— Погоди, нужно в Интернете расписание электричек посмотреть, бумажное, наверняка, устарело, — согласился размякший Бурмакин, — куда путь держим? С какого вокзала порулим?
— С курского. Едем на станцию Гривно.
— Зачем?
— На-а-адо.
Бурмакин, как голодный на еду, накинулся на бытовую технику. Он сразу включил и компьютер, и телевизор, и ноутбук, и айпад, и планшет, и принтер, и музыкальный центр.
— Во, дорвался, — хмыкнул Переплут, — да у тебя, Ивашка, гаджетная зависимость.
— Фу-у-у, у меня такое ощущение, что долго электричества не было, а теперь его дали, — облегчённо выдохнул Бурмакин, одновременно просматривая электронную почту, читая новости, ища расписание пригородных поездов, скачивая разговорник древнеславянского языка и распечатывая его на принтере.
— До чего ж вы докатились, потомки свободных славян, — нахмурился Переплут, — вы прям молитесь на эти дивайсы. Прям на колени готовы перед ними стать.
— Знаешь, брат два, — признался Ваня, — когда я полдня не вижу свою электронную почту, у меня начинается конкретная ломка.
— Тьфу.
— А Припекала где?
— Мы его потеряли, теперь Припекалу от дев за уши не оттащишь.
— Во, даёт, забабенник, — захихикал Бурмакин, сверяясь с разговорником, — а ещё лучше — дрын женонеистовый.
— Мы тоже ребятишки хоть куда, — запищали Ермолай и Спиридон, — только нас всерьёз никто не воспринимает.
— Ну-ка, баловники, полезайте быстро сюда, — приказал Переплут, доставая с антресолей кошачью переноску.
Анчутки забрались в переноску, и она заходила ходуном.
— Тут тесно, — не утерпел Ерька, — Спирька, не толкайся!
— Сам не толкайся!
— Цыц, нечисть хвостатая, — прикрикнул на них Переплут, — доберётесь, не баре.
На перроне Курского вокзала Ваня зацепился взглядом за двух похмельных мужиков. Они стояли перед палаткой с напитками и напряжённо зырили на ряды банок и бутылок, потом принялись вытряхивать из карманов последнюю мелочь. На пиво, как обычно, не хватало нескольких рублей.
— Давай, хоть воду купим, — предложил один из ханыг, постарше и поприличнее.
— На кой?
— Всё равно, на пиво не хватает.
— Токсин, твоя очередь, — напомнил второй, — давай, настреляй двенадцать рублей или стибри.
— Нет, Хорёк, это ниже моего достоинства.
— Ниже твоего достоинства только ноги, — огрызнулся Хорёк, парняга с явными криминальными наклонностями.
— Сам настреляй, мне неудобно, я даже сигареты не стреляю.
— Ему, неудобно, — завёлся Хорёк, — а как на халяву пить — так удобно?!
— Попрошайничать не буду, — наотрез отказался Токсин, — воровать, тем более. Мне моральные принципы не позволяют.
В их перепалку, не долго думая, вмешался Переплут.
— Мужики, смело покупайте воду «Шишкин лес», по бутылкам разлита водка.
— Не бреши, — отбрил его Хорёк.
— Оставшимся здоровьем клянусь, — побожился Переплут, — это коммерческая тайна, но я сегодня добрый.
— Если такой добрый, так дай двенадцать рублей, — предложил Хорёк.
— Если такой глупый, так бери пиво, а мог бы водовки накатить, — заметил Переплут.
— Ну, что же, господа, проведём следственный эксперимент, — Токсин протянул продавщице мелочь, взял артезианской воды и сделал глоток, — действительно, водка.
— Не может быть, — потянулся за пластиковой бутылкой Хорёк, — водяра, в натуре, водяра.
Собеседники говорили не так уж громко, но уже через пять секунд пассажиры со всей платформы очумело бросились к палатке и образовали очередь за водой «Шишкин лес». Раздался недовольный женский голос:
— Вася, ты куда?! Электричка же уйдёт!
— Да хрен с ней, с электричкой. Смотри, водку почти задаром продают, — мордатый садовод, гружённый граблями и корзинами, пролез в самое начало очереди.
— Вася, ты же не пьёшь, ты же почечник.
— Почки пройдут, а водка останется, — Василий извлёк из кошелька крупную купюру, — «Шишкин лес», на все.
— Лопнешь, куркуль! Нам немного оставь! — закричали мужики из очереди, передразнивая его жену, — Вася, тебе же нельзя, ты же по-о-очечник!
— Водка почкам не помеха, — вспотевший от счастья, садовод принялся дегустировать водку и раскладывать бутылки по корзинам, — интересно, неужели вся партия такая?
— Не бойтесь, граждане и гражданочки, водяры на всех хватит, — не подумав, брякнул Ваня.
