Он громко ударил кулаками по деревянному столу. После короткой паузы один из темных все же откашлялся и набрался смелости ответить своему вождю:
– Говорят, у города Вуно видели служителей ордена.
Ворон побарабанил пальцами по столу, и издав ритмичный стук, ответил:
– Либо она мертва, и тогда все дело заметно осложняется, либо она в тюрьме ордена. А это гораздо лучше.
В заключение своих слов он расправил ладонь, на которой, словно грязь, стала проявляться черная масляная жижа, превратившаяся в ворона с красными глазами. Птица через секунды вспорхнула, не оставив и дегтеобразного следа.
«Неужели у них есть связь с тюрьмой ордена?» – подумал про себя Харн и решил, что услышал достаточно. Время истекало. Не стоило испытывать удачу еще больше – она дама капризная. Стоило поскорее убраться из «гостеприимной» башни. По дороге он планировал заглянуть на каменный утес прежде, чем покинуть степи…
… Алика…
…Все-таки мне удалось заснуть, а колодец силы, как и обещал, вернул мне память после короткого сна. Я вспомнила, что заставляли меня делать колдуны из этого мира. Но я не знала, как поступить с открывшимися мне знаниями. И пока я пребывала в сомнениях, то решила молчать и подождать подходящего момента.
Открыть припухшие глаза поздним утром получилось с великим трудом, но веселое щебетание Сони ускорило тяжкий процесс и даже несколько приободрил. Настал новый день, а все события вчерашней ночи останутся в прошлом.
Гиур во всю кашеварил у яркого костра, недалеко от него сидел Лияр и разговаривал с Соней, натачивая свой меч – тот самый меч. Командир открывал рот, даже что-то говорил и кивал в нужных местах.
Воспоминания ночного происшествия нарочито лезли в мою голову. Особенно я переживала, глядя на оружие, которым командир служителей ордена совершал казнь. Жаль, последние события ночи нельзя было заблокировать темным колдовством. Врала, можно было, конечно же, но жертвовать кем-то ради этого и забыть о внутреннем равновесии – того не стоило. Пришлось усилием воли прогнать сожаления и горечь прочь.
– Доброе утро, – проговорила я.
Кроме Сони никто не обратил внимание на мои утренние пожелания. Дочка оторвалась от Лияра и подбежала ко мне обниматься. Она, как никто другой, рада моему возвращению. Видимо, для остальных это было не так. Надеюсь, это не затруднит дальнейший наш путь и план останется прежним.
– Мам, с тобой все в порядке? – недоверчиво спросила она. – Деревья с изумрудными глазами не обидели тебя?
После этого вопроса даже Гиур отвлекся от приготовления завтрака, заинтересовавшись нашим разговором. Нет-нет, да и поглядывал в нашу сторону.
– Нет. Но повторной встречи с жителями Вечного Леса не хочу.
Лияр скупо кивнул, но очень долго и подозрительно сверил меня своими желтыми глазами, обещая разговор наедине. Гиуру было достаточно моего ответа, его интерес быстро угас. Наверное, командир сам поставил того в известность, что из боевой четверки они превратились в тройку.
– Расскажешь, как там было? – с детским любопытством спросила Соня.
– Расскажу! Но после того, как поедим. А сейчас, госпожа нечищеные зубы, прошу пройти со мной и привести себя в порядок.
Так мы и поступили, а когда вернулись, на наших местах в плошка уже ожидала пряная каша по фирменному рецепту от Гиура. Завтрак мы съели с огромным удовольствием, несмотря на давящую атмосферу в коллективе после потери одного бойца.
Если быть честной, то я не понимала, как мне вести себя дальше. Я чувствовала определенную степень вины в случившемся. Мне было неловко перед Гиуром и Лияром, и я совсем не ожидала, что вместо упреков, угроз или чего-то подобного я услышу вопрос:
– Твой дар, – спросил Лияр, – он исчез?
Я отрицательно покачала головой и не стала долго и нудно объяснять, что волосы не влияют на дар, только на восприятие. А затем Лияр сделал неожиданный для меня поступок: он молча протянул мне мою палочку.
