— С какой стати?
— С какой?.. — Вилькоксин даже поперхнулся. — Да хотя бы с такой, что дядя и брат Императора мертвы, а сам Император очень даже может предъявить счет за их смерть.
Джим ухмыльнулся. Брови Вилькоксина сошлись к переносице.
— Разве это так смешно?
— Нет, — сказал Джим. — Но теперь я понял, почему меня обвиняют именно в предательстве. Насколько мне известно, оно карается смертной казнью?
— Не всегда… — нерешительно проговорил Вилькоксин. — Но при чем здесь…
— Боюсь, не сумею объяснить. А скажите, не могли бы вы повидать Ро?
— Исключено, — Вилькоксин покачал головой. — Я уже пытался это сделать. Меня даже не подпустили к кораблю.
— А передать ей записку вы можете?
— Думаю, да. — Вилькоксин нахмурился. — Но сомневаюсь, что смогу получить ответ.
— Это не обязательно, — сказал Джим. — Ро вверила меня заботам земных врачей без колебаний, стало быть, доверяла им. Она не знает, какой сюрприз ожидает меня на завтрашнем заседании. Можете вы написать ей об этом и еще обрисовать мнение обо мне, сложившееся у этих людей?
— Думаю, да, — ответил Вилькоксин. — Да, разумеется, — бодро добавил он, — я поговорю с ней завтра утром: она тоже вызвана на Комиссию.
— Если вы это сделаете сегодня вечером, буду вам благодарен вдвойне.
— Постараюсь. — Вилькоксин глянул на Джима. — А что, собственно, вы от нее ждете? Ведь не станет она опровергать свои же показания?
— Я и не жду этого, — сказал Джим.
— Сами сказали, что никто из землян не может вам ничем помочь. Значит, это может она и еще тот человек, прилетевший с вами из Мира Владык. Однако не забывайте: они пока что — главные свидетели обвинения. Короче, радостных перспектив для вас я не вижу.
— Еще есть губернатор с Центавра, — заметил Джим, слегка улыбнувшись.
— О! — Глаза Вилькоксина засверкали. — Очень может быть! Я и не думал о нем. Он замолвил словечко за Ро, когда она выразила желание остаться на корабле, он может замолвить слово и за вас. Хотите, чтобы я связался с ним?
Джим покачал головой.
— Нет. Предоставьте это мне.
В ответ Вилькоксин тоже покачал головой.
— Не понимаю, — сказал он. — Совсем не понимаю… Что-нибудь еще? Я — с вами, можете быть уверены.
— Спасибо, больше ничего, — Поговорите с Ро, если сможете.
Вилькоксин поднялся.
— Я зайду к вам за полчаса до начала заседания, — сказал он. — Я буду вас сопровождать.
Он пошел к двери.
— Откройте, это Вилькоксин!
Дверь на секунду приоткрылась, и прежде, чем скрыться за ней, адвокат повернулся к Джиму:
— Что ж, спокойной ночи. И желаю удачи!
— Спасибо, — спокойно сказал Джим.
Вилькоксин вышел, дверь тут же закрылась. Джим вытянулся на кровати и позволил мыслям захлестнуть себя. Но спустя несколько минут взял себя в руки и, как солдат на поле боя, заснул.
12Даниэль Вилькоксин появился на следующий день в восемь пятнадцать. Они с Джимом сели в закрытую машину и направились к зданию Правительства. В девять должно было начаться заседание Комиссии. Джим потихоньку спросил — удалось ли Вилькоксину связаться с Ро.
Вилькоксин кивнул.
— Мне не удалось пробраться на корабль, — сказал он, — но я сумел переговорить с ней по телефону с одного из постов охраны. Я задал ей кучу вопросов, якобы связанных с предстоящей защитой, и ухитрился-таки передать то, о чем вы меня просили, — скажем так, между строк.
— Хорошо, — произнес Джим и с этого момента больше не открывал рта, даже не отвечая на вопросы, которые пытался задавать Вилькоксин.
Потеряв терпение, адвокат толкнул Джима под локоть.
— Послушайте! Вы должны ответить мне! Через несколько минут я должен буду вас защищать, и мне важно знать хоть что-то. Ради вас я связался с Ро — не думайте, что это было легко. Кроме полевого телефона, никакой связи с кораблем не существует.
Джим покосился на него.
— Правительственный центр находится примерно в десяти милях от космодрома, верно? — спросил он.
— Да… Но…
— Если бы я смог попасть туда, мне не понадобилась бы ваша помощь, я связался бы с кораблем без всяких телефонов.
На изумленное лицо адвоката Джим не обращал внимания.
— Говорю к тому, что не хочу тратить время, отвечая на ваши вопросы, ибо вы все равно ничего не поймете. Даже если поверите мне на слово. То, что через несколько минут будут говорить Холланд и другие свидетели, абсолютно меня не волнует. А вас я прошу об одном: не мешайте мне. Сидите тихо и не мешайте.
Джим вновь погрузился в собственные мысли, и на этот раз Вилькоксин оставил его в покое.
Машина подъехала к зданию правительственного центра, где заседала Комиссия. Джима проводили в маленькую комнатку. Там он должен был ждать, пока не соберутся все члены Комиссии, а затем его и Вилькоксина пригласили в набитый до отказа публикой зал заседаний.
Их усадили прямо напротив возвышения, на котором стоял длинный стол для шести членов Комиссии. Войдя в зал, Джим увидел в первом ряду Макса Холланда, Старка Якобсена — одного из руководителей проекта, тренировавшего Джима перед отбытием в Мир Владык, — и Ро. Вокруг расположились прочие приглашенные, их лица тоже были как будто знакомыми.
Ро встретила его взгляд. Она казалась взволнованной и выглядела бледнее обычного. На ней были белая блузка и юбка, ничем не выделявшиеся среди костюмов других сидевших в зале женщин. И все же Ро привлекала внимание. Привыкший к статным фигурам и правильным чертам лиц жителей Мира Владык, Джим поймал себя на том, что его родной народ — народ Земли — кажется ему мелким и некрасивым.
В зал вошли члены Комиссии. Все в зале встали и стояли в молчаливом ожидании, пока те не расселись. Каждый из шести представлял один из секторов планеты. По залу пронесся взволнованный шум, когда появился маленький смуглый человек и занял место рядом с Алвином Хейнманом, председателем могущественного Европейского Сектора. Джим взглянул на коротышку и слабо улыбнулся. Но тот едва удостоил его взглядом, печальным и суровым. Публике в зале разрешили сесть.
— …Пусть в протоколах отметят, — сказал Хейнман в микрофоны, — что губернатор Альфы Центавра Три любезно, хоть и неофициально, согласился присутствовать на заседании и помочь расследованию в меру своих знаний и опыта.
Хейнман постучал по столу председательским молотком и пригласил официального представителя правительства выступить с изложением сути дела.
Представитель встал. Хотя он тщательно избегал слова «предательство», он сумел представить дело так, что у публики не осталось ни малейших сомнений в намерениях Правительства, которое после столь незначительной прелюдии, как настоящее расследование, неминуемо должно возбудить против Джима судебный процесс по обвинению в измене. Выступавший закончил, и вызвали Старка Якобсена.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});