Пора. Лег лицом к живому пламени, танцующему на углях, укрылся походным одеялом и закрыл глаза. Близость огня дарила спокойствие. Страха перед туманными кошмарами я не испытывал, хотя и уверенности, что эти сны – всего лишь сны, у меня не было.
… я снова был там, у наблюдательной башни. В этот раз не было никакой фигуры, сотканной из тумана, только стена серо-белой колышущейся массы, которая шептала тысячами голосов.
Они угрожали, пугали, грозились, обещали смерть.
- Я тебя не боюсь, - мой голос был непривычно глухим.
Шепот стал громче и злее.
- Это все, что ты можешь? – закричал, приложив руки ко рту. Крик вышел таким громким, что башня за моей спиной начала разрушаться. Я осознавал, что это всего лишь сон, но все же чувствовал острое сожаление и непонятную горечь. Было неприятно смотреть, как рушатся стены, ставшие на время моим убежищем.
- Ван, - знакомый голос заставил меня резко обернуться, - наконец-то ты пришел ко мне.
- Маркус! – я бросился в сторону темной фигуры, стоящей на границе тумана, но тут же резко остановился. Кто знает, что это за существо? Лица не видно, а голос…
- Если ты продолжишь свой путь, моя смерть будет на твоей совести. Мы уже близко, друг, очень близко. Вы все равно не успеете, зачем же тогда спешить? Приходи к нам, приходи ко мне. Я – твой единственный друг в этом мире.
Слова окутывали меня, обволакивали, заманивали. Я сделал первый шаг в сторону тумана.
- Ван, иди сюда, ты мне нужен. Мне так холодно одному.
Еще шаг. Тонкие белесые нити тянулись ко мне, будто щупальца.
- Не останавливайся! Я жду тебя! – голос Маркуса стал жестким и требовательным.
- Ван! – чей-то отчаянный крик разорвал липкую паутину тумана. – Проснись! Ван!
Мира. Это она зовет меня.
Стряхнув с себя неестественное оцепенение, я почувствовал такую ослепительную ярость, что пламя само вырвалось из моей груди, разрушая оковы сна и вместе с ними – туман. Он кричал тысячами голосов, вынужденный отступать под натиском моего пламени.
… над головой сверкало звездами все то же черное небо. Лицо склонившейся надо мной девушки выглядело взволнованным.
- Слава богам, - голос Колючки дрожал, - ребята, думаю, опасность миновала. Вы можете подойти.
Резко сел, и тут же схватился руками за голову – боль пронзила глазницы, отдавая в виски и затылок.
- Болит? Сейчас, - послышался стук стеклянных пузырьков, и через минуту я уже глотал горькую настойку. Еще несколько минут потребовалось, чтобы окончательно прийти в себя и оглядеться. Все мои товарищи столпились вокруг, их лица были испуганными и взволнованными.
- Что здесь произошло?
Ответ я знал, но хотел услышать его от кого-то другого.
- Ты выпустил свой огонь.
Дерево, под которым я устроился на ночлег, больше не было зеленым. Листья, тонкие ветки – все сгорело. Трава вокруг меня почернела, образовывая идеально ровный круг.
Взгляд упал на волосы Миры. Коса обгорела и оплавилась, на коже кое-где вскочили пузыри.
- Она была ближе всех, побежала будить тебя, - Рат смотрел на меня нечитаемым взглядом, - сумасшедшая.
- Прости.
Что еще я мог сказать, глядя, как Колючка отрезает косу одним из своих ножей?
Девушка выглядела спокойной. Не торопясь отрезала косу, а остатки волос заправила за уши.
- Ты все равно очень красивая, - Айна смотрела на сестру со смесью обожания и жалости.
Я промолчал. Плевать, какой длины волосы у Миры, плевать на ее шрамы. Жизнь научила меня оценивать людей по поступкам, а не по словам. Она всегда первая приходит на помощь к друзьям, она всегда рядом, когда кому-то плохо или больно.
- Теперь я буду лично следить, чтобы ты всегда пил свой чертов отвар! – Рат злился, и его чувства можно было понять.
Остаток ночи решил отдежурить сам. Мысль, что я чуть не убил Миру своим огнем, не давала мне покоя. А ведь еще час назад чванливо усмехался, считая, что и без обучения смогу справиться со своей силой! Это будет мне хорошим уроком.
Сев поближе к костру, открыл украденную в библиотеке книгу. А в пять утра закрыл ее, прочитав от корки до корки.
Стихийная магия этого мира не имела никакого отношения к моей магии.
