Допустим, все это правда. Сесилия в тот момент была человеком, пошла на кухню, оступилась и упала с лестницы, получив серьезные травмы. Утром ее в луже крови нашла Корделия, которая, как выяснилось, настоящая бабушка Рокси. Зачем же Корделии звать на помощь? Перед ней лежит та, что разрушила всю ее жизнь, убила дочь и отобрала внучку. Куда проще и логичнее добить ее или хотя бы закрыть дверь и дать Сесилии наконец умереть.
Внушение, как Лютер выяснил, в человеческой форме не работает — Триша не поддалась. Значит, Сесилия не могла заставить Корделию помочь. Она сделала это сама. Стокгольмский синдром? За все эти годы полюбила свою мучительницу? Но тогда Корделия не стала бы отправлять его к Дереку Тосси. Нет, она на их стороне.
Если же Сесилия была вампиром в ночь трагедии, то она могла бы хоть с крыши прыгать — ничего бы с ней не случилось. Да и в больницу она бы не пошла, с мертвым-то сердцем.
— А кто был лечащим врачом Сесилии? — спросил Лютер. — Ты помнишь?
— Конечно, — ответила Рокси. — Мистер Брана. Отец Нины, у которой я была на вечеринке. Они переезжают. А может, уже уехали…
Как же все-таки осложняют расследование вовремя укушенные шеф полиции и лечащий врач! Теперь улик не найдешь. Остались лишь ошибки — те, что торчат белыми нитками из наспех сшитого дела.
— Расскажи подробнее, что ты помнишь о случившемся, — попросил Лютер.
— Да ничего, — ответила Рокси и выразительно повела взглядом в сторону Перси.
Лютер понятливо кивнул и остановился у церкви. Обернулся к рыжему копу.
— Выходи.
— Вы пойдете на ужин с вампиром без меня? — возмутился тот и вцепился пальцами в сиденье, как будто сейчас его будут силой вытаскивать. — Даже не думайте, агент Фосберг! Я это не пропущу! Это пик моей полицейской карьеры! Я могу наточить колья, купить еще средства от комаров…
— Есть задание, — сказал Лютер. — Добудь распечатку звонков Сесилии Медоу и Корделии Боулден. Посмотрим, с кем еще общаются эти две подруги. Особенно меня интересует день, когда с Сесилией произошел несчастный случай. Как думаешь, эти данные еще сохранились?
— Попробую достать, — кивнул Перси. — Будет не просто, но когда меня это останавливало?
Он вышел из машины и, сунув руки в карманы, направился к полицейскому участку. Лютер, захлопнув дверцу, запрокинул голову и посмотрел на барельеф над входом в храм. Чей-то полустертый временем лик то ли улыбался ему, то ли кривил губы в гримасе отвращения.
— О том, что ты спросил, — сказала Рокси, присев на капот. — Я ведь тогда получила свои суперсилы. И у меня в голове все немного перемешалось. Воспоминания обрывками.
— Точно, — кивнул Лютер, думая о другом.
Сердце забилось быстрее, и во рту пересохло от волнения. Сможет ли он войти теперь? Его сердце стучало в грудной клетке так настойчиво и громко. Услышит ли тот, кто где-то там, наверху? Откроет ли дверь блудному сыну?
— Корделия позвонила, я приехала в Танорок, бабушка была в больнице. Потом я вернулась — там этот ковер весь в крови.
Лютер медленно шагнул на ступеньку, потом на вторую, с усилием переставляя ноги. Ему ничего не мешало, кроме собственных страхов, но он шел как через толщу воды.
— … кровавые бордовые цветы распускались на зеленом ворсе — смотрелось жутко. Ты меня слушаешь?
— Да, — ответил Лютер. — Цветы.
Прекрасная цветочница — ответ на его молитвы. Теперь он снова живой и, наверное, сможет… Нога перенеслась через порог, и Лютер ступил в сумрачную прохладу храма, едва не закричав от облегчения. В груди, где раньше была пустота, что-то ширилось, растекалось светом, заполняя его как кувшин до самого верха. Лютер медленно прошел между рядами и застыл перед скульптурным изваянием Христа.
— Ты же говорил, что не можешь войти в храм, — вспомнила Рокси. Глянув на него, прошептала: — Подожду тебя снаружи.
