— Да это-ж Рыло, там, в телеге! — сказал часовой у входа напарнику, — Доигрался, пройдоха… Что доложить начальнику гарнизона, кто их привёз?
— Капитан де Куберте, — Люк спешился.
Часовой удивлённо вскинул голову и бегом кинулся через плац. Люк зашёл в ворота, махнул рукой своим людям. Второй часовой стоял по стойке «смирно» и не пытался остановить их.
Солдаты вокруг отвлекались от своих дел, показывали на телегу и шептались. Кто-то небрежно махнул рукой на трупы, мол, висельники, что с них взять?
Крепкий седой сержант, завидев его, выпрямился, два раза ударил древком о брусчатку и поднял алебарду одной рукой:
— Де Куберте!
Капитан узнал его и кивнул.
Ещё один закалённый боец скомандовал кучке солдат:
— Группа, смирно! Равнение налево! Воинское приветствие!
Каждый сжал правый кулак и ударил себя в грудь. Отряд капитана сделал то же на ходу.
И этого сержанта Люк узнал, хоть и имени не вспомнил. Он заглянул в глаза старому солдату:
— Вы помогаете их семьям?
— Да, — ответил солдат хриплым голосом.
Прибежал часовой:
— Полковник де Бюсси велел проводить вас к нему. Людей и телегу оставьте возле пятой казармы, я сейчас покажу…
— Не нужно, — перебил капитан, — Я помню.
— Ах, точно…
— Жак, Тиль, вы знаете, куда идти. А ты возвращайся на пост. Я сам доберусь до кабинета.
Людей вокруг уже не очень интересовали трупы — все смотрели на капитана. Марио и Сильвио, самые молодые из его отряда, глядели по сторонам и удивлялись такому вниманию. Люку некогда было купаться в лучах былой славы — он поспешил к начальнику гарнизона.
В коридоре ему встретился ещё один ветеран:
— Мы ничего не забыли, делаем всё, как был уговор, — выпалил он, как только увидел де Куберте.
— Дождись меня возле пятой, я внесу свою часть.
Каменный коридор с факелами на стенах, ещё пара поворотов, и вот она, та самая дверь.
Часовые отсалютовали ему, один сказал:
— Проходите, полковник ждёт.
Люк отворил дверь и на миг ему померещилось…
Трое старших офицеров пируют за столом, в камине кипит котелок, а рядом двое из личной охраны начальника гарнизона режут солдата. Его солдата… Что тогда сказал ему начальник? «Вы тоже едите своих людей». Люк всадил ему арбалетный болт в горло и только после ответил: «Мы кидаем жребий, а не устраиваем пир».
Это была слишком долгая осада. Когда перебили всех крыс, принялись за птиц, потом за людей. Тянули жребий, тянули время. И выстояли, даже без начальства. Отбили ещё четыре штурма. Люк тогда командовал, с тех пор его и помнили. С тех пор собирали денег семьям тех, кого пришлось съесть. Война — ожидание боя большую часть времени, не сам бой. И иногда это ожидание стократ ужаснее битвы.
— Знаменитый капитан де Куберте, выдержавший самую долгую осаду за всю историю Кантании, — вернул его в реальность начальник гарнизона, — Как получилось, что вы до сих пор капитан?
— Язык мой — враг мой.
— О! Старый маршал всё ещё зол? Ничего, и он не вечен.
— Иногда мне кажется, что маршал ни при чём, это де Крюа удобнее держать меня в капитанах. Целый полк и поручения министра — не думаю, что смог бы делать и то и то.
— Так вы слуга двух господ? Не завидую.
— Я слуга государства и короля. Если того требует долг, послушаюсь и министра.
— Вы здесь по его поручению?
— Да. Охраняю де Прияра.
— Ему что-то угрожает?
— Угрожали. Ваши бойцы. Я привёз трёх мертвецов в телеге. Днём они пытались убить графа. Знаете что-нибудь об этом?
— Я здесь ни при чём, — полковник примирительно поднял ладони, — Зачем мне Прияр? Мы не ссорились.
— Вас никто и не подозревает. Речь идёт о местном дворянине. Весьма влиятельном. Мне нужна ваша поддержка при аресте.
— Поддержка? — с сомнением в голосе ответил полковник, — Но…
— Вас никто не подозревает, господин полковник… Пока, — сразу обрубил Люк.
— Что-ж, — разочарованно вздохнул начальник гарнизона, — Приказ министра, да? Что от меня нужно?
