— Задавай, — разрешила она.
— Эти твои эксперименты проходили под надзором бюро?
Сесилия задумчиво помолчала, как будто взвешивая ответ.
— Поначалу, — ответила она. — После мне удалось соскочить. К слову, благодаря пожару, который ты устроил. Мой куратор, чудесный мужчина с четвертой группой крови, сумел сделать так, что меня сочли убитой. Сгоревшие останки вампира очень тяжело поддаются идентификации. Он наврал, что я работала под прикрытием, внедрилась в группу, но роковая случайность привела к невосполнимой потере в рядах бюро. Хороший был мужчина. Такой внушаемый…
— А потом ты, выходит, действовала по своей инициативе? Но зачем?
— Зачем? — переспросила она. — Ты ползаешь передо мной на коленях, харкаешь кровью, а твое сердце бьется так громко, что у меня в ушах звенит. Лучше ответь, зачем это тебе?
— Считай, что я еще не принял окончательное решение, — соврал он. — Но как тебе удалось остаться нераскрытой? Столько лет, столько укушенных. По идее, твои красные глаза, которые ты так стильно подчеркнула оттенком костюма, сложно не заметить.
— Ты так и не укусил Рокси? — Сесилия задумчиво постучала по ладони тростью, к окровавленному набалдашнику которой прилип клок светлых волос.
— Обошелся другими жидкостями, — ответил Лютер. — Значит, ее кровь такой сильный антидот? Снимает все симптомы? Но Рокси не помнит, чтобы ты ее кусала. Внушение?
— Она сдавала кровь как донор, — подала голос Корделия. — Рокси — хорошая девочка и хочет приносить пользу людям…
— А ваша кровь? — спросил Лютер, повернувшись к ней. — Я решил, что у вас это наследственное.
— Так и есть, — кивнула Корделия. — Но Рокси получила вирус еще в детстве, ее иммунитет куда сильнее.
— Бюро запрещает проводить эксперименты на детях, — вспомнил Лютер. — Даже банально кусать позволяется только людей, входящих в определенные возрастные границы. Ты не могла продолжать эксперименты под руководством бюро, так?
— Лютер, — Сесилия наклонилась к нему. — Ты ведь такой умный мальчик. Пойми, ты проиграл. Где Рокси?
Лютер сел на пол, прислонившись к стене. Он мог бы возразить, что давно не мальчик, тем более чувствовал себя на каждый из сотни прожитых лет. В боку надсадно кололо, в голове шумело, как будто прямо в черепе плясал ураган. Лютер вытер разбитую губу и потрогал языком дырку, оставшуюся вместо зуба.
— Отрастет, — утешила его Сесилия. — Ты уедешь, думать забудешь про Рокси, действие ее антител закончится — и агент Фосберг снова станет безупречно красив. Тебе больше идут костюмы чем джинсы и майки. Так ты выглядишь совсем молодым. Даже неловко тебя бить.
— Сомневаюсь…
— Нет, правда. — Сесилия повернулась к подруге. — Корделия, подтверди, ему не дашь больше двадцати пяти.
— Я о том, что тебе неловко меня бить, — пояснил Лютер. — Уверен, ты не испытываешь никаких мук совести.
— Но если я, допустим, выбью тебе глаз, — Сесилия примерилась тростью. — То мне будет стыдно. Восстанавливаться будет долго.
— Придется поваляться в больнице, как тебе? Что тогда произошло?
— Маленькое недоразумение с подружкой. Мы так давно знакомы, накопились разногласия…
Корделия угрюмо кивнула.
— Но потом вы отвезли ее в больницу. Почему? — спросил ее Лютер.
— Осознала, что натворила. Захотела все исправить, — ответила вместо нее Сесилия. — Но это не так интересно, как то, куда ты спрятал Рокси.
— Ты ее никогда не найдешь, — улыбнулся Лютер.
— Похоже, и план Бэ провалился, — вздохнула Сесилия. — Тебе даже нравится боль, да? Поначалу я тоже испытывала кайф от каждого ощущения тела. А секс? Восхитительно, правда? Ты переспал с Рокси?
— Джентльмены не обсуждают такие вопросы, — ответил Лютер.
— Конечно, ты это сделал. Только не думай, что Рокси тебя любит. Так уж вышло, что в ее организме выработалась зависимость. Без крови вампира она начинает чувствовать себя несчастной. Ее тянет к тебе исключительно по физиологическим причинам.
