, наблюдая за Никиными терзаниями, заметила словно ненароком: «У моей знакомой дочь тоже полненькая была, пока в институт не поступила. Сейчас худая, как шнурок». Ника сделала вид, что не слышит. Они сходили на речку, где была отмель, про которую мало кто из дачников знал, искупались в зеленоватой прохладной воде, полежали на песочке.
Когда Ника выходила из реки, бабушка окинула ее одобрительным взглядом и сказала:
– Фигура у тебя красивая. И талия есть. Ты смотри, не загоняй себя.
На этом попытка похудеть была забыта, Ника продолжила беззаботно валяться с книжками, сытно обедать и ужинать, и к осени вернулась с прибавкой в пару кило.
Костя тем временем развил бурную деятельность со своим театральным кружком. Ника узнала, что ставить будут Грибоедова – мама говорила, что это она посоветовала, и Костя согласился. Ника несколько раз перечитала «Горе от ума», представляя себя в роли Софьи, потом, струхнув, внутренне согласилась хотя бы на княгиню Тугоуховскую или одну из шести ее дочерей. Но нет, Костя и на этот раз Нику не взял. А самое обидное было, что нахальная Ритка Зуева, тоже, как Костя, из десятого класса, повсюду ходила с ним за ручку и старательно демонстрировала, что они – пара.
В самое унылое время года, после зимних каникул, когда солнце совсем не показывалось и темнота вползала в окна в три часа дня, Ника случайно подслушала разговор, происходивший между мамой и бабушкой на кухне. Вообще-то, Ника шла в ванную умыться перед сном, но, услышав, о чем идет речь, замерла и вжалась в стену.
– Ты же понимаешь, она директор школы! – шептала мама горячо. – На ее сына все смотрят. А он что?
– Что? – спросила бабушка.
– С дочкой бандита связался, – зашептала мама еще жарче. – Зуева, того самого.
– Ого! – тут уже и бабушка перестала скрывать интерес.
– Она тоже в нашей школе учится. В театр к нему напросилась играть. И ведь хитрая какая девчонка: сразу пролезла на главную роль, вертит им как захочет.
– Ну еще бы! Такие гены!
Ника почувствовала, что не дышит уже довольно давно, и втянула носом воздух. Раздался хлюпающий звук, Ника замерла с широко распахнутыми глазами, но мама продолжала:
– Мне Настя Виноградова из ее класса рассказала, как они встречали Новый год. Ты представляешь: поехали за город на дачу, без родителей. В десятом! С выпивкой! Устроили там бордель. И, похоже, эта Зуева мальчишку в постель уложила. По крайней мере, Виноградова так говорит. Вот куда его родители смотрят?
Ника осторожно переступила с ноги на ногу, вцепившись в ручку двери туалета. Разговор вызывал у нее двоякие чувства: было одновременно жутковато и волнительно. Вот, значит, как Ритка добилась от Кости внимания: занималась с ним сексом! Ника снова обратилась в слух.
Несколько секунд мама молчала, звякала тарелками в раковине. Потом из крана полилась вода, и Ника пропустила несколько фраз, но расслышала, как бабушка говорит:
– Не лезь не в свое дело. Пусть сами разгребают.
Разговор, очевидно, был закончен, и Ника шмыгнула в ванную, чтобы бабушка не увидела ее, когда пойдет к себе. Пока умывалась, размышляла про Маргариту: здорово было бы иметь такую же, как у нее, фигуру, модно одеваться, красить волосы и ногти. А главное – встречаться с Костей. Как бы ни возмущались бабушка и мама, Ника, не задумываясь, согласилась бы поехать с ним на какую угодно дачу и заниматься там – ну тем самым. Если секрет в этом, она готова.
Наверное, родители Кости решили не вмешиваться, потому что он продолжал встречаться с Зуевой и давать ей главные роли. Ника, наплевав на самолюбие, попросила маму помочь, и Татьяна Викторовна уговорила Костю взять ее в постановку «Женитьбы Фигаро». На премьере какой-то взрослый парень подарил Зуевой букет, и Ника, глянув на Костю, сразу поняла, что тому больно. Бледное Костино лицо стало еще бледнее, а руки сжались в кулаки, и на лбу запульсировала жилка.
Аплодисменты отгремели, зал опустел. Ника, спрятавшись в физкультурной раздевалке, решала, зайти к Косте в подсобку или нет. Костина боль как будто передалась ей; Нике было тяжело дышать, и на глаза наворачивались слезы. Вроде бы ее желание исполнилось, и Костя с Маргаритой расстались, но что с того, если он сейчас мучается?
За этими размышлениями она даже забыла переодеться, и явилась к Косте прямо в костюме служанки. И что же – он обрадовался? Поблагодарил, что она предлагает помощь? Нет, прогнал ее, еще и нагрубил.
Неделю Ника плакала вечерами в подушку, убежденная в том, что они больше никогда не увидятся, поскольку Костя поехал в Москву, поступать на режиссерский. Каково же было ее удивление, когда очень скоро он объявился дома – не прошел конкурс.
Мама с бабушкой шептались, что Садовничьи рады-радешеньки: мальчик получит нормальную профессию. В школе все знали, что Костя поступил на химический факультет – Ярослава Афанасьевна не поленилась в красках расписать учителям, какой молодец ее сын.
– Он и театром продолжит заниматься, – упоминала она мимоходом, – в университете очень хороший театр.
Однако из неудачного Костиного опыта в Москве директриса извлекла урок. И когда Татьяна Викторовна поделилась с ней, что хочет отправить Нику учиться на переводчика в Институт иностранных языков, предложила свою помощь. В инязе заведовала кафедрой ее добрая знакомая – они вместе проходили курсы переподготовки лет десять назад и с тех пор поддерживали связь. Ярослава Афанасьевна делала ставку на то, что Ника, поступив в иняз, станет гордостью школы, а она сама сможет хвастаться, демонстрируя комиссиям Доску почета: «Наша девочка, известная переводчица, работает за границей».
Ника зачастила к директрисе домой: то за учебниками, то за заданиями. Кости практически никогда не было, он пропадал у себя в университете или в театре. Несколько раз Ярослава Афанасьевна усаживала ее заниматься в Костиной комнате, но там Ника никак не могла сосредоточиться, только озиралась по сторонам. Потихоньку трогала Костины вещи: конспекты лекций, разбросанные на столе, книги, раскрытые и перевернутые вверх корешками, одежду, брошенную на стуле. Подолгу вглядывалась в репродукцию с дамой и арлекином, которую Костя кнопками прикрепил к стене; инициалы у художника были такие же, как у Кости – К. С.
Ника поискала в интернете и узнала, что художника звали Константином Сомовым и он написал еще много