это Альфа – 1, минутная готовность!
Вот оно! Я медленно выдыхаю, навожу прицел таким образом, чтобы мушка была прямо под носом у цели номер один – дед Мороз подарит вам новый нос на новогодние праздники, неуважаемый товарищ…
– Я ишо кое – што прыдумал, как только мы всё подпишем, позвоним Бушу – мол, так и так, ваше задание выполнено, СССР больше нет! Старик обрадуется!
– Спешите облобызать хозяйский башмак? Сколько в вас холуйского, «большой белый масса назвал меня любимой женой! Буш плюнул мне в лицо, он меня заметил!».
– Вы сегодня очень злы, Леонид Маркавич, вам что – драники несвежие попались вчера? Может быть, вы не выспались?
– Я сам нестоличный житель, я из провинции, но, местечковость вашего мышления даже меня поражает, иногда!
– А шо тут такого? Буш, Миттеран, Тэтчер – светила мировой политики, кто мы такие по сравнению с ними? Мне не стыдно признаться в собственном ничтожестве…
– Альфа -2, отбой! Как поняли меня? Повторяю – отбой! Отбой!
– Какой нах отбой! Ты хотел сказать – «огонь»! Ведь так? «Огонь!?».
– Отбой! Оставить позицию!
– Пошёл ты! Я стреляю! Я услышал команду «огонь!».
– Злобарь! Подъём! Сколько можно валяться?
– Не буду! Буду стрелять! Завалю!
– Из чего ты будешь стрелять? Бредишь, что ли? Проснись! Сколько коробок сегодня перенёс?
С трудом разлепляя глаза, я оглядываюсь вокруг, надо мной, в доминирующей позе возвышается Светик – ооо, какой вид отсюда! Мне нравится кружевное бельё!
– Ты мне зубы не заговаривай! Почему не работаешь? Попросить Бейвноса, чтобы прислал кого – нибудь – другого?
– А ты опытный манипулятор, торгуешь страхом Светик?
– Что? Ты ещё не проснулся что – ли? Давай, берись за работу!
– Где твоё сочувствие? Перед тобой жертва дедовщины, посмотри на синяки под моими глазами, видишь? Это результат бессонных ночей, я мог бы показать тебе синюю от побоев грудь, а если я сниму штаны, так ты вообще заплачешь,…Неужели ты такая жестокая, и хочешь, чтобы я вернулся в роту, к этим грубым животным? Я не могу в это поверить, отказываюсь, ты – не такая! Ты нежная, и удивительная…
Я переворачиваюсь на живот, и быстро ползу по – пластунски по направлению к её ногам, она стремительно отходит в сторону – ну, в общем, так, я зайду ещё раз в конце рабочего дня, если ничего не изменится, я пожалуюсь Александру Гивиевичу!
– Всё равно, ты нежная и удивительная…
20.
– Рядовой Злобарь! Зайти в канцелярию!
Стоящий на тумбочке дневальный довольно оскалился – спешишь стучать? Давай – давай, сдаём друзей как стеклотару!
– Разрешите войти?
– Заходи, вот тебе адреса, вот приглашения, обойди всех женщин из комендантского взвода, пригласи на завтра в ГДО на концерт. Вопросы есть? Вопросов нет. Выполняй.
КППшницы оказались как на подбор: старые, некрасивые и одинокие, плоскозадые тётки с плохо окрашенными волосами и порчеными зубами, некоторые из них картинно всплёскивали руками, умиляясь оказанному влиянию, некоторые предлагали зайти, попить чаю, я твёрдо отклонил все приглашения, мне было куда зайти, поэтому я спешил выйти из общежития, где проживали тётушки – комендантки. На выходе меня подловила компания местных синяков – о, военный, выручай!
– Как я вас могу выручить? Я спешу.
– Третий день квасим, водка уже не лезет, не выливать же, помоги!
– Да вы чего, мужики? Хотите, чтоб меня на губу отправили?
– Да тут всего – то пять капель, пока до части дойдёшь, всё выветрится…
– Да? Точно пять капель?
– Да ты чё – не мужик что ли?
– Ладно, только вы мне сначала скажите, где полковник Жёлудь живёт?
– А тебе зачем?
– Да меня к нему послали, а я адрес потерял.
– Ну ты лох, молодой что – ли? Душара?
– Угу.
– Проспект Скребницкого, воон тот дом, на втором этаже.
– Скребницкого?
– Ну, это мы так между собой улицу Ленина называем, вы её чистите от снега постоянно, скребёте днём и ночью, поэтому – проспект Скребницкого, на, держи стакан!
«Пять капель» оказались полноценным гранёным стаканом, огненная вода пронзила меня до самых пяток, из левого глаза выкатилась слеза – ах, хорошо!
– На, закури!
Я сделал пару затяжек, и мне поднесли второй стакан – давай, за восьмое марта!
– Ну, бля, вы чего?
– Давай – давай, догоняй!
Я выпил второй, он пошёл хуже, последние граммы встали комом в горле – ну всё (неожиданно осипшим голосом произнёс я), я пошёл, на полпути к дому Жёлудя, я почувствовал, что меня развозит, с трудом взобравшись на второй этаж, я позвонил в ту дверь, которая была обита новым дермантином (хозяин – зампотылу, у него не может быть нищенской, простой, деревянной двери) ответом была тишина, я позвонил ещё раз – а что будет, если дверь откроет сам хозяин? Об этом лучше не думать. Дверь распахнулась, на пороге стояла Софья, я пытался произнести приветственные слова, но вместо этого сделал шаг вперёд, и рухнул лицом вниз…
Прохлада…блаженство…я лежу на чём – то мягком…я вскакиваю – где я? Кровать с несколькими подушечками, розовые шторы на окнах, на стенах фотографии из женских журналов – очаровательная брюнетка с ямочками на щеках – Сандра, блондинка с томным взглядом раскосых зелёных глаз, и торчащими в стороны волосами – Си Си Кетч, чё – то странная какая – то казарма, может быть, я в каптёрке старшины отключился, и теперь могу шантажировать его знанием о его тайных увлечениях? Бейвнос – тайный фанат Сандры? Так и представляю его поющим – in the hit of the night, и игриво покачивающим бёдрами в легкомысленной плиссированной юбчонке, ффу – а почему такой поганый вкус во рту? Ё – моё, я ж нажрался, сколько сейчас времени? Где я? Я встаю с кровати, и чувствую тошноту, мои ноги за что – то цепляются, и я падаю на пол, откуда пытаюсь с уверенностью смотреть в завтрашний день. Софья Жёлудь появляется в дверях комнаты, её волосы подсвеченные лампой из коридора, образуют нимб.
– Ммм… аа, я это…
– Я всё поняла, слова не нужны, я всё прочитала по твоему лицу, ты понял, что любишь меня, но природная застенчивость не позволяла тебе признаться, и тогда, ты выпил для храбрости, и пришёл ко мне, принёс свою любовь, для того чтобы…
Что она несёт? Что за пафосный бред? Что она могла прочитать по моей пьяной морде? Что я жутко хотел женщину, но сама мысль о том, чтобы пойти к Вите вызывала у меня тошноту?
– Я права?
Я пьяно икаю – иик, да…да…всё так…
– Понимаешь, я слишком мало