А Лютер просто стоял, впитывая спокойствие и умиротворение. Слов для молитвы не было, но отчего-то ему казалось, что еще никогда он не был так откровенен с богом. Через витражи пробивались лучи света, согревавшие его заблудшую душу и дарующие прощение, которое Лютер уже не надеялся получить, и уверенность в том, что все будет хорошо. А иначе зачем это все?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Когда он вышел из храма, Рокси поднялась со ступенек и взглянула на него с легким испугом.
— Ты плакал? — спросила она.
Лютер вытер мокрые щеки.
— Впервые за сто лет. Хочешь перекусить?
Пока Рокси делала заказ в кафе быстрого питания, Лютер набрал номер Триши.
— Привет, это я, — сказал он. — Сделаешь кое-что, в память о прошлом?
— Я уже все забыла, — бессердечно ответила Триша. — Но если ты заплатишь…
— Договорились, — согласился он.
Глава 18. Краски заката
Лютер не ожидал многого от визита к врачу, однако мистер Брана, высокий седовласый мужчина с осунувшимся лицом, приятно его удивил. Едва завидев Рокси, он попятился, чуть не врезавшись в Нину, которая несла башню коробок, перевел взгляд на Лютера и выпалил:
— Я запрещаю вам входить!
Лютер ухмыльнулся и с удовольствием перешагнул порог дома. Однажды его уже пригласили войти, но даже если бы нет — теперь перед ним открыты все двери. Во всех смыслах. Это рождало в его проснувшейся душе приятное волнение и предвкушение. Он может заняться чем угодно помимо расследований. Крови и смертей с него достаточно.
— Это же тот курьер! — воскликнула Нина, указав на него пальцем, и коробки в ее руках опасно накренились. — Принес пиво и унес тебя.
— Точно, — подтвердила Рокси. — Давай помогу.
Она взяла пару коробок и понесла в машину, припаркованную у дома. Нина пошла следом, недоуменно оборачиваясь.
— Я к вам по делу, мистер Брана, — сказал Лютер, продемонстрировав удостоверение.
— Специальный агент Лютер Фосберг, — прочитал тот. — Все же решили приехать. Игнорировали меня годами, а когда бедная девушка умерла…
Выходит, доктор Брана пытался связаться с бюро? Лютер весь превратился во внимание.
— Слишком поздно, — доктор мотнул седой головой. — Я передал все дела. Как видите, уезжаю из Танорока. Новое место работы оказалось куда привлекательней.
— Что, в том городе нет вампиров? — наугад поинтересовался Лютер.
Мистер Брана попытался рассмеяться, но вышло плохо. Он ожесточенно потер ладонями лицо, словно пытаясь стереть с него свои черты, но когда убрал руки, все осталось на месте: и усталые глаза, и крупный орлиный нос, и жесткая линия губ. Нина была похожа на своего отца, а тот — на старого индейца, у которого отобрали и томагавк, и племя.
— Просто оставьте меня в покое, — попросил он.
Рокси вошла в дом, без видимых усилий подняла чемодан и вышла.
— А ведь он полон книг, — пробормотал доктор. — Я едва его доволок.
— Кто из жителей Танорока выходит за рамки обычного? — вернул его к разговору Лютер. — Доктор Брана, любая информация может быть полезна.
— Кто? — он хохотнул. — Что ж, начнем. Кристофер Прайс. Его анализы из ряда вон. Регенерация за пределами нормы, реакции зашкаливают. Джей о’Коннел, шеф полиции. Провалы в памяти, легкая форма анемии, раны как от укуса животного с характерными углублениями клыков. Сесилия Медоу…
Лютер замер, боясь спугнуть бесценного свидетеля.
— Большая кровопотеря, множественные переломы, — и через день кости начинают срастаться, а гемоглобин как у атлета.
— И все? — слегка разочарованно перебил его Лютер. — Больше ничего интересного по Сесилии?
— Ну, если вам неинтересно, как срослась шейка бедра у пожилой женщины, — пожал плечами доктор, — то на ее теле также были следы укусов, которые, впрочем, зажили еще быстрее.
— С клыками? — быстро спросил Лютер.
— А как же, — подтвердил доктор. — Я вам больше скажу, я обнаружил такой же след и на себе, но при этом понятия не имею, как его получил.
Лютер поскучнел. Доктора все же покусали, и теперь веры его словам ни на грош.