— Слафный государь Фладимир Изяслафич не хочет отдать назад орденские, датские и сфейские земли? — прищурив глаза, спросил вице — магистр.
— Ни пяди земли! — согласно подтвердил я. — Туда, куда ступила нога русского воина, земля становится навек русской!
— Но так не прафильно …, — затарахтел вступивший в разговор датчанин.
— Не вам о том судить, что правильно, а что нет! — зло прорычал я на немцев. — Меченосцы, тевтоны, датчане и шведы помимо языческих земель захватили исконно русские города и увели от нас наши даннические племена, мы всего лишь вернули то, что и так принадлежит нам по праву! В ближайшее время мы возьмём оставшиеся в прусских землях тевтонские крепостицы, а их защитников казним! Поэтому советую остаткам ваших орденов добровольно покинуть прусские крепости, и вернуться к своей первоначальной подвижнической миссии на Святой Земле, и тогда меж нашими народами будет мир и согласие!
— Мы тоже за мир, Фладимир Изяслафич, — поспешил меня заверить фон Бальк. — Фаше феличество, я хотел бы знать судьба пленных рыцарей Орденов Тефтоноф, Меченосцеф …
— И датчан, — вставил датский купец — дипломат.
— К сожалению, дорогой вице — магистр, таковых нет, — при этом я глумливо улыбнулся. — Все костьми легли, ни живых, ни раненых — никто не выжил. Говорят, что русский климат для немцев очень вреден для здоровья.
Посольство сидело с ошарашенным видом, не веря своим ушам.
— Стало быть, и Дерптский епископ, Эзельский …
— Все епископы кто ходил на Псков — геройский погибли, — перебил я фон Балька, — рижский епископ остался жив, так как в русские земли не ходил и при штурме Риги не пострадал, в отличие от его добра — всё сгорело! — с напускной грустью вздохнул я.
Послам потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя от столь шокирующих новостей, ведь они — то рассчитывали выкупить пленённых рыцарей.
— Фаше Феличество, позфольте узнать, что случилось с немецкими колонистами?
— Если заключим договор, то могу их вам вернуть.
Немец понимающе хмыкнул, но продолжил развивать старую тему.
— Государ! Орден Меченосцеф мы согласны распустить, и фзять его земли под сфою отфетстфенность …, — не сдавался упрямый тевтон.
— Я что, по — твоему, фон Бальк, на дурака похож!? — не на шутку рассердился я, даже привстав со своего места. — Забудь об этом и не зли меня, если хочешь отсюда живым выйти!
— Хорошо, не буду! — быстро согласился струхнувший вице — магистр. — Миролюбифые Тефтонские братия несут сфет истинной феры пруссам …, — опять завёл свою шарманку немец. Не выдержав этих пустых разглагольствований, я опять его перебил.
— Только они от этой «истинной веры», до недавних пор, прятались по лесным логовам! Ещё раз повторяю, добрым словом или силой, но вы уберётесь из прусских земель прочь!
— Но фаше феличество, мы находимся здесь, в этих языческих землях с благословления Апостольского престола и фы не можете фзять и…
— Ты ошибаешься, ландмейстер. Не хочу взять, а уже взял! Вам же я предлагаю вновь обратить свои взоры в сторону Библейских земель ныне находящимися под агарянами.
С привлечением местных трудовых ресурсов на захваченных землях уже началось строительство новых крепостей. Особое внимание я уделял Калининграду с Балтийском. Со временем я планировал превратить эти города в главные базы торгового и военно — морского флота. Почему мой выбор пал именно на этот прибалтийский район? Если не брать в расчёт достаточно удобную речную логистику, главное преимущество заключается в том, что это будут незамерзающие, круглогодично функционирующие порты! Хотя сейчас зимнее судоходство на Балтике не практикуется, по причине штормов и отсутствия нормального парусного флота. Первые трансокеанские каравеллы должны будут появиться только через пару сотен лет. Но всё может случиться намного раньше, ведь я ещё всерьёз морской кораблестроительной тематикой не занимался…
— Хорошо фаше феличество, — вынужденно согласился немец, — фаши дофоды крайне убедительны! — ехидно заметил фон Бальк. — Мы готофы фам продать наши крепости Эльбинг, Кульм и Торн. Или за злато — серебро или за пушки и порох.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Зачем мне покупать то, что уже через несколько дней я могу взять силой? В качестве бонуса за добровольную сдачу крепостей я могу возобновить действие «Смоленской Торговой Правды» заключённой в 1229 году купечеством городов Визби (Готланд), Любека, Сеста, Мюнстера, Гренингена, Дортмунда, Бремена, Риги, а также Смоленска, Полоцка и Витебска. Понятное дело, Рига поменяет свой правовой статус, перейдя в юрисдикцию Смоленской Руси. Но немецкие купцы смогут держать в смоленских городах свои торговые подворья, в том числе и в Риге.
