— Ах ты, сучка! — рявкнул он в бешенстве и с размаху ударил меня по уху. Моя голова мотнулась и стукнулась о стену. Боль была адская. Ноги подогнулись, и я сползла на пол. В ухе оглушительно звенело так, словно его пытались просверлить перфоратором. Губы намокли — непроизвольно облизнув их, почувствовала вкус крови. Нос горел — я и не заметила, как ударилась носом… Страха почему-то по-прежнему не было, лишь растерянность и боль, боль и растерянность. И еще бесконечное удивление.
— Му… Муся, ты чего? — выпустив кровавый пузырь изо рта, промямлила я. Мне это показалось занятным, и я пошлепала губами, пытаясь сделать еще один пузырь. Видимо, ощущение реальности, как и времени у меня было искажено, оно словно замедлилось, я даже успела на секунду забыть о Лехе, когда он снова схватил меня за грудки и, приподняв, заорал, брызгая слюной в лицо:
— Не смей называть меня Мусей! Не смей смеяться надо мной! Убью на хрен!
Я завороженно смотрела в его побелевшее лицо, ярким пятном на котором выделялся большой прыщ на лбу — надо же, а он ведь так гордится своей чистой смуглой кожей… Да что же это такое? Мне надо бояться, кричать, отбиваться, а я вместо этого Мусины прыщи рассматриваю. Пока мои мысли парили неведомо где, Леха очевидно приняв какое-то решение, снял окончательно свои штаны, подхватил меня на руки и понес в сторону родительской постели. У меня в голове, наконец, что-то щелкнуло, словно контакт стал на место, и включилось чувство самосохранения.
— Отпусти, сволочь! — заорала я неожиданно для самой себя и для Лехи, который уже явно приготовился к легкой победе. Он вздрогнул и чуть не выронил меня. Не желая останавливаться на достигнутом, я выгнулась дугой и попыталась вцепиться ему в глаза. Леха откинулся назад и, потеряв равновесие, со всего размаху грохнулся на спину. Я брякнулась животом ему на лицо, уткнувшись физиономией в его нарядную, нежно — зеленую, наверняка стоившую не меньше пары сотен баксов, рубашку, с мстительным удовольствием отметив, что она теперь безнадежно испорчена моей кровью.
Вскочила на ноги так быстро, как только смогла, но лежащий плашмя Муся глухо заворчав, схватил меня за ногу, дернул, я опрокинулась на спину и снова ударилась головой, на этот раз затылком об пол. На мгновение все померкло, а когда проморгалась, то почувствовала, что на мне лежит что-то тяжелое. Улегшийся сверху Леха теперь возился с моими спортивками, стараясь стянуть их. Я завертелась изо всех сил под навалившимся на меня двухметровым мужиком в бесплодных попытках выползти из-под него, сбросить его тушу все равно бы не сумела. Он отвлекся от своего занятия, схватил меня за волосы и, приблизив свою физиономию к моему опухшему уху, прошипел:
— Не дергайся, зараза, прирежу на хрен! Я отсюда сегодня не уйду, пока не получу своего, ты не поняла еще, разве? Так что лучше расслабься и получай удовольствие.
— Да пошел ты, козел! — презрительно прокряхтела я и, набрав полные легкие воздуха, заорала: — На помощь! Пожа-ар!
— Ах, ты… — его широкая ладонь с размаху опустилась мне на нижнюю часть лица, закрыв и нос и рот. Я пучила глаза, безуспешно силясь вдохнуть, а проклятый Муся все плотнее прижимал ладонь. В ушах гудело, лоб сжимало тисками, а этот идиот не убирая руки, с интересом вглядывался в мое лицо. Чувствуя, что еще немного и задохнусь, я обмякла и закатила глаза, изображая потерю сознания, которое явно было не за горами. Мне это далось с огромным трудом — почти невозможно было заставить себя застыть неподвижно, когда грудь разрывает от дикого, всепоглощающего желания вдохнуть, а сердце кажется, сейчас проломит ребра, в бешеном темпе качая кровь, не получившую вовремя свою порцию кислорода.
У меня уже начало темнеть в глазах, когда рука убралась с моего лица, и послышалось неуверенное: — Эй! Ты жива там еще?
Невероятным, почти нечеловеческим усилием я вывернулась из-под него, перекатилась на бок и вдохнула, наконец, желанного воздуха.
— Теперь, думаю, ты будешь вести себя получше, а, Дуся моя ненаглядная? — откуда-то издалека донесся до меня голос Лехи. — Отдышишься и давай, в постельку.
Я стояла на четвереньках, понемногу приходя в себя. Мне уже было значительно лучше, но я покачивалась из стороны в сторону, изображая слабость.
— Черт, я, похоже, малость перестарался, да, солнце? — раздался уже ближе несколько встревоженный голос Алексея. — Ну, ну, давай, приляжем, отдохнем, и все будет расчудесно!
Я услышала шарканье его ног по ламинату и поняла, что стремительно теряю единственную возможность. Сделав скачок, врезалась в кресло и, ухватившись за него, вскочила на ноги. Не обращая внимания на сгустившуюся перед глазами темноту и оглушительный грохот в ушах, рванула к входной двери.
— А-у-у-э-э-э… — протяжно полз, словно в замедленной прокрутке голос Лехи, припустившегося за мной следом и я, хватаясь за дверную ручку, успела мысленно отметить расхождение звука и изображения, словно смотрела фильм в плохом качестве. Распахнула дверь и попыталась заорать, но вышел только хрип: — Помогите!
— Ах ты, дрянь! — рассвирепел Леха, буквально впечатываясь в стену рядом со мной с разбегу, и тут же хватая меня за волосы. — Заткни пасть, подстилка, придушу к едрене фене!
Упершись одной рукой в косяк, он другой рукой принялся пригибать меня головой к полу, слегка поворачивая ее так, что чувствовалось — еще чуть — чуть, и он попросту свернет мне шею. Я пыталась позвать на помощь, но изо рта вырывались только какие-то нечленораздельные звуки и хрип.
— Сейчас ты меня будешь ублажать, сучка, и на коленях благодарить, что я тебя не сдаю в бордель! Все нервы вымотала, Дуся моя паршивая! А ну, пошли!
Он дернул меня посильнее за волосы, пытаясь отодрать мои пальцы от дверной ручки, за которую я уцепилась из последних сил. Казалось, что он с меня сейчас снимет скальп, и я взвизгнула от боли. Мой вопль волнами раскатился по лестнице и Муся, испугавшись, что на крик сейчас кто-нибудь выглянет, рванул за руку так, что едва не сломал мне пальцы. Он двинул ногой по двери, та с треском захлопнулась и я потеряла последнюю надежду на спасение.
Я слабо дернулась в безнадежной попытке высвободиться, и тогда Леха сгреб воротник моей рубашки в кулак, приподнял меня над полом и приблизил мое лицо к своему.
— Если ты еще раз дернешься, я тебя убью! И это не предупреждение, это угроза, ты меня поняла? Я так больше не могу! Ты извела меня, дрянь! Я как наркоман — все время тебя хочу! Я не могу больше спать — все время вижу тебя… Я пытаюсь трахать бабу, а у меня не встает, потому что она — не ты! Я из-за тебя становлюсь импотентом, стерва! Что ты со мной сделала, говори!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});