Несколько дней назад она не чувствовала ничего» кроме презрения, к этому грубому и неотесанному священнику и к его религии. Но теперь епископ виделся ей единственным возможным защитником.
— Пожалуйста, впустите меня, — с мольбой в голосе попросила Николь.
После секундного колебания священник отошел в сторону, позволяя ей пройти. Он закрыл за ней дверь и жестом приказал старой женщине, с подозрением глядевшей на них из коридора, задернуть занавески.
— Они знают, что ты сюда пришла? — спросил Сергий. Удивленная вопросом, Николь подняла взгляд.
— Вы знаете, кто за мной охотится?
— Ты от кого-то бежишь. Раз на тебе такая одежда, ты, без сомнения, убегаешь и очень боишься за свою жизнь.
Епископ поглядел на нее холодными серыми глазами. Их взгляд словно бы пронизывал ее, пытаясь выведать скрытую истину. Николь задрожала, вдруг осознав, что под ночной сорочкой у нее ничего нет. Соски, к ее стыду, напряглись от холода, выделяясь под гладкой шелковой тканью.
Епископ сказал женщине что-то на русском, и та костлявой рукой помахала Николь, зовя ее за собой.
— Светлана помоет тебя, девочка, — сказал епископ. Его гулкий голос заполнял всю комнату, не оставляя гостье места для возражений. — А потом мы поговорим о твоей проблеме.
Николь шла за Светланой по темному коридору. Пол был голым, без ковра, затхлый воздух отдавал запахом давних лет. Николь поднялась вслед за женщиной и оказалась в небольшом коридоре, освещаемом тусклым светом лампочки. Одна из дверей вела в ванную комнату. Здесь стояла чугунная ванна и старинный унитаз, бачок которого располагался высоко на стене. На столике рядом с раковиной стояла глубокая керамическая чаша белого цвета и кувшин с водой. Рядом с ними лежали кусок белого мыла, мочалка для лица и полотенце. Аккуратно перекинутые через спинку единственного стула, висели черная хлопковая комбинация и белое махровое полотенце. На полу стояла пара шлепанцев.
Ванная выглядела так, словно прихода Николь ждали.
Светлана быстро сняла с девушки ночную сорочку, сказала ей залезать в ванну и садиться на корточки. Прежде чем Николь успела осознать, что происходит, женщина облила ее холодной водой и начала намыливать. Николь пыталась сопротивляться, но у нее осталось слишком мало сил.
— Ты должна очиститься, прежде чем появишься перед святым старцем, — сказала Светлана. Ее голос был скрипучим от старости и с сильным акцентом.
Она мыла Николь как настоящий мастер. Потерев кожу — сначала жестко, затем более нежно — она высушила ее полотенцем и в конце покрыла все тело тонкой пленкой масла.
Только после этого, завернутую в теплое махровое полотенце и обутую в шлепанцы, она привела Николь обратно на первый этаж, в маленькую молельню — комнату без окон, где по стенам были развешаны иконы.
Епископ поднялся с колен.
Его серые глаза вновь пристально разглядывали ее.
— Здесь ты будешь в безопасности, девочка моя, — ответил он на ее вопрос, прежде чем она успела его задать. — Здесь никого нет, только мы трое. Когда-то этот дом принадлежал приходскому священнику, но теперь опустел. Здесь живем только я и моя домохозяйка.
Вдруг Светлана произнесла что-то по-русски.
— Говори на английском в присутствии нашей гостьи, — епископ как будто чувствовал мысли Николь. — Она напугана и боится всего непонятного.
Николь была не в силах отвести взгляд от гипнотизирующих глаз епископа.
— Священник и женщина вроде нее, — скрипя, проговорила старая женщина, — остаются под одной крышей… Это будет настоящий скандал. Что подумают прихожане?
Сергий улыбнулся Николь, игнорируя замечание.
— Я чту древние традиции, — сказал он ей. — Ты пришла сюда в ночи в поисках убежища. Я предлагаю тебе святилище, свой дом. Но ты можешь остаться здесь, только если не пострадает моя честь.
— То есть?.. — не поняла Николь.
— Светлана, — обернувшись через плечо, сказал епископ. — Оставь нас одних. Иди в свою комнату.