— Я переживу, — сказал он. — Отношения, основанные на сексе, вполне меня устраивают. Но, выходит, и тебя она не любит по-настоящему? Отпусти ее. Ты старая, Сесилия. Ты приближаешься к смерти.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Как некультурно напоминать даме о возрасте, — укорила она его. — Что до Рокси… Я ведь тоже не совсем ее бабушка. Так что обмен получился честный. Можешь не верить, но я привязалась к ней. У меня мог быть ребенок, Лютер. Я узнала об этом уже после того, как попала в программу. Тесты проводили, но у меня была интрижка перед самым обращением. Вроде как напоследок. Конечно, беременность замерла, и я носила ее в себе еще долгие годы… В общем, все это не очень приятная история.
— И Рокси для тебя нечто вроде завершенного гештальта? Ребенок, которого ты не родила? Опомнись, Сесилия! Ты убила ее мать, заняла место бабки, которую выгнала из дома, точно хитрая лиса. А теперь хочешь, чтобы я поверил, будто ты ее любишь?
Сесилия, вздохнув, кивнула и произнесла:
— Я желаю Рокси добра. Здесь ей хорошо. Корделия не держит зла, правда?
— Неправда, — твердо ответила та, и Лютер бросил на нее внимательный взгляд.
Корзинка с пирожками была подозрительно тяжелой. Кажется, у всех здесь припрятаны козыри, и пришло время достать свой — а то как бы Сесилия окончательно его не пришибла.
— Пойми, Рокси не сможет без меня, — терпеливо говорила Сесилия. — Я нужна ей так же, как она мне. Ты ведь ее любишь? Ты не мог в нее не влюбиться! Давай поступим так, как будет лучше для нее.
— Я буду вместо тебя, — прохрипел он. — Я лучше.
Выхватив пистолет из-за пояса, он без особой надежды выстрелил в Сесилию. Вампирша укоризненно посмотрела на Лютера, а пуля вытолкнулась из ровного отверстия во лбу и, звякнув, упала на пол. Белая кожа медленно затянулась, не оставив даже шрама, и Лютер, вздохнув, сунул пистолет назад.
— Скажи, где она, Лютер, — приказала Сесилия.
— И ты сразу убьешь меня.
Она равнодушно кивнула.
— А что с Луизой Паркер? — спросил Лютер.
Сесилия поджала губы, но клыки выступили наружу.
— Давай, расскажи, — попросил он. — А я намекну, где прячу Рокси.
— Знаешь, плевать, — сказала она. — Где бы ты ее ни прятал, я ее найду. Почую запах, биение сердца… Через день-другой вокруг начнет буйно расти зелень…
— С Луизой что-то не складывается, — настойчиво сказал Лютер. — Есть еще вампир? Ты кого-то обратила?
— Нет, — отрезала Сесилия. — Все, мне надоело, Лютер. Надеюсь, ты оценил, что я дала тебе возможность почувствовать вкус жизни напоследок: еда, сон, любовь прекрасной девушки… Жизнь хороша, когда ее проживаешь, правда?
— Ты побоялась устраивать вампирские разборки. Поэтому позволила Рокси работать со мной. Я стал человеком, и тебе ничего не стоит убить меня. Что сделаешь с телом?
— Сожгу, — ответила она. — Вместе с Корделией. Назначим ее убийцей, и пусть бюро разбирается, что тут вообще произошло. По документам ей больше ста лет, что вызовет резонные подозрения. А Рокси простит меня. Я скажу, что ты все перепутал. Я — настоящая бабушка. Не было никакого бабкообмена. Кто вообще придумал такую ерунду?
— Дерек Тосси. Помнишь своего неудавшегося зятя? Он подтвердил Рокси, что все это правда.
Сесилия досадливо цыкнула.
— Укушу его — и дело с концом, — рассудила она. — Он поклянется на библии, что я и есть Сесилия Медоу.
— Ты ходишь в церковь? — спросил Лютер.
— Нет, — с легким удивлением ответила Сесилия. — А что, хочешь помолиться перед смертью? Если так, то приступай.
— Я бы предпочел кусок пиццы, — вздохнул он. — Не возражаешь?
Поднявшись, подковылял к импровизированному столу, накрытому простыней вместо скатерти. Придирчиво покрутил рукой над коробкой, выбирая кусок.
— Она не кажется особенно аппетитной, — заметила Корделия. — Может, хотите пирожок, агент Фосберг?
Предложение прозвучало очень настойчиво. У нее явно что-то припрятано в корзинке, но его козырь лучше. Он должен бить все, как джокер.