Старк отвечал на вопросы — как Джима готовили к экспедиции, и почему из тысяч претендентов, мечтавших попасть в Мир Владык, был избран именно он.
— Джеймс Кейл необычайно одарен во всех отношениях. Особенно физически. Нас это весьма устраивало — ибо мы хотели послать в Мир Владык человека, способного продемонстрировать бой с быком. К тому же, когда мы обратили внимание на Кейла, он уже имел ученые степени по химии и истории, а также антропологии. Вдобавок он имел авторитетные труды в области культуры и социологии.
— Вы хотите сказать, что характером он выделялся из общей массы? — вмешался Хейнман.
— Все кандидаты были яркими индивидуальностями, — ответил Якобсен. — Кейл — не исключение.
Джим помнил: Якобсен, плотный датчанин лет шестидесяти, обладатель густой копны седых волос, всегда относился к нему с большим дружелюбием, нежели Макс Холланд.
— …это было одним из требований, которые мы предъявляли к претендентам.
Затем Якобсен перечислил остальные требования, объединявшие физические, эмоциональные и интеллектуальные достоинства.
— Вот! Как насчет эмоциональных качеств? Не показался ли он вам несколько… асоциальным? Не сторонился ли он людей, не пытался ли действовать в одиночку? — напирал Хейнман.
— Да, — ответил Якобсен. — И опять-таки: нам нужен был именно такой человек. Он должен был попасть в чуждую ему культуру, не имеющую аналогов на Земле. Поэтому мы требовали, чтобы претендент был как можно более замкнут в себе.
Якобсен не отступил ни на шаг. Несмотря на то, что Хейнман всячески подсовывал ему каверзные вопросы, убеленный сединами датчанин стоял на своем — Джим Кейл был именно тем человеком, которого следовало послать в Мир Владык; он был уникален.
Речь Макса Холланда, выступившего следом за Якобсеном, являла собой полную противоположность предыдущей.
— …ни один из кандидатов никогда не допустил бы подобного риска, — утверждал Холланд. — Я хочу сказать, риска для всей Земли. Наш мир по сравнению с Империей — цыпленок против слона Цыпленок может считать себя в безопасности до тех пор, пока слон не обратил на него внимания. Да и в этом случае он может случайно попасть под слоновью ногу. Мне кажется, мы получили реальную возможность оказаться под ногой слона-Империи: либо случайно, либо по вине человека, посланного туда наблюдателем. И мне еще более становится не по себе, когда я вспоминаю о том, какого человека мы послали.
Холланда, как и Якобсена, подвергли допросу все члены Комиссии, но в отличие от датчанина Макс Холланд не жалел черных красок в описании личности Джеймса Кейла.
Он утверждал, что с самого начала разглядел в Джиме едва ли не параноика, крайне эгоистичного и уверенного в собственной непогрешимости. Затем весьма подробно пересказал содержание их последней беседы в комнатке под ареной на Альфе Центавра 3.
— В таком случае, — сказал Хейнман, — действительно ли этот человек, еще до того, как достиг Мира Владык, решил игнорировать все приказы, полученные от народа Земли? Ваше мнение? Он решил не считаться с возможными для Земли последствиями?
— Да, таково мое мнение, — ответил Холланд, и больше ему вопросов не задавали.
Далее была вызвана Ро, которую вообще не допрашивали, а лишь попросили прослушать магнитофонную запись ее собственного рассказа о действиях Джима с того момента, как она встретила его на борту корабля принцессы Афуан.
Когда запись кончилась, Хейнман, прочищая горло, откашлялся, и подался вперед, явно намереваясь что-то спросить. Но не успел — его вниманием завладел губернатор Альфы Центавра 3, прошептав что-то на ухо. Хейнман с почтением выслушал, затем откинулся на спинку кресла Ро отпустили, так и не задав ни единого вопроса.
Сидевший рядом с Джимом Вилькоксин вдруг наклонился и впервые с начала заседания прошептал Джиму в ухо:
— Послушайте! Мы можем использовать право перекрестного допроса. Хейнман, а точнее, губернатор Центавра допустил огромную ошибку, когда посоветовал не допрашивать Ро. Я уверен, она хочет давать показания в вашу пользу, и, думаю, если мы начнем ее допрашивать, я сумею представить ее ответы в самом выгодном для вас свете.
Джим покачал головой. Как бы там ни было, на споры времени не оставалось, ибо на допрос вызвали его самого.
Хейнман начал с личных качеств Джима, которые явились решающими при выборе его посланцем в Мир Владык, но довольно быстро ушел от этой щекотливой для Комиссии темы.
— У вас когда-нибудь возникали сомнения в правильности и целесообразности проекта? — спросил он Джима.
— Нет.
— Но перед самым полетом в Мир Владык, похоже, кое-какие сомнения у вас возникли. — Хейнман порылся в груде листков на столе, наконец выудил нужный.
— Мистер Холланд докладывал, я цитирую: «…Макс, тебе уже поздно вмешиваться. С этого момента я все буду решать сам». Вы произносили эти слова?
— Нет.
— Нет?! — Хейнман нахмурился, глядя поверх листков, которые держал в руке.
— Я сказал иначе, — пояснил Джим. — Вот мои подлинные слова: «Мне очень жаль, Макс, но это должно было случиться рано или поздно. Отныне проект не может служить мне руководством и я буду следовать только собственному мнению».
Хейнман сидел мрачнее тучи.
— Не вижу особой разницы, — заявил он.
— Зато я вижу, — возразил Джим. — Иначе я не привел бы именно этих — подлинных — слов. По-видимому, разницы не заметил и мистер Холланд…
Джим почувствовал, что под столом его сильно дергают за рукав.
— Полегче, — прошептал Вилькоксин. — Ради всего святого, полегче!
— Ах, значит, вы видите разницу! — произнес Хейнман с оттенком торжества в голосе. Он откинулся в кресле и посмотрел на остальных членов Комиссии. — И вы не отрицаете, что, вопреки мнению мистера Холланда, взяли с собой пистолет и нож?
— Нет, — сказал Джим.
Хейнман вытащил из кармана платок, старательно промокнул рот.
— Что ж, — сказал он. — Кажется, с этим все.
Из кипы бумаг он извлек новый лист и сделал пометку карандашом.
— Только что, — провозгласил он, — вы слышали рассказ о своих действиях, начиная с момента, когда покинули космопорт Альфы Центавра Три и до настоящего времени, из уст мисс… Высокородной Ро. Имеете ли что-нибудь добавить к данному рассказу?
— Нет, — сказал Джим.
И вновь почувствовал, как Вилькоксин отчаянно дергает его за рукав. Но не обратил на него внимания.
— Никаких замечаний. Так, — резюмировал Хейнман. — Должен ли я понимать это в том смысле, что вы отказываетесь объяснить те странные действия, которые позволили себе в Мире Владык, вопреки утвержденной программе?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});