Я хотела этого. Боже, я хотела отдать ему всю себя. Все, что он сказал, было правдой, и я убегала, потому что боялась услышать это.
— Боже, Кэт, — пробормотал он, прижимая меня к себе, его шепот отразился у меня на макушке. — Это не заберет твой контроль. Позволь себе погоревать. Побыть напуганной. Прекрати бежать от себя. Позволь другим позаботиться о тебе.
Я медленно прекратила бороться с ним, в любом случае это было бессмысленное сражение, и я расслабилась у его тела. Мои руки сжались у его груди, поскольку он прижимал меня к себе, его губы коснулись моих волос, а руки сомкнулись вокруг меня.
Вокруг моих эмоций был замок, а у меня не было ключа, или был, но я где-то обронила его, в любом случае он был слишком поврежден, чтобы им пользоваться. Реальность такова… что я ужасалась того, что ждет меня в будущем, и я не хотела, чтобы кто-либо знал об этом. Если я позволю этому выйти, я, возможно, никогда не буду способной снова стать сильной.
Он вздохнул и медленно отступил, затем наклонился и поцеловал меня. Потом отпустил меня, пошел и забрал тарелки.
— Переоденься. Мы поедем погоняем. И в этот раз я выиграю.
Глава 12
Когда он сказал гонки, я не ожидала, что речь пойдет о картинге. Я думала, он взял с собой игровую консоль, чтобы он смог взять реванш. Это намного лучше. Вся серьезность ушла, и я была благодарна Рему за то, что он высказался и снова стал игривым, каким нравится мне большую часть времени.
Мне пришлось прикусить губу, чтобы перестать смеяться, когда он помещал свои шесть футов и два дюйма в крошечный маленький карт с красными гоночными полосками. Затем я смеялась, когда у него возникла проблема вместить другую ногу в столь маленькое пространство.
— Ты перестанешь смеяться, когда я надеру твою симпатичную задницу, — он поднял бровь. — Подумала насчет ставок?
Никогда не могла устоять против пари, и я проводила на картинге бесчисленное количество времени. Мои родители часто брали Мэтта и меня, когда мы были маленькими, и я сидела впереди папы, пока не стала достаточно взрослой, чтобы водить самой. Это было естественно для меня, так что у меня не было никаких сомнений, что я надеру ему задницу.
— Конечно. Как насчет того, что, если я выиграю, мы едем домой, — и тогда его маленькое правило по поводу «никакого секса» будет закончено. Хотя, должна признать, я наслаждаюсь временем, проведенным здесь с Ремом, несмотря на сексуальное неудовлетворение.
Он засмеялся, голова откинулась назад, глаза засверкали. Боже, он выглядит горячо, когда смеется. Я задалась вопросом, почему он так редко делает это. Было похоже на то, будто он боится позволять себе веселиться, но прямо сейчас он был таким расслабленным… Да, это было прекрасно. Он был прекрасным. Теперь я увидела это еще лучше, чем когда-либо, после того, что он сказал за завтраком.
Его лицо стало смертельно серьезным, и я заметила, что одеяло темноты накрыло его глаза, противореча его следующим словам.
— Как насчет минета? Это не секс.
Я засмеялась.
— Какая же ты свинья, — хотя мысль о том, чтобы опуститься на колени перед Ремом была очень соблазняющей. У меня так и не было шанса закончить, перед тем как он остановил меня в первый раз.
— Анал? — я знала, что его слова должны были быть поддразниваниями, но там все же была некая доля… дискомфорта.
— Фу, — фыркнула я, пытаясь смягчить то, что беспокоило его, и ухмылка Рема вернулась назад.
— Отлично, возьму поцелуй. Где угодно. В любое оставшееся время дня. И ты не оттолкнешь меня.
Я задумалась над этим. Я хотела, чтобы он поцеловал меня и зная Рема, он возьмет его, несмотря на то, соглашусь я на пари или нет, так что мне лучше сказать «да» и принять условия.
— Окей. И я получу свой телефон назад, — по крайней мере, тогда я смогу позвонить Эмили и немного посплетничать.
— Нет.
— Почему нет?
— Потому что я хочу всю тебя для себя. Я разрешу тебе один звонок.
Ох. Ну, я не ожидала такого ответа. Я пожала плечами.
