дома. Позади него девочка лет четырех тихо играла в куклы.
— Да, папа?
Она была послушной, воспитанной девочкой. Придя домой из детского сада, Тиэ обычно играла одна. Еще нравилось ей помогать маме по хозяйству. Девочка была чересчур пуглива, боялась незнакомых людей, робела и терялась перед ними, и это немного беспокоило мать.
— Сейчас Тиэ покормит тебя рисом, — сказала она, обращаясь к кукле, и в ее голосе прозвучали решительные нотки.
— Тиэ!
— Да, папа? Ну, открой рот, Каштанчик.
— Ты опять за свое?
— Да взгляни — это Каштанчик!
Девочка была неравнодушна к каштанам. Это началось с того самого дня, когда она увидела в книжке с картинками каштан в колючей зеленой кожуре. А в прошлом году во время загородной прогулки ей показали дерево с настоящими каштанами. Радости девочки не было предела. Иногда мать покупала для нее сладкие каштаны, и девочка без конца возилась с ними, выстраивала в ряд, гладила, но никогда не ела. А перед сном клала их у изголовья. Свою простенькую куклу она тоже назвала Каштанчик, хотя та совсем не была похожа на каштан, разве что у куклы было круглое личико.
— Тиэ, — снова позвал он, — расскажи папе про Каштанчика.
— Хорошо, — сразу согласилась девочка. — Волшебник и Каштанчик держали совет…
Отец рассеянно прислушивался к монотонному детскому голоску.
— К ним подошла мышка.
Он взглянул на низкий потолок, потом перевел взгляд на большой календарь, висевший на грязноватой стене.
— И решили они пойти к невесте, — серьезно продолжала девочка. — «Эй, невеста, выходи!..» — «Сейчас, сейчас», — ответила невеста. — Это последнее она произнесла, подражая голосу взрослой женщины.
Он искоса глядел на календарь. Яркая цветная фотография на листе календаря никак не гармонировала ни с обстановкой комнаты, ни с его душевным состоянием.
— И тогда появился волшебный тюльпан…
— Волшебный тюльпан? — рассеянно повторил он. — Что это такое, Тиэ?
— Это очень красивый тюльпан… Потом все они вошли в замок. А в замке…
Ну вот, опять замок, подумал он. Все дети хотят, чтобы обязательно был замок. Мне тоже когда-то нравился замок.
— В замке жила красавица невеста. И вот тогда волшебник, Каштанчик и мышка…
Невеста… Тоже красивое слово, подумал он. Дети всегда употребляют красивые слова.
— …Потом всех угостили вкусным обедом… Ну вот и все.
— Все? — машинально переспросил отец.
— Все. Правда, Каштанчик? — подтвердила девочка, обращаясь к кукле.
— Значит, сказке конец, — пробормотал мужчина. Он снизу вверх поглядел на игравшую дочь. Девочка была еще очень маленькая. Склонившись над куклой, она что-то оживленно ей объясняла. И хотя перед ним была его дочь, он не мог не признаться самому себе, что она некрасива. Девочка казалась ему такой же нелепой и жалкой, как кукла, с которой она играла. Нет ничего удивительного в том, что ее друзьями были только волшебный тюльпан, Каштанчик да замок.
Послышался звук открываемой двери. Вошла жена и поставила в узком проходе корзинку, наполненную овощами и бумажными пакетами с едой. Девочка подскочила к корзинке и принялась вынимать покупки.
— Осторожно, Тиэ, измажешься. Лук такой грязный.
— Ой, как много всего!
— Тихонечко, Тиэ, не разбей яйца.
Он наконец встал с циновки, обвел глазами гору продуктов.
— Снова накупила, — сказал он, с упреком глядя на жену.
Лицо у жены было обыкновенное, слегка продолговатое, напоминавшее яйцо. Оно ему очень нравилось. Но этому лицу уже не хватало былой свежести.
— Сегодня на ужин приготовлю скияки, — сказала жена, кладя яйца в холодильник. — Взгляни, какое хорошее мясо купила.
Она развернула пакет и показала мужу кусок мяса — такой свежий, будто его только что принесли с бойни, прожилки жира разбегались по нему замысловатым узором. Мяса было много, и оно едва умещалось в бумажном пакете, на котором были изображены зеленые побеги бамбука.
— Э, да это же вырезка, — нахмурившись, произнес мужчина, — такое мясо теперь стоит очень дорого.
— Недешево, конечно.
— Не слишком ли расточительно для нас?
— Самое время вкусно поесть, — засмеялась она и положила большую связку лука на кухонный столик.
— Три… четыре… — считала девочка яйца в нише на внутренней стороне дверцы холодильника, — пять, ше-есть. Еще двух не хватает.
В нише было восемь гнезд для яиц, только два из них оставались пустые. Но от этих маленьких незаполненных гнезд на него повеяло жутким холодом безысходности. Где уж тут покупать дорогое мясо!
— Тиэ, закрой дверцу. А то лед растает, понимаешь?
— Да, — послушно сказала девочка и захлопнула дверцу. — Знаешь, мама, а яйца похожи на каштаны.
Вечером мужчина облачился в пижаму и, лежа на циновке, смотрел телевизор. В нагревшейся за день комнате все еще стояла духота.
Телевизор был старенький, на экране то и дело появлялись полосы, бесконечной чередой уплывавшие вверх. Регуляторы и антенна тоже были не в порядке, поэтому оставалось только терпеливо ждать, пока само собой появится сносное изображение.
После обильного ужина хозяин дома ощущал неприятную тяжесть в желудке, и это настраивало его на мрачный, меланхолический лад.
— Муть, — пробормотал он и выключил телевизор. — Хоть бы какую-нибудь интересную программу показали.
— Ложись-ка спать, — предложила жена. Она сидела на полу и все время, пока он смотрел телевизор, занималась шитьем.
— Только ем да сплю… — как бы оправдываясь, проворчал он. — Так не годится.
— Когда-нибудь начнешь работать, — сказала жена, кладя шитье у изголовья. — Ты ведь не привык сидеть без дела.
— Мне все опротивело.
Внезапно он пришел в возбуждение и, все более ожесточаясь, быстро заговорил:
— Меня предали. А ведь я проработал двенадцать лет. Незачем было меня выгонять. На работе полно бездельников, а они именно меня…
— Ну перестань, пожалуйста, — пыталась успокоить его жена. У нее был удивительно мягкий характер. Казалось, что она родилась для того, чтобы успокаивать людей. — Такая уж судьба. Может, и тебе скоро повезет.
— У меня начисто отбили всякое желание работать, — продолжал он.
— Тогда отдохни пока, побездельничай.
Жена безмятежно улыбалась, на лице не было и тени досады.
— Но что будет, если я не устроюсь на работу? — с беспокойством произнес мужчина.
— Пойду работать я.
— А ребенок?
— Ты будешь присматривать за ним.
Он помолчал, закурил сигарету.
— Поживи пока беззаботно, в свое удовольствие, — не утешая его, а как-то очень естественно продолжала жена. — Ты просто устал.
Мужчина снова поглядел на жену. На ее лице играла улыбка.
— Тиэ будет страшно рада, если сможет играть с папой, с ним вместе гулять, — добавила жена.
«А ведь я почти не занимаюсь девочкой, — подумал он. — Разве что попрошу рассказать сказку про Каштанчика».
— Верно. Буду почаще гулять с Тиэ, — согласился он, гася окурок в пепельнице. — Буду провожать ее в детский сад и приводить домой.
— Вот и хорошо, — кивнула жена.