— Дайте мне допросить ваших людей. Тех, кто знал убийц. И после, вероятно, мне потребуется один из ваших взводов. Помощь при аресте.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— У вас совсем нет людей?
— Есть, но я не хочу рисковать. Кто знает, сколько там будет человек?
— О ком идёт речь?
— Вы очень скоро узнаете, господин полковник.
Во взгляде начальника промелькнуло раздражение, но он промолчал.
…
— Так Пьер хотел денег у меня взять, но шиш ему. Он всем кругом должен.
— Посторонний кто был в кабаке?
— Ага. Не из наших. Ходил, высматривал чего-то.
— Благородный?
— Не, пройдоха какой-то…
«Вот пропасть… Прошлый говорил, что чужак из благородных».
— Одежду приметил?
— Дык одежда как одежда… обнаковенная.
— Лохмотья, или новая? Цвета какие?
— Да и не новая и не старая. Цвета? … Да обычные цвета. Я его мельком только видел. Мы в кости резались с ребятами, не до того было.
«И этот не знает ни хрена».
Люк открыл дверь комнаты:
— Жак, следующего давай! А ты, солдат, свободен.
Здоровенный детина шагнул в дверь, когда капитан уже сел за стол:
— Рядовой Габбс, господин капитан, прикажете войти?
— Сюда садись, дверь закрой только.
Доспехи слегка звякнули, когда солдат садился на стул. Люк специально сажал их напротив. По опыту знал — так они меньше врали.
— Пьера видел вчера в кабаке?
— Да.
— А после?
— Нет. Как он вышел, так больше не видел. Сегодня только…
— Что в кабаке он делал?
— Да как всегда — в кости резался, да денег просил. Послал я его подальше.
— Посторонний кто был?
— С ним? Не.
— А просто, сам по себе? В ваш кабак кроме солдат редко кто заходит, ты бы приметил.
— Был один вроде…
— Выглядел как? Чего хотел?
Бугай задумался и пожал плечами:
— Из наших вроде, из солдат. Может, на службу пришёл наниматься.
— Особенное что было у него? Вспоминай.
Солдат долго смотрел на стол, потом мотнул головой:
— Не, особо ничего не припомню.
— С чего взял, что он вояка?
— А рукой он так делал, будто топор на поясе поправлял, да и одежда дорожная.
— Какая?
— То не припомню.
«Кто говорит, что благородный, кто вояку помнит, а некоторые вообще толком ничего не сказали. Больше вреда от них, чем пользы, путаница одна. Что-ж делать?»
— Жак, всё, этот не нужен больше…
Солдат вышел из комнаты.
«Какой это был? Десятый?» — капитан глянул в записи: «Нет, уже двенадцатый».
Враньё капитан отмёл сразу — не могли все двенадцать человек договориться врать по-разному, пока Люк был у полковника. Толку от их слов не было. Понятно, что кто-то нанял опустившихся вконец солдат, но кто? Примет нет, значит, и не найдёшь его, и на де Клузо не выйти никак…
«Но у меня есть письмо. Приду, скажу, что и свидетель имеется, да арестую мерзавца. А там что-нибудь придумаю. Жена де Прияра начнёт биться в истерике, и это её выдаст. Или сам Клузо сотворит какую-нибудь глупость».
Люк де Куберте вышел из комнатушки и направился к пятой казарме, думая на ходу. Отряд охранял телегу с тремя телами.
— Парни, сложите трупы здесь, пока доски ими не пропахли. Пусть полковник решает, что с ними делать, это были его люди.
Люку навстречу шагнул ветеран, до этого говоривший с Тилем:
— Капитан, вы велели дождаться вас.
— Да, солдат, вот, возьми, — Люк протянул ему пригоршню монет.
— Скоро наша помощь им не понадобится.
— Почему же?
— В трёх семьях дети уже подросли, две вдовы вышли опять замуж и уехали кто куда, родители, о которых мы заботились, почти все поумирали, у остальных год-два и дети вырастут, вот и вся недолга.
— Значит, мы сдержали слово, — Люк отдал воинское приветствие, ветеран ответил тем же.
Знакомыми зловещими коридорами капитан добирался до кабинета начальника гарнизона. Он ещё помнил, как люди стонали здесь от голода и как блестели их глаза после поедания очередного трупа — своего, или кого-то из штурмующих. Они выполнили задачу, чуть не заплатив за это собственным рассудком. Как странно: главные офицеры — те, кто обязан быть крепче всех, сломались первые…