сущностью — он просвечивался насквозь как призрак.
— Рад, что ты обратил на меня внимание, — голос, исходивший из щенка, был твёрдый, напористый и привычно безэмоциональный. Такие звуки точно не подходили такому милому фантомному пёсику. Из щенка хоть и выходили звуки, но пасть его не двигалась; он просто смотрел на Бориса.
— Это…что? — спросил юноша.
— Разговор, беседа. К несчастью, не получилось поговорить с глазу на глаз, но в скором времени, я надеюсь, нам удастся увидеться.
— Кто…э…что-что…что это?
— Меня зовут Олег, хотя все называют меня Аристократ. Думаю, ты слышал обо мне: унты часто меня вспоминают. Я хотел тебе кое-что рассказать, молодой унт Борис.
Он не знал, как на это реагировать. Борис хотел убежать от унтов, а это новое знакомство наверняка заставит его ещё сильнее увязнуть в этом мире. Снаружи ночь, и подстерегающие его одержимые. Он не знал, сможет ли воспользоваться оружием, которое было под компрессом, — это был немаловажный сдерживающий фактор. Да и в безэмоциональное состояние после таких потрясений не войти. Юноша решил выслушать щенка, всё равно ему деваться некуда.
— Молодой унт слушает.
— Отлично. Я понимаю, как тебе сейчас сложно. После такого зрелища унту из мира людей, мягко говоря, несладко. Мне пришлось пережить то же самое. Поначалу я ненавидел их, весь этот крохотный мирок с особыми правилами…правилами, которые сделали меня сиротой. Мы похожи Борис.
— Не думаю, я — это я, ты — это ты.
— А я думаю, что всё-таки похожи. Я тоже сирота и также пришёл в мир унтов, когда забрёл в одно из заведений. В моём случае, это была парикмахерская. Я был мал для подмастерья, поэтому меня отправили дозревать. Когда мне было шестнадцать, стал подмастерьем в комиссионке. Плюс-минус похожие истории. Ну, тут уже как ты пожелаешь — не похожи, так не похожи.
— Хотелось бы уже ближе к делу. А не это втирание в доверие для дурачков.
— О, как. Хорошо, без дураков и ближе к делу. Помнишь свою первую встречу с одержимыми?
— Да.
— А когда была вторая, и сколько прошло времени?
— На нас напали в салоне Консуэлы примерно через две недели.
— Не кажется ли тебе странным, что на тебя напали после нанесения татуировки, а потом про тебя забыли? И то второе нападение было именно на салон Консуэлы, а не на тебя.
— Если есть какая-либо информация, а она сто процентов есть, так дай мне её.
— Виктор подкупил одержимых, которые на вас напали.
Серьёзное лицо Бориса никак не изменилось, но внутри случился взрыв. Все его подозрения не вели к такому исходу. У него и в мыслях не было, что Виктор мог совершить такое, всё что угодно, но не это. Борис знает, что одержимых нельзя подкупить, нельзя управлять, хотя об этом ему сказал Виктор.
— Если не веришь, можешь сам у него спросить. Он, как ты мог уже заметить, правильный унт — точно не соврёт.
— А кто тогда устроил нападение на салон Консуэлы?
— Моим информаторам пока не удалось это выяснить. Но могу быть уверенным в том, что нападение кто-то спланировал.
«Конечно, так он от вопроса в лоб и расколется, но стоит отдать ему должное, говорит он убедительно: даже не запнулся ни разу», — подумал Борис.
— Мир унтов — не простое место. Здесь нужно обладать как можно большим количеством информации. Молодым унтам без неё будет тяжко.
На полу, за щенком появилась чёрная лента из той же материи, из которой был сделан пёсик. Она проявлялась постепенно и напоминала скотч, который оклеивают от пола. Лента заканчивалась на шее щенка. Она тянула его в проём под дверцей туалетной кабинки.
— Надеюсь, найду для тебя ещё что-нибудь полезное и передам при личной встрече. До свидания. Береги себя.
Щенок протиснулся под проёмом, будто тело пёсика было сделано из резины, и скрылся в неизвестном направлении.
— Как ты там? — Борис услышал голос Джона откуда-то сверху. — Сам с собой болтаешь?
Юноша поднял глаза. Джон навис справа от него над перегородкой между кабинками, как в тот раз над стойкой в табачной лавке. На нём была белая майка без рисунка.
— Завязывай с этим, — присоединилась Консуэла, — а-то все могут посчитать, что ты ку-ку.
Борис перевёл взгляд налево. Консуэла также нависла над перегородкой.
— Что с вами не так?! По-вашему ничего не произошло? Вы убили Цирюльника, а сейчас так миленько общаетесь.
— Мы понимаем, как это выглядит, Борис, — сказал Джон, вздохнул и опустил глаза.
— Мы понимаем, но мы не должны идти против правил. Иначе нас ждёт хаос, от которого избавились наши предки.
— Но вы же говорили, что Цирюльник хороший, что он всем помогал, золотые руки и так далее. И вы стояли в ряду с теми, кто его убил, — Борис чувствовал, как к его горлу подступает горечь, дыхание учащается, а глаза намокают. Знакомое ощущение, но к нему примешалось онемение в пальцах, будто он пьян.
— Тише Борис, контролируй себя, — забеспокоился Джон. — Контроль, либо остаток недолгой жизни одержимого.
— Хотите меня успокоить, скажите, что это были ваши иллюзии, что всё это неправда.
— Это были не иллюзии, — Джон поднял трубку, затянулся и выдул тонкую мощную струю в лицо Бориса, — А вот это они.
Борис не успел увернуться от стремительного потока дыма, как только он развеялся; лицо Джона изменилось: кожа покраснела, черты лица стали по злодейски угловатыми, глаза пожелтели и начали источать дым, а из головы торчали два спиралевидных рога как у барана. Юноша отвёл глаза и уставился в пол.
— Какие вы хорошие и правильные. Не врёте, соблюдаете правила. Как же это всё прекрасно.
Борис тяжело и громко выдохнул.
— Консуэла, а что вы забыли в мужском туалете?
— Борис, мальчик мой. Ты тут ноешь, как девчонка — я просто перепутала.
Он не смог оценить эту колкость, сейчас в его душе был такой сумбур, что юношу могла задеть любая фраза в его адрес.
— Шутки шутите. Ну да, смех ведь продлевает жизнь — это правило.
— Я это к тому, чтобы ты перестал ныть и посмотрел на вещи здраво. Может ты что-то упустил или не понял, но Цирюльник бросил умирать своего подмастерья — унта, блудного сына, — которого должен был поставить на путь истинный. Тебе было бы приятно, если бы Виктор оставил тебя умирать?
Борис молчал и сжимал губы, но через пару секунд ответил:
— Очевидно, что нет. Но он натравил на меня одержимых, не похоже, что он обо мне так печётся.
— Хм, интересно, — сказал Джон. — Честно, первый раз такое слышу. Обычно, если мы видим то сразу…ну, понимаешь,