– Ты шутишь, Фиджин? Ты правда считаешь, что овраг с пересохшим ручьем и есть Черта?
Но лорд только кивнул головой.
– Та-ак, – протянул Криш.
Он подобрал корявый сук и медленно пошевелил прогоревшие угли.
– И аскерит, – вдруг добавил Фиджин, – ведь эти залежи оказались там не случайно? Точнее, мы не случайно шли мимо них. Они предвещали близость Черты?
– Да, лорд.
– Опять тайны, Ригэн? – Ловчий в сердцах переломил о колено сук. – Почему ты не предупредил нас?
– Поверь, Криш, – маг покачал головой, – иногда лучше шагнуть, не ведая, через что шагаешь. Людям легче переступить Черту, ничего не зная о ней. Лучше видеть видимое – туман да ручей, – чем сознавать, что на самом деле скрывается под этой видимостью.
– И чувствовать себя слепыми котятами?
– Если бы я предупредил о Черте заранее, – жестко ответил Ригэн, – возможно, я бы до сих пор искал вас в том тумане. А так ваши мысли были чисты и… не мешали ногам делать свое дело.
– А что было бы с нами, если бы мы так и не смогли перейти? – тихо спросил лорд.
Ригэн пожал плечами:
– Рано или поздно вы все равно выбрались бы наверх, но только на ту сторону, с которой спустились.
Внезапно Криш испытал странное разочарование. Что же это за Черта? Слишком уж все просто, слишком обыкновенно. Разве такой должна быть граница, отделяющая страну драконов от страны людей.
– Скажи, маг, – поднял голову Криш, – выходит, мы уже пришли? Ригэн, это твоя страна?!
Ригэн не успел ответить. К костру неслышно приблизился маленький страж и жестом поманил мага за собой.
Часть II
Глава 1
Кроссор
Рука человека, расслабленно лежащая на подлокотнике кресла, была ухожена и изящна. Небрежно откинутый белоснежный рукав обнажал узкую кисть. Смуглые пальцы венчали драгоценные перстни. Но эта изящная, ухоженная рука умело справлялась и с рукоятью меча, и со стрелой арбалета, и с боевым копьем. А пальцы одинаково ловко сжимали тонкую ножку хрустального кубка и горло врага. О да, эти пальцы умели многое. Они чувствовали то, что было не дано почувствовать остальным. Они прикасались к тайнам, которые были бы счастливы узреть властители этого мира.
Мужчина в кресле задумчиво глядел на бушующий в очаге огонь. Трещали поленья, гудело пламя, уносясь золотыми клочьями в черный зев дымохода. Он любил именно такой, буйный огонь. Такой огонь был похож на него. Он с детства презирал едва тлеющие угли, которые поддерживала в очаге мать, не давая разгораться настоящему пламени. Угли покрывались серым слоем пепла, таким же серым и блеклым, как было все вокруг в его богатом, но холодном доме.
Подростком для него не было лучшей забавы, чем, набрав полные пригоршни остывающих углей, потихоньку раздуть их до вишнево-алого, рубинового сияния и неожиданно сунуть за шиворот прислуге или соседским детям, которых приводили к нему поиграть. Те, в чьих жилах текла кровь дракона, не слишком страдали от этой забавы, отделываясь прожженными дырами на платье, а люди уносили на своих плечах и спинах кровавые ожоги, следы от которых оставались на всю жизнь.
Его отец был знатен, в нем текла древняя кровь. Он был одним из Советников Государя, и в его распоряжении были десятки деревень, полных людей и драконов. Но когда он услышал о забавах сына, он впервые жестоко наказал его и запретил пускать к нему соседских детей.
Мать страдала, поражаясь его бессердечности, но он не понимал этого слова. Бессердечность? О нет, у него было сердце, он просто хотел знать, что делает любимый им огонь с теми, в ком не было благородной крови драконов. А разве знание может быть бессердечным? Но это знание в отличие от любимого им огня не было красивым. Оно состояло из боли, крови и искаженных страхом лиц.
Он уверился, что люди – это существа, не достойные его внимания. Они годились лишь для того, чтобы медленно передвигаться по земле. Он не понимал, как в Совете Государя могут присутствовать лишенные крыльев, как они могут вершить судьбу Гранала? Он не понимал, как Небеса могут посылать таким существам горячую кровь, как они могут овладевать высоким искусством, как магия может служить им?
Его звали Росс, правда, теперь уже никто не помнил имя, данное ему при рождении.
Ему было шестнадцать, когда он покинул дом родителей. К этому времени всем стало ясно, что за жестокими играми скрывается недюжинный дар. У него была горячая кровь.
Его интересовали Дикие. Драконы без воплощения, несущие в себе страшную силу – необузданную, первозданную магию. Если бы можно было подчинить себе эту силу, а не договариваться с ней, как это столетиями делали его прадеды, дед и отец, служившие Государю. Они проявили непростительную слабость и несколько столетий назад заключили с Дикими договор, замкнутый магической печатью.
Печать, символ пониманияипримирения, высекли на скале семеро магов Гранала и вожди одиннадцати диких племен. Глубокие борозды заполнили расплавленным аскеритом, и предводители диких племен, и Государь Гранала скрепили ее своим огненным дыханием. Зажженный ими неугасимый огонь с тех пор горит на одинокой скале, отмечая границу владения Диких.
Это тогда невоплощенным отдали так любимое ими скалистое северное побережье и горную цепь с плодородными долинами на востоке Гранала. Договор гласил, что отныне драконы и люди, населяющие запад и юг Гранала, свободно могут передвигаться в пределах, отданных Диким, и те обязуются не чинить им зла. С этого же момента Дикие обретали право беспрепятственно являться в столицу. Но ни та, ни другая сторона почти не пользовалась своим правом. Диких устраивали уединенные скалы, а южан и жителей западных пределов – отсутствие в небе над своими городами невоплощаемых драконов, известных своим необузданным нравом.
Договор защищал народы Гранала от бессмысленной вражды. Тогда же на невидимой границе был возведен Чертог, в котором собирались правящий Государь и предводители диких народов и вершился суд над клятвопреступниками.
Так окончились страшные войны, раздиравшие Гранал в глубокой древности.
Росс всегда жалел, что ему не привелось родиться в то время. Огонь, смелость, граничащая с безрассудством, и сражение, в котором можно не щадить соперника, – это была его стихия.
Раз в несколько лет в Чертоге собирались драконы и люди с обеих сторон, проверяли нерушимость клятвы и чтили память далеких предков, остановивших кровопролитие. Уже сотни лет они учились пониманию и терпению, но эта наука не знает совершенства. И каждый раз с уходом прежних Государей и предводителей новые добавляли к неугасимому огню частичку своего дыхания.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});