Присутствующие на переговорах представители немецкого купеческого сословия при этих моих последних словах сильно оживились и зашушукались.
В итоге мы расстались с немцами полюбовно. Я им передал несколько своих старых расстрелянных пушек, которых было неохота обратно тащить на переплавку, чем весьма сильно порадовал тевтонов. Всё равно, пушки для европейцев уже не являлись секретом. Были достигнуты и подписаны договорённости о том, что оба ордена полностью покидали Прибалтийские земли, а с немецкими купцами возобновлялись прерванные войной торговые отношения.
Датчане и шведы, лишившись всех своих Прибалтийских земель, отказались что — либо со мной не то, чтобы подписывать, даже не захотели принять участие в дальнейших переговорах. Но и в отношении немцев я не питал никаких иллюзий, так как был уверен, что они подтерутся всеми этими договорами, как только почуют удачный момент, чтобы их нарушить. Здешние крепости, как действующие, так и строящиеся придётся ещё долго держать в полной боевой готовности.
После того, как мы мирно, без боя, поочерёдно овладели пока ещё деревянными Вислянскими крепостями Эльбингом, Кульмом и Торном, состоялись общевойсковые торжественные церемонии вручения серебряных медалей и золотых орденов, с а — ля Колчаковской гравировкой — «За Ледяной поход». Долго пришлось корпеть, разрабатывая статуты орденов. Вместе с вручением наград производились повышения в должностях и званиях, а также происходил централизованный раздел военных трофеев. По возвращении в Россию подобные мероприятия были проведены с войсками воевавших в Финляндии, а также с другими группами войск, решавших иные поставленные им задачи в Новгородских землях.
Меня же всё время занимали несколько иные мысли. На задворках сознания я лелеял мысль, что может быть удастся вовсе избежать войны с имперцами. Для этого потребуется, как минимум заинтересовать выгодными предложениями немецких купцов, специализирующихся на Балтийской торговле. Необходимо прочно связать их интересы с интересами России, стремительно расширяющейся и манящей алчущих немцев богатыми азиатскими горизонтами. Если это удастся сделать, то крупномасштабная война станет вряд ли возможна. Немецкое купечество оказывает не малое влияние на политику германского императора, особенно в Балтийском регионе, видя в кайзере свою опору в противостоянии с крупными земельными феодалами. Император соответственно тоже заинтересован в финансовой подпитки от лояльного ему купечества. Кое — какую приманку для купцов я уже обмозговал, способную их завлечь и выкинуть из их голов все мысли о войне со Смоленской Русью, но это дело будущего, ещё надо как — то пережить вторжение Орды.
Оставив на берегах Вислы и в покорённой Пруссии рати Олекса и Малка, я вместе с ратьерами, по весенней распутице, начал медленно пробиваться домой. В Риге мы застали самое настоящее «переселение народов».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Городские ворота Риги были настежь открыты. Немецкие бюргеры с трудом, согнувшись в три погибели под тяжестью собственного неподъёмного скарба, спускались по скрипучим сходням в подогнанные немецкими купцами когги. Всё — таки уболтали меня на переговорах немцы, а потому всех их пленных соотечественников я согласился вернуть назад в их фатерлянд.
Но, к моему удивлению, Рига после отъезда немцев вовсе даже и не обезлюдела. В город ежедневно прибывали латгальские и земгальские крестьяне и ремесленники, ливские рыбаки прочно оккупировали городские пристани. Городской рынок быстро оказался заполнен торговцами и их товарами и гудел от оживления, а городские площади и улицы пестрели от многолюдья.