— Тогда один поцелуй.
Руки Рема напряглись на руле.
— Ладно. Получишь свой телефон на вечер, если выиграешь. Если выиграю я, то получу столько поцелуев, сколько захочу, без возражений.
Это было глупое пари с его стороны. Потому что он в любом случае мог целовать меня в любое время, когда хотел. Ладно, часть с возражениями что-то да значила, потому что я могла бы возразить и не потому, что я не хотела его поцелуев, а потому что хотела большего.
— Идет, — согласилась я в тот же момент, когда дежурный вывел мой карт. Как только я услышала гул мотора, я улыбнулась Рему. — И я не против пожульничать, — я вжала педаль газа и тронулась вперед еще до того, как у дежурного появился шанс завести карт Рема.
Я не могла услышать, как он ругается, но знала, что он это делает, и вероятнее всего дуется, и я засмеялась, поскольку набрала полную скорость на прямом участке. Мы с Мэттом гоняли бесчисленное количество раз, когда были детьми, и он обучил меня, как проезжать повороты, без заносов.
Я оглянулась через плечо после пятого поворота, тормозя, прежде чем повернуть, а затем ускоряясь.
— Дерьмо. — Рем был на хвосте.
Я отклонилась с трассы, когда он попытался достать меня, и наши карты столкнулись. Мы посмотрели друг на друга, и я стала играть грязно … ну, я люблю выигрывать… так что да, я сняла руку с руля, облизала палец, затем пробежалась им вокруг моего соска.
У него отвисла челюсть, глаза так и пялились, а затем он врезался прямо в гору шин. Я смеялась до изнеможения весь следующий круг, когда проезжала мимо него, Рем далеко за мной. Однако к финишному кругу он снова был позади меня, и в этот раз, когда он приблизился ко мне на трассе, он даже не взглянул на меня.
Приближался крутой поворот, и я замедлилась.
Так же, как и он.
Мой карт отскочил от шин на внутренней стороне трека, когда я старалась удержаться во главе, и меня занесло, когда я выходила из поворота.
Это дало Рему достаточно шансов обойти меня справа, когда мы сбавили скорость, выходя на прямую. Двигатели заработали на полную мощность, и я была уверена, что ни один из нас не сбавит темп на финишном повороте. И я либо сделаю это, либо проиграю, а я не из тех, кто проигрывает.
Внезапно, Рем притормозил и остался позади меня. Я посмотрела через плечо.
Ошибка.
Он подъехал с внутренней стороны и столкнул меня на внешний угол, забирая себе огромное преимущество, когда мы ускорились на прямом участке.
Он ждал меня, когда я заглушила свой карт, и несмотря на проигрыш, я все еще улыбалась. Рем вылез из карта и бросил свой шлем дежурному, затем бросился ко мне и расстегнул ремешок под моим подбородком. Он снял его, бросил в карт, затем обвил руками мою талию, и я упала в его объятия.
— Отличная гонка, Киткат. Но не было и шанса, что я могу сдаться, — он наклонил голову и заклеймил мой рот. Именно заклеймил. Не было другой возможности объяснить, на что это было похоже. Когда Рем целует меня, он берет, а я распадаюсь на части. Возможно, в этом то и была проблема. С Ремом я чувствую, будто теряю свою силу. Я становлюсь его.
В моем животе запорхало множество маленьких бабочек, и мои колени ослабли, когда его губы слились с моими, язык ощущался бархатной нежностью.
— Эй, приятель, — сказал дежурный.
Рем прикусил мою нижнюю губу, и мое тело затрясло. Он сжал мои ягодицы, затем отпрянул, но не позволил мне отойти, потому что схватил меня за руку. Рем потянулся в карман джинсов, вытащил немного налички и впихнул в руку дежурному.
Я посмотрела на молодого парня, и он подмигнул мне, засовывая деньги в свой карман, а затем пошел прочь. Рем проводил меня к своей машине, потому что моя голова была заполнена воспоминаниями о моих гонках с Мэттом и отцом. Я на самом деле была маленькая и возможно пропустила это, но я не могу вспомнить ни единого раза, когда бы отец давал чаевые дежурному. Так же, как и Мэтт, в те несколько раз, что мы катались.