– Можешь не возвращать, – бросил он мне.
Понимала я и, почему к нему вновь вернулись холодность и отстраненность. К сожалению, я изменить ничего не могла. Тяжело осознавать, когда человек, которого ты видела и знала совсем другим, оказался не таким. Да и легче переложить вину на кого-то, а не признаться самому себе, что ты был не прав и видел то, чего и отродясь не существовало. Откровения с самим собой самые тяжелые.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Нужно дать должное Лияру, он ни одним движением, ни словом не показывал мне, что это моя вина. Но я все равно ощущала себя виноватой, и от этого на душе было тошно.
Я уже выразила свои соболезнования, а извинения были никому не нужны. Мне было, правда, жаль, но теперь помочь светлым могло только время. Даже не знаю, как к этому отнесется Харн, когда вернется. Эта мысль меня печалила больше. Но проявленное доверие со стороны белого командира, в виде доступа к моему проводнику, вызывало хорошее предчувствие.
Путь до конца Вечного Леса был пронизан траурным молчанием и гнетущим настроением. Я все так же ехала с Гиуром на его рогоносце, а Соня вместе с Лияром. Одной ей удавалось не унывать, несмотря на то, что все взрослые были поникшими и неконтактными. Белая кобыла, чей зад еще долго будет мне сниться, пропала. Спрашивать о ней я не осмелилась, дабы не бередить свежую рану.
Чтобы отогнать мысли об обезглавленной Мелине, я размышляла о смотрительнице судеб. Ее предсказания сбывались, а предостережения оправдались. За мной следили и сочли достойной дара и помощи, как она и сказала, а теперь на очереди – разлом, после которого моя жизнь разделится на «до» и «после». Надеюсь, эти события пройдут менее драматично, хотя в глубине души я в это совсем не верила. Радостно было, что скоро я увижу кудрявого светлого, который каким-то непостижимым образом пробрался в мое сердце. Харн поймет, но если нет… Что ж, мне хватит сил идти дальше по выбранной дороге. С ним или без него.
Времени на раздумья было много пока мы добирались, и я перебирала вернувшиеся воспоминания. Я точно знала, что у меня была единственная задача, пока я находилась в неволе у темных – я создавала проводники. И те медальоны на красных нитях не просто подвески – они проводники дара, немного видоизмененные, потому как я с первого взгляда их не признала. В момент побега не было времени на изучение.
Теперь на моей груди, после разрешения Лияра, висел похожий. По моей воле проводник становился палочкой, и я могла использовать свой дар. Главное, что созданные мной подвески – проводники я забрала и Ворону они не доступны, а значит, и план у колдунов несколько изменился.
Одно мне было не ясным – для того, чтобы использовать светлый или темный дар в этом мире, одаренным не требовались проводники. И вот как раз над этим стоило подумать.
Приятно осознавать, что у меня получилось не только сбежать, но и утереть нос колдунам, прихватив все семь проводников, и надежно их скрыть. Раскрывать это Лияру пока не входило в мои планы. Сначала посмотрю, кем является служитель самому Пресветлому – лидер ордена. И только тогда решу, что делать дальше и как…
…Харн...
…Всадник в доспехах ордена Пресветлого на крылатом бизоне набрал максимальную скорость и на всех парах возвращался обратно, выполнив поручение. Больше всего служитель вожделел увидеть ту, которая возвращала его к настоящей жизни; к той, ради которой он готов весь мир вывернуть и сложить аккуратной стопочкой к ее ногам; к той, которую он любил…
…Алика…
…Сословый Вечный Лес для меня закончился резко и мгновенно. Раз – и открылось поле из высокой сочной травы, которая колосилась от задорных игривых порывов ветра, а закатное алеющее солнце последними лучами, присоединялось к этой игре.
Лияр приказал остановиться прямо тут, на опушке, и как он в конце выразился: «Теперь нам остается только ждать».
К вечеру траурное молчание перестало быть таким «плотным». Жизнь мчится, и приходится принимать действительность как можно быстрее. Служители ордена бывалые вояки, им не привыкать терять близких.