— Качать его! — рявкнул Василий, и уже затарившиеся бухлом пассажиры, принялись подкидывать Бурмакина в воздух.
Иван испытал неземное чувство полёта и всенародного признания.
— «Шишкин лес» кончается! — донеслось из очереди.
Народ снова бросился к палатке, а Иван из самого зенита славы шлёпнулся на платформу. Грузно и убедительно, как порванная грелка.
— Хорошо впечатался, — оценил Переплут, — ну, и как тебе, Ваня, извивы народной любви?
— Я себе, кажется, хребет сломал, — просипел Бурмакин.
— Интеллигентные люди говорят — позвоночник, — поправил Переплут, — вставай, лежебока, хватит грязь собирать, вон, и электричка подошла.
Ваня, кряхтя, поднялся с платформы и заковылял к вагону. Как назло, в него набились, исключительно, покупатели «Шишкиного леса». Они тут же принялись трескать дармовую водку, занюхивая её рукавом, и обмениваться впечатлениями. Пассажиры вагона дружно пришли к выводу, что подмену осуществили торговцы, чтобы избежать таможенных акцизов. Электричка не миновала и пяти остановок, а народ уже был в дупелину. Хорёк, почувствовав раздолье, тут же принялся воровать кошельки, часы и телефоны. Он уже набил украденным целую сумку, когда обратил внимание на переноску.
— Притворись спящим, — шепнул Переплут Ивану и громко захрапел.
Бурмакин последовал его примеру. Ворюга на цыпочках подкрался к переноске и осторожно в неё заглянул. Оттуда на него сверкнули прозрачные глазёнки.
— Наверняка, щенки хаски, — пробубнил себе под нос Хорёк, — уж больно глаза у них светлые.
Из переноски раздалось собачье тявканье.
— Дорогу-у-ущие, небось, — воодушевился воришка, — на пятьсот баксов потянут, не меньше. Уда-а-ачный у меня сегодня день.
Хорёк открыл переноску и сунул туда два пальца.
— У-тю-тю, мои пёсики.
Еря вцепился зубами ему в указательный палец, а Спиря в средний.
— Да чтоб вас, сучары! — заматерился карманник, дуя на окровавленные пальцы и швыряя в переноску смартфон, — заполучите, твари!
Анчутки увернулись и вновь затявкали. Вор осторожно заглянул в переноску.
— Мужик, а, мужик? — шмыгнул бархатным пятачком Еря.
— Что-о-о? — зачарованно протянул Хорёк.
— В чухальник хочешь?
— Не-е-ет.
— Как это нет? Хо-о-очешь. На, лови, — Спиря метнул смартфон в Хорька и попал ему прямиком между глаз.
Воришка, как стоял, так и рухнул в проход.
— Давай на него посикаем, а? — предложил Ермолай, — крест на крест.
— Давай, — согласился Спиридон, — оросим гада, будет знать, как щенков тырить. Вы не против?
— Мы за, — синхронно кивнули Переплут и Бурмакин.
Анчутки справили малую нужду на брюки Хорька и опять скрылись в переноске. Никто не обратил на них внимания, пассажиры вагона продолжали, кто глушить водку, кто храпеть, а кто тесно общаться. Только супруга садовода оказалась, чем-то, недовольна и возмущена.
— Вась! Вась! Ты меня слышишь, пьянчуга? Ты в курсе, что мы сели не в ту электричку и едем в другую сторону?
— А нам всё равно, а мне нам равно! — заголосил упившийся в кашу почечник.
— Мразь!
Взбешённая тётка пошла по вагону, ища трезвых пассажиров. Их осталось только двое: Переплут и Бурмакин.
— Вы видели этот кошмар? — запричитала она с ходу, — все пьяные в дымину. В проходе лежит какой-то мужчина, и, похоже, что он уже обмочился. Это же надо пить до такого скотского состояния?
— И не говорите, — возмутился Переплут, — совсем славяне себя потеряли.
— Пропойцы, — поддержал его Ваня, — забулдыги, колдыри.
Из переноски донесло громкое мяуканье. Женщина встрепенулась:
— Ой, а кто там у вас? Котик?
— Два котика, — ухмыльнулся Бурмакин.
— Можно взглянуть?
— Не советую, — предупредил Переплут, — они совсем дикие.
— Ой, мне так любопытно. Можно посмотреть? Ну, хоть одним глазком?
— Извольте, — брат два открыл переноску.
Женщина нетерпеливо заглянула туда и обомлела.
— Чего уставилась, дурёха? — недовольно пропищал Ермолай, — анчуток никогда не видела?
Тётка вытаращила глаза и сомлела.
— Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, — проворчал Спиридон, — пошла в жопу, кошатница.
— А-а-ах, — любительница котиков от увиденного и услышанного лишилась чувств и хлопнулась в обморок.