Стихийники вызывали огонь, используя внешние источники, а мой огонь рождался изнутри самого моего существа. Из сильных эмоций: злости, страха, ненависти, желания защитить. И это всегда было во мне, даже на Земле. Только я привык всегда сдерживаться, не позволять эмоциям брать над собой верх. Вспомнился сгоревший дедовский сарай. Тогда я убедил себя, что все это – лишь совпадение, но сейчас…
Кроме того, маги огня на Ррахе были самыми слабыми: источник силы не всегда есть рядом, а уж мощный – и подавно. Самыми сильными были маги воздуха и земли, за ними шли маги воды, и только потом – огненные. В тюрьме не было никакого источника огня, но я оттуда выбрался. Одно это говорило о том, что мои мысли верны: магическое пламя всегда жило внутри меня.
Если бы знания о магии не были скрыты от людей и большей частью утеряны, Мира сразу бы поняла, что моя магия - чужеродна. Она знала, что я из другого мира, но догадывалась ли, что свою силу обрел не здесь? Возможно. Ведь какие-то видения у девушки были, иначе вряд ли мы с ней когда-нибудь вообще бы встретились.
Теплые руки легли на плечи. Так и знал, что она придет.
- Обними меня.
Голос девушки был непривычно тихим.
Одной рукой обнимая Миру, второй гладил ее по спине и волосам.
- Думала, ты не сможешь вырваться из сна.
- Если бы не ты – так бы и случилось. Я услышал твой голос.
- Мне страшно, - это признание далось девушке тяжело, - впереди все самое ужасное, Ван.
- Ты что-то видела?
- Да. Когда мы встретились, я ненавидела тебя именно из-за одного из своих видений.
Мой голос охрип:
- Я сделаю что-то плохое?
Моя Колючка молчала. Горячо дышала в шею, еще крепче обвив ее руками.
- Мира…
- Когда-то я хотела бросить тебе обвинение в лицо, причинить боль, но сейчас уже не смогу.
- Почему? – я осторожно отстранил девушку, чтобы посмотреть ей в глаза. Мне нужно было услышать ответ.
- У меня больше не получается тебя ненавидеть.
Глава 27
Утро наступило слишком быстро.
- Пусти, - Мира одевалась так поспешно, что даже не сразу попала в рукава, - скоро подъем.
- Колючка, - протянул, с улыбкой наблюдая за метаниями девушки, - я не собираюсь скрывать наши отношения от остальных.
Застыла, как кролик перед удавом, сдула лезущие в лицо волосы. Злится.
- Не смей!
Прислонившись спиной к стволу, сорвал травинку:
- Мы можем умереть в любой день: сегодня, завтра, послезавтра. Ты это понимаешь?
Шершавая кора царапала обнаженную кожу, и я поерзал, пытаясь найти удобное положение.
- Лучше, чем ты думаешь, - слова прозвучали глухо. Мира отвернулась и продолжила одеваться, всем своим видом показывая независимость.
- Хорошо, Колючка, не сердись. Пусть будет по-твоему.
Выбросил травинку, начал одеваться. На прощание еще раз притянул девушку к себе для поцелуя. Их было так много этой ночью, но последний поцелуй – всегда особенный. С привкусом горечи, со страхом: вдруг это больше не повторится?
Завтрак прошел в молчании. Каша подгорела, травы для чая закончились, а небо снова разродилось мелким противным дождиком.
Следующие несколько дней были похожи один на другой. Бешеная скачка, недолгие привалы и короткие ночи с Мирой. На пути встретилось всего одно маленькое поселение, где мы с трудом уговорили местного торговца продать нам немного продуктов. Пришлось отдать несколько монет за простенький набор провианта.
Олаф два раза ловил каких-то крупных грызунов, которых мы вечерами жарили на костре. Мясо было жестковатым, но вполне съедобным.
Айна и Яков почти все время проводили вместе: о чем-то шептались, хихикали, играли в местный аналог крестиков-ноликов. Сейчас я был не нужен своему подопечному, и, к своему стыду, испытывал от этого радость: хотелось тратить все свое свободное время только на Миру. Чем ближе мы были к цели нашего путешествия, тем острее я ощущал ее хрупкость и ранимость. Каждый раз, держа девушку в своих объятиях, испытывал ужасный страх: потерять ее, едва обретя. Постоянно приходилось бороться с желанием отправить ее назад под каким-нибудь предлогом, но я понимал: Колючка не согласится. Более того, подобное предложение разозлит ее.