Читать интересную книгу Революция грядет: борьба за свободу на Ближнем Востоке - Валид Фарес

Можно предположить, что человек на такой должности и его команда способны дать отпор всей сети организаций, задействованных в антидемократическом движении в регионе. На самом деле этот «военный кабинет» стратегических коммуникаций по своей эффективности оказался не более чем кабинетом по связям с общественностью.

Вопрос не в квалификации ответственных лиц, которых всегда выбирают из числа профессионалов, добившихся наивысших достижений в своей деятельности, а, скорее, в избранной политике и экспертах. Например, после вторжения в Ирак главная персона американского стратегического взаимодействия, легенда американской рекламной индустрии Шарлотта Бирс распространила по всему Среднему Востоку серию видеоклипов под названием «Жизнь мусульман в Америке»10. Я неоднократно подвергал резкой критике эту стратегию, сомневаясь в том, что эти DVD хоть как-то связаны с конфронтацией с джихадистами. Более того, я сомневался в логическом обосновании выпуска материалов, в которых президент призывал к демократизации в регионе. Мусульмане в Соединенных Штатах живут хорошо. Но вопрос не в них, а в тех, кто испытывает угнетения в большинстве стран арабского и мусульманского мира.

Затем случился главный, на мой взгляд, просчет в американской политике стратегической помощи после 11 сентября. Его совершила команда, работавшая под началом заместителя министра Карен Хьюз, которая руководила этой деятельностью с 2005 по 2007 г. Хьюз, близкая приятельница президента Буша, была политически прозорлива, но, к сожалению, не преуспела в подборе правильной команды советников. При ее содействии финансирование общественной дипломатии увеличилось с 616 млн долларов в 2004 г. до 845 млн долларов в 2008 г. Потрясающие воображение суммы были израсходованы на создание пиаровских материалов и поездки по странам региона для встреч с официальными лицами и общественными группами. И главным достижением стала «отмена сокращения количества виз, выдаваемых иностранцам для обучения в США»11.

Наблюдая за схваткой между пропагандистской машиной джихадистов и спорадическими усилиями США в области общественных отношений, я почувствовал, что американские чиновники вообще ведут какую-то другую войну. Когда сообщения о провалах в противостоянии доктрине джихадизма стали совсем тревожными, мы с коллегами с удивлением узнали, что советы Хьюз и Государственному департаменту давал профессор Джорджтаунского университета Джон Эспозито и его коллеги, которые на самом деле были ярыми противниками стратегических целей администрации в регионе. Профессор Эспозито, уважаемый своими коллегами специалист по Среднему Востоку, руководил существующим на саудовские деньги центром Мусульманско-христианского взаимопонимания и слыл последовательным поборником установления контактов с ваххабитами и другими режимами региона. Разумеется, Хьюз никто не советовал устанавливать контакты с региональными демократами; вместо этого ей предлагали общаться с угнетателями-авторитаристами. Через два года Хьюз оставила свой пост, причем сделала это в самый острый момент разгула джихадистской пропаганды по всему миру.

Пусть гражданские направления кампании стратегического взаимодействия оказались скомпрометированы своими собственными советниками, но можно было предположить, что структуры министерства обороны были свободны от недоброкачественной экспертизы. На самом деле это не так. Поразительно, но когда военное руководство рассчитывало на помощь экспертов в установлении контактов с гражданскими обществами в зонах боевых действий и на международной арене в целом, вместо помощи оно получало только новые проблемы. Медленно, но верно большинство постов, связанных с ведением идеологической войны, оказалось под контролем апологетов, а в некоторых случаях и исламистов. Даже когда рядовой состав крайне нуждался в налаживании контактов с умеренными и антитеррористическими элементами в странах, где велись боевые действия, аппарат стратегических коммуникаций был не в состоянии разработать для них эффективные предложения12.