Старая женщина недовольно посмотрела на Николь, однако покорно взяла свое шитье и ушла, не сказав ни слова.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты будешь спать в комнате рядом с моей, — сказал епископ.
Николь сделала шаг назад. Она больше не чувствовала себя в безопасности.
— Дверь в твою спальню останется открытой, — сказал епископ, — как и в мою.
— Я благодарна вам за помощь, — голос Николь дрожал, — но я бы чувствовала себя спокойнее за закрытой дверью.
— Если ты остаешься здесь на ночь, то все двери остаются незапертыми и распахнутыми. Я человек Господа. Если женщина прячется от меня за закрытой дверью, это оскорбляет принятые мною обеты, — он схватился за деревянное распятье, висевшее у него на поясе. — У праведников на Руси есть древняя традиция. Они верят, что преданность Господу может считаться истинной, когда она доказывается снова и снова. Иначе вера становится слабой — словно мышца, которой не пользуются. Провести ночь в соседней комнате с женщиной — это будет настоящее испытание моей преданности Богу. Особенно с такой прекрасной женщиной, как ты, девочка моя.
‘‘Николь услышала шум в коридоре. Наверное, Светлана до сих пор стояла за дверью, подслушивая их.
— Тебя послал ко мне Бог, девочка, — сказал епископ. — Послал, чтобы испытать мою веру и подготовить к тем ужасным событиям, что еще грядут.
34
Николь лежала в темноте и ждала, когда придет епископ Сергий. Она знала, что это произойдет.
То, что он был священником, не имело значения. Пусть он вел праведный образ жизни и чтил древние ритуалы своей Церкви, в первую очередь он был мужчиной — а значит, не мог не прийти.
Они всегда приходили.
Ее положили в спальне на втором этаже. Епископ открыл окно, чтобы в комнату проникал легкий ночной ветерок, затем, благословив Николь и пожелав ей спокойной ночи, удалился в свою комнату. Сквозь открытые двери она слышала, как он бормочет что-то по-русски. Молился ли он или разговаривал сам с собой, она не знала. По звуку его тяжелых шагов Николь догадалась, что он ходит взад-вперед по комнате.
Николь уже начала засыпать, когда скрип половицы в коридоре вырвал ее из полудремы.
Сергий, подумала она. Все-таки решился.
В конце концов, чем он отличался от прочих?
Несмотря на все его заявления о вере и преданности Богу, даже он не устоял перед соблазном навестить прекрасную гостью, спавшую в соседней комнате. Она ждала, укрывшись простыней и слушая приближающиеся шаги.
Дверь распахнулась. В дверном проеме, закрывая тусклые лучи света из коридора и отрезая девушке единственный путь к отступлению, стояла крупная фигура бородатого священника.
Николь натянула простыню до подбородка. Сергий медленно подошел к ее кровати.
— Они так же приходили к тебе? — спросил он. Даже его шепот казался таким гулким, что заполнял все пространство комнаты.
— О чем вы говорите?
— Мужчины — те, что причиняли тебе боль все эти годы. Они так же приходили в твою комнату?
От его голоса по телу пробегала дрожь. Николь давно знала, что у каждого мужчины свои тараканы в голове. Она всегда боялась клиентов, которые первым делом задавали вопросы.
— Чего вы от меня хотите? — спросила она, хотя не сомневалась, что знает ответ.
— Не бойся, — сказал он.
Сергий сел на край кровати. Старый матрас прогнулся под его весом, и их бедра оказались прижатыми друг К Другу. Николь отодвинулась к другому краю.
— Мужчины приходили к тебе много лет, — говорил он.
— Вас это не касается, — отозвалась она. Ей не нравились подобные разговоры. Слишком часто они вели к насилию.
— Но это не твоя вина. Такова греховная природа мужчин, которые брали тебя. Злых созданий, И среди них тот, кто жил с твоей матерью.
Николь удивленно охнула.
— Кто рассказал вам?
— Я вижу по твоим глазам.
— В комнате темно.
— Моему зрению не нужен свет, — сказал епископ. — Те картины, что открываются передо мной, существуют не в настоящем.