до очередного эфира.
— Да. С кем имею честь? — вежливо и терпеливо ответила Юля, в ожидании услышать вновь голос некоего надоедливого гражданина, не единожды полагавшего, что над ним, как над особо ценным служащим районного ЖЭСа, ставят опыты агенты спецслужб, отчего ему постоянно слышатся их голоса, и жалобы на бесконечную боль в заднем проходе.
— Вас беспокоит капитан Денисов, пока еще начальник уголовного розыска города.
— Ой, здрасьте! — облегченно вздохнула Юля, потому как в этот раз ей не понадобится успокаивать на том конце провода душевнобольного человека. И охотно продолжила: — Слушаю вас, чем могу помочь?
— Спасибо, вот именно о помощи и пойдет речь, однако при встрече.
— Конечно, давайте встретимся!
— У вас скоро эфир?
— Да!
— Подъеду после него к зданию телецентра и буду ждать у входа.
— Договорились!
После удачного эфира Юля суетливо засобиралась в просторное фойе в сером мраморе и сквозняке. В углу на мягком диване, прикрывшись рекламной газетой, как догадалась журналистка «Террановы», дремал, вытянув длинные ноги, капитан Денисов. Тут, правда, и логикой не надо было обладать, поскольку в это вечернее время по обыкновению в парадном вестибюле тихо, бесшумно и безлюдно, не считая дежурного милиционера на проходной.
— Игорь Михайлович? — от неожиданного вопроса капитан встрепенулся, нелепо вскочил по стойке «смирно», спустя мимолетные мгновенья поняв, что теперь он не в следственном изоляторе, а на свободе, хоть и под подпиской о невыезде. — Рада познакомиться! Мне Володя о вас рассказывал, ну в тот день, когда…
— Я понял…
— Какие-то новости в расследовании?
— Присядем?
— Пожалуй!
— Видите ли… Новостей, как таковых… Отец Володи, безусловно, был убит по заказу. Это абсолютно точно, — издалека начал капитан. — И поскольку организованная преступность и в нашей стране специализируется на привычных для преступных группировок всего мира делах — рэкет, выбивание долгов, кража автомобилей, торговля наркотиками, алкоголем, проституция, бизнес на фальшивой валюте…
— Насколько я понимаю, к банкиру это мало имеет отношения… — перебила милиционера Юля.
— Имеет отношение его контракт на поставку нефти. Цена вопроса — пять миллионов долларов США.
— Ого… — Юля присела рядом и нахмурилась, пытаясь уловить суть расследования, отчего руки непроизвольно потянулись к загримированному лбу.
Капитан присел на край дивана рядом, спиной к охране, и заговорил просто и сердечно:
— В Беларуси никогда не было такого раздела собственности, какой начался в России. У нас, к счастью, нет подобного влияния преступных группировок. А там славянские бандиты стремительно вытесняют или нейтрализуют известные кавказские мафиозные кланы.
— В самом деле? Мне казалось, все ровным счетом наоборот.
— Да-да! В ход идет все: вербовка и подготовка членов преступных группировок по канонам и правилам российского преступного мира, с привлечением бывших спортсменов, десантников, сотрудников правоохранительных органов… — капитан Денисов старался говорить тихо, почти шепотом, словно не желая потревожить звенящую тишину большого застекленного фойе.
— Понятно, что ничего не понятно. И нет никаких зацепок, чтобы выйти на след заказчика и исполнителя… Простите, вы, как я помню, хотели просить меня о некой помощи… В чем? Чем может помочь следствию моя скромная персона?
— Дело в том, что…
В пустоте вечернего пространства Денисов не видел, а только чувствовал пристальное внимание дежурного милиционера. Поза капитана была напряженно неподвижная и, как у всех людей, попавших в непреодолимую ситуацию, египетская: он держался прямо, сдвинув колени, положив на них большую толстую картонную папку с документами и длинные руки, приподняв свое вытянутое лицо и слегка обратив его в сторону, все время прислушиваясь чутким слухом к шуршанию и дыханию случайного третьего лишнего. Все это время капитан негромко и однообразно говорил, горестно и смиренно. Наконец он вздохнул и вымолвил:
— Дело в том, что мне нужна защита…
— Защита? Вам? От кого? — чуть не поперхнулась от удивления Юля.
У Денисова не было и не могло быть страха. За себя. Однако за его спиной стояли молодые коллеги Макаров и Трофименко, жена Любушка, белобрысые сыновья-близнецы — именно эти близкие и любимые толкали на отчаянную попытку очнуться и отказаться верить в действие запущенного маховика системы.
— Дело в том, что арестовали почти весь мой отдел уголовного розыска, именно в тот момент, когда в деле появилась значимая зацепка.
— Арестовали? Вас? Но за что? — все более удивлялась журналистка. — Кто-то хочет помешать следствию? Но почему? Неужто кому-то в правоохранительных органах нужен «глухарь» в расследовании заказного убийства? Кто-то замешан? Кошмар!
— Подожди, не тяни телегу впереди паровоза. Дела шли хорошо, но, кажется, не моим маршрутом, поскольку летом умер в нашем кабинете человек запойный. Была комиссия, работала прокуратура, криминалисты, был отказ в возбуждении уголовного дела, а через полгода на два месяца мы оказались в следственном изоляторе. На днях предъявили обвинения Макарову и Трофименко, меня освободили из СИЗО под подписку. Им инкриминируют нанесение тяжких телесных повреждений, повлекших смерть, мне — превышение должностных полномочий. Привлечение троих сотрудников уголовного розыска в качестве обвиняемых, а в недалеком последствии — в качестве подсудимых, конечно, уже существенно сказалось на оперативной обстановке города. Надо сказать, что сотрудники моего подразделения пытались подать жалобу, однако из пункта «А» в пункт «Б» прошла дорога через адскую несправедливость.
— Не понимаю, на чем основаны обвинения, если, как вы говорите, задержанный человек был запойный…
— Пойми, бить человека через пять минут после задержания нонсенс. Масса причин смерти могло быть: жара, запой, высочайшая температура, мы не знаем, по какой причине у него поднялась температура свыше сорока градусов, запылал вдруг огнем и кончился… Через тринадцать минут… Много это или мало? Не знаю… Вот судьба! — в сочувствии шепотом произнес капитан, покрылся серой бледностью, помолчал в задумчивости и продолжил размеренно: — Когда студентом Академии милиции я знакомился с юриспруденцией Бельгии, оказалось, что там половина оправдательных приговоров! Это не говорит о том, что полиция плохо работает. Скорее, это свидетельствует о том, что судебная система стоит выше, над ней приказ сверху не довлеет, что она должна непременно осудить человека. И если есть хоть малая тень сомнения в виновности человека, нельзя ломать его судьбу.
Юля, периодически искоса поглядывая на дежурного охранника, нервно переступающего с ноги на ногу на проходной, терпеливо слушала, пребывая в жалостливом сочувствии к профессиональному сыщику, четко понимая, что не в ее силах повлиять на хоть какой-то выход из безвыходного положения.
— Пойми, решения, которые приняты в отношении нас, обсуждаются в коллективе и не всегда однозначно воспринимаются, у людей возникают сомнения. Тот факт, что три человека по делу арестованы и длительное время находятся под стражей, конечно же, влечет определенные вопросы, в том числе и по защите сотрудника милиции. При этом, разумеется, никто в