Коалиция нефтедобывающих режимов, авторитарных правящих элит арабского и мусульманского мира, исламистских движений, несмотря на собственные внутренние противоречия и конфликты, стремилась к тому, чтобы военные структуры стран Запада, и министерство обороны США в особенности, не могли объединить свои усилия в деле продвижения демократической революции на Ближнем и Среднем Востоке. Пентагон, даже при администрации Буша, никогда не планировал поддерживать демократические революции, восстания или политические реформы в регионе с помощью американской военной силы. Это было прерогативой Государственного департамента и Белого дома. Насколько нам известно, американская политика не была направлена на подстрекательство к восстаниям. Американцы готовы были поддерживать демократические движения, но их нескоординированные кампании быстро гасились апологетическим и исламистским лобби. В Министерстве обороны практически не рассматривались планы и стратегии по подавлению психологических атак «Аль-Каиды», а к идее контрпропаганды относились попросту несерьезно.

Реальность, как я мог видеть своими глазами, заключалась в том, что ни у высшего военного командования, ни у командиров боевых подразделений не было ясности относительно целей так называемого стратегического взаимодействия. Надо ли было бороться с радикальными идеологиями, в данном случае, разумеется, с джихадизмом?

Или следовало устанавливать контакты с диссидентами, которые, в свою очередь, будут бороться с экстремизмом? А может, просто сдерживать деятельность террористов, изыскивая, например, способы останавливать террористов-смертников? Бог знает, сколько было потрачено денег на конференции, исследования, гранты и консультации от имени подрядчиков министерства обороны, чтобы выяснить это. А на скольких подобных конференциях я побывал в 2002–2009 гг.!

Выступая с консультациями и лекциями в различных структурах ведомств, ведающих вопросами обороны и национальной безопасности, я сталкивался с десятками поразительных случаев. Например, в течение нескольких лет я принимал участие в семинарах, проводимых Объединенным центральным командованием (СENTCOM). Тогда я обратил внимание, что некоторые иностранные военные на самом деле фактически защищали джихадизм и отвергали призывы к демократическим изменениям в странах, которые они представляли. Любопытно, что их приглашали принимать участие в американских встречах, чтобы решить, как следует противостоять джихадистам в регионе. Разумеется, многие военные из Пакистана, Саудовской Аравии, Египта, стран Персидского залива, которые не были ни либералами, ни реформаторами, категорически не советовали оказывать поддержку гражданским обществам региона, выступающим против авторитаризма. Даже если они сами не были радикалами, легко предположить, что за ними пристально следили работники спецслужб их собственных режимов. Ливанские офицеры не могли и слова сказать о том, как противостоять идеологии «Хезболлы». Я слышал выступления военных лидеров из Пакистана, отстаивавших джихадизм в Тампе[8] в то самое время, когда их солдаты сражались с «Талибаном» в Вазиристане. Наблюдал за офицерами из Саудовской Аравии и Египта, выступавшими против демократии, в то время как правительства их собственных стран вели войну против джихадистского террора.

Эта сюрреалистическая картина получила свое логичное завершение, когда меня пригласили принять участие в семинаре, организованном министерством обороны в Техасе, задачей которого было исследование джихадистской пропаганды на Среднем Востоке, направленной против США. Туда же были приглашены руководство Аl Jazeera и представители других СМИ, симпатизирующих джихадистам. Похоже, военные послушали своих экспертов, посоветовавших «установить контакт» с силами, имеющими влияние на население региона. В итоге получилось, что Аl Jazeera «помогала» американским военным придумывать, как противостоять джихадизму, одновременно выпуская в эфир программы, основанные на самой радикальной исламистской идеологии, проклинавшие активистов движения за права человека в регионе.

Надо честно сказать: подавляющее большинство сотрудников министерства обороны, занимающихся планированием стратегического взаимодействия, – умные, образованные, целеустремленные люди, понимающие роль гражданского общества в сопротивлении радикализму. Все, с кем я встречался и работал, были глубоко заинтересованы в победе. Их проблемой были советники, с которыми приходилось иметь дело. По моим оценкам, более 90 % экспертов, работающих по контрактам, перед которыми поставили задачу одержать победу в этой войне идей, категорически противились распространению демократии. Армию, советники которой не желают победы, очень легко сокрушить.