Оран повернулся к Словиелю:
— Что мне делать дальше?
— Думаю, — сказал Словиель, — надо отослать Афуан домой. И посоветовать, чтобы она оставалась там до особых распоряжений.
Взгляд Орана обежал кругом комнаты и уперся в Афуан. Принцесса лишь секунду выдержала взгляд монарха, после чего воззрилась на стоящих возле него Ро и Джима.
— Черномазая! Дикарь! — в ярости выкрикнула она. — Убирайтесь в кусты и там совокупляйтесь!
Джим вскинулся, однако Ро поймала его руку.
— Не надо! — сказала она почти с гордостью. — Разве ты не видишь? Она ревнует!
Крепко держа его руку, она заглянула Джиму в глаза.
— Я отправлюсь с тобой, Джим. В твой мир!
— Да, — неожиданно вступил Император. — Я все так и представлял. Маленькая Ро должна идти с ним…
— Афуан! — строго прикрикнул Словиель.
Принцесса кинула на него полный ненависти взгляд и исчезла.
Внезапно Джим почувствовал, что в голове у него плывет, и лишь значительным усилием воли смог взять себя в руки.
— Нам надо отправляться быстрей, — сказал он. — Я пришлю тебе, Словиель, столько Старкинов, сколько понадобится для охраны Его Величества А пока что возвращай Старкинов из колоний. Сколько сумеешь. И если поспешишь с приказом, меньше людей потеряешь в галиановых ловушках.
— Я все сделаю. Счастливо, Джим, — сказал Словиель.
— До свидания, Джим. — Император шагнул к нему с протянутой рукой. Джим, высвободив левую руку из ладони Ро, неуклюже пожал Императору палец.
— Адок! — Оран повернулся к Старкину, не выпуская руки Джима. — У тебя есть семья?
— Больше, нет, Оран, — ответил Адок своим бесстрастным голосом. — Сын мой вырос, а жена вернулась в женское поселение.
— Ты хотел бы отправиться с Джимом? — спросил Император.
— Я…
За все время совместной службы с Джимом Адок впервые утратил дар речи.
— Я… не привык что-либо желать или не желать, Оран.
— А если я прикажу тебе отправиться вместе с Джимом и Ро, — спросил Император, — ты пошел бы с охотой?
— Да, Оран, — ответил Адок.
— Он тебе понадобится, — Император кивнул Джиму и выпустил его руку.
— Спасибо, Оран, — поблагодарил Джим. Ро схватила его за руку.
— Спасибо, Оран. До свидания! До свидания, Словиель! — воскликнула она, и в ту же секунду они оказались на взлетной площадке, где ждал звездолет с полком Старкинов.
Приблизившись к кораблю, Джим увидел Гарна, ходившего взад-вперед, словно часовой на посту.
— Рад видеть вас, командир, — приветствовал адъютант.
Джим вновь испытал приступ дурноты. Голос Адока, пересказывавшего Гарну события, слышался ему точно в тумане.
— Высокородный Вотан и принц Галиан убиты. Словиель занял место Вотана. Ты со своими Старкинами поступаешь в его распоряжение…
— Да, — подтвердил Джим.
— Командир… — Гарн развел руками и исчез.
Они переместились на корабль. Джиму стало еще хуже. Ро помогла ему улечься на подушки.
— Что это?.. Адок! — Голос ее прозвучал далеко-далеко, в конце длинного и гулкого коридора, по которому Джим скользил куда-то прочь. Последним усилием воли он представил картину космопорта Альфы Центавра и путь оттуда до Земли — теперь он мог быть спокоен. Корабль доставит их на место.
Он на миг прекратил сопротивляться и заскользил еще быстрее по бесконечному коридору. Но надо было продолжать борьбу — вернуться к Ро хоть на миг.
— Галиан перед смертью спалил мне правый бок, — прошептал он. — Я умираю. Ро, ты должна сказать вместо меня… Там, на Земле… Скажи им все…
— Ты не умрешь! — Ро заплакала, крепко обхватив его руками. — Ты не умрешь…
Неслышно выскользнув из объятий девушки, он вновь понесся по черному коридору, без всякой надежды на возвращение, в угрюмый мрак…
Когда Джим очнулся и увидел свет, то с трудом осознал, где находится. Было ощущение, будто он добрую сотню лет пролежал мертвым. Постепенно вернулись зрение и чувства. Он понял, что лежит на какой-то плоской поверхности, более твердой, нежели подушки Высокородных, а потолок над ним — белого цвета, хоть и с сероватым оттенком, и довольно низкий.
С натугой повернув голову, он разглядел рядом небольшой столик, несколько стульев и белый экран, какие обычно ставят в больницах. Кроме того, сквозь единственное в комнате окно проникал желтый солнечный свет. Солнца не было видно, только кусочек неба — голубого, с белыми барашками облаков. Он лежал, глядя в это небо, и пытался понять, что произошло.
Очевидно, он находился на Земле. А если так, то где именно? И где Ро и Адок? И корабль?
Он лежал и размышлял. Внезапно припомнился сожженный бок. Заинтересовавшись, он откинул простыни, задрал край голубой пижамы и исследовал тело. Ничего не болело, а кожа выглядела так, словно он и не был ранен.
Джим натянул простыни и откинулся на подушку. Самочувствие было хорошим, кроме небольшой слабости, как после долгого сна. Он снова посмотрел на столик. На пластиковой плоскости стояли стакан с остатками льда и коробка с салфетками. Стало быть, больница Неудивительно, если был тяжело ранен Галианом. Но куда подевался шрам?..
Внезапно Джим заметил на нижней полке стола телефон. Снял трубку и прислушался — телефон молчал. На удачу набрав несколько цифр, он долго ждал ответа, потом положил трубку на место. И увидел рядом с аппаратом кнопку с табличкой «СЕСТРА».
Джим надавил кнопку, однако ничего не произошло. Подождав минут пять, он надавил еще раз. Дверь распахнулась. Однако вошла не девушка в белом халате и колпаке, а крепкий молодой парень, ростом чуть ниже самого Джима, широкоплечий, одетый в белые брюки и белый свитер.
Не сказав ни слова, парень приблизился к кровати и, взяв Джима за левое запястье, молча принялся измерять пульс, лишь изредка поглядывая на часы.
— Я вполне здоров, — сказал Джим. — Что это за больница?
Парень-санитар издал нечленораздельный звук, досчитал пульс и, выпустив руку Джима, повернулся к двери.
— Эй, подождите! — окликнул Джим, садясь в постели.
— Лежи тихо! — хрипло приказал санитар, приоткрыл дверь и выскочил вон.
Джим резко откинул простыни и спрыгнул с кровати. Сделав три шага к двери, подергал ручку. Пальцы скользнули по гладкому металлу — дверь была заперта.
Он снова потряс ручку, затем отступил. Первым побуждением его очнувшегося из небытия мозга было стучать, колотить что есть сил в эту дверь, пока кто-нибудь не явится. Но он стоял и задумчиво смотрел на нее.
Палата — его теперешнее обиталище — все больше смахивала, на приют для душевнобольных. Джим повернулся и пошел к окну. Его подозрения усилились.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});