Читать интересную книгу Вопрос и ответ - Патрик Несс

— Живо, живо! — ору я на спэклов. Мой Шум краснеет при мысли о ней.

Я замечаю, что Дейви косится на меня с удивленной ухмылкой. Отворачиваюсь и иду на другой конец участка. На полпути меня останавливает громкое цоканье.

Оглядываюсь по сторонам.

Ну понятно, так я и думал.

Опять 1017-й, стоит и смотрит на меня странным взглядом. Смотрит на мои руки.

Я опускаю глаза и замечаю, что обеими руками крепко вцепился в винтовку.

Когда я вапще успел снять ее со спины?

Хотя спэклской рабочей силы у нас немерено, все равно на строительство такого большого здания — уж не знаю, для чего оно, — уйдет пару месяцев. К тому времени будет разгар зимы, а бараков, которые спэклы должны были строить для себя, никто за них не построил. Вапщето они любят жить под открытым небом, но в зимнюю стужу и спэклам нужно где-то укрываться. Лично я не слышал, чтобы для них приспасобили какое-то другое помещение.

Как бы то ни было, за неделю мы снесли все внутренние перегородки (на два дня опередили график), и ни один спэкл не погиб, правда, без поломанных рук не обошлось. Травмированных сразу куда-то уводили.

Больше их никто не видел.

К концу второй недели после падения башни мы выкопали почти все нужные траншеи и котлованы для закладки будущего фундамента — мы с Дейви должны будем руководить работой спэклов, хотя ни черта в этом деле не понимаем.

— Па говорит, они сами все отлично умеют, потомушто им пришлось перестраивать город после войны. По этим мордам не скажешь, а?

Он грызет семечки и сплевывает на землю шелуху. С едой последнее время у нас туго — «Ответ» теперь не только взрывает, но еще и грабит склады, — однако Дейви всегда удается что-нибудь раздобыть. Мы сидим на груде камней и смотрим на раскинувшийся под нами большой участок с квадратными ямами, траншеями и грудами камней. Для спэклов свободного места почти не осталось.

Поэтому они жмутся к краям и друг к другу. Но возмущаться не думают.

Дейви сплевывает шелуху:

— Ты что, говорить разучился?

— С чего бы? — выдавливаю я.

— Да ты целыми днями только орешь на рабочих и ворчишь на меня. Так не годится. — Он делает плевок на дальность и точность, попадая аккурат в голову ближайшего спэкла. Тот молча смахивает шелуху и продолжает рыть траншею. — Она тя бросила, — говорит Дейви. — Смирись и живи дальше.

Мой Шум вскидывается.

— Заткнись!

— Да я же в хорошем смысле.

От удивления у меня чуть глаза на лоб не лезут.

— А что? — спрашивает он. — Я просто так сказал… Она же ушла, а не померла или еще чего. — Плевок. — Насколько я помню, она девка боевая, умеет за себя постоять.

В его Шуме всплывает воспоминание о том, как его прошили током на берегу реки. Мне бы улыбнуться, но я не улыбаюсь, потомушто вот она, прямо у него и у меня перед глазами.

Здесь — и не здесь.

(где она?)

(черт, где она?)

Мэр Леджер рассказал, что сразу после падения башни армия двинулась прямиком к океану — якобы по чьей-то наводке.

(по моей? неужели он меня услышал? Я весь горю от этой мысли…)

Но мистер Хаммар и его люди ничего там не нашли — лишь несколько ветхих домов да утлых лодчонок.

Потомушто наводка оказалась ложной.

И от этого я тоже весь горю.

(она мне соврала?)

(нарочно?)

— Господи, ушлепок! — Дейви снова сплевывает. — Да тут ни у кого подружек нет. Они либо в тюрьме сидят, либо раз в неделю бомбы взрывают, либо ходят такими большими группами, что подойти страшно.

— Она мне не подружка, — говорю я.

— Неважно. Я только хотел сказать, что тут все без баб. Смирись уже.

Внезапно в его Шуме поднимается мощная волна какого-то чувства, но он тут же ее смахивает, не дав мне вглядеться.

— Чего уставился? — рявкает он.

— Да ничего…

— Ну и все тогда! — Дейви встает, подбирает с камня винтовку и топает обратно на участок.

Не знаю почему, но 1017-й в конце дня всегда оказывается рядом со мной. Я обычно работаю где-нибудь в дальнем уголке, заканчиваю траншеи. Дейви — ближе к переднему краю, следит за возведением дощатой опалубки для будущего фундамента. Этим должен заниматься и 1017-й, но почему-то, стоит мне поднять голову, он всегда оказывается неподалеку. Сколько раз я уже отсылал его подальше…

Нет, он не отлынивает: исправно роет землю или складывает ее ровными рядками, — но при этом неотрывно пялится на меня, норовя поймать мой взгляд.

И цокает.

Я подхожу к нему, держа руку на прикладе винтовки. Над нашими головами собираются серые тучи.

— Тебе было велено работать у Дейви! — рявкаю я. — Что ты тут делаешь?

Дейви, услышав свое имя, кричит с дальнего участка:

— Что?

Я ору в ответ:

— Почему ты все время пересылаешь его ко мне?

— Ты сдурел? — огрызается Дейви. — Они же все одинаковые!

— Это 1017-й!

Дейви картинно пожимает плечами:

— Ну и?!.

За моей спиной раздается громкое язвительное цоканье.

Я поворачиваюсь и… клянусь, 1017-й улыбается.

— Ах ты кусок… — начинаю я, перенося винтовку вперед.

Но тут до меня долетает яркая вспышка Шума.

Она идет от 1017-го.

Едва ощутимая, но ясная как день: я стою перед ним и тянусь за винтовкой. Просто картинка происходящего с его точки зрения.

А в следующую долю секунды он выхватывает у меня винтовку…

И наваждение рассеивается.

Винтовка все еще у меня в руках, 1017-й стоит по колено в траншее.

Никакого Шума у него нет.

Я оглядываю его с головы до ног. Он заметно похудел — впрочем, как и остальные спэклы, — корма на всех не хватает, а 1017-й как бутто вапще не ест.

Значит, и лекарства не получает.

— Ты что задумал? — спрашиваю я.

Но он уже вернулся к работе и вовсю загребает руками землю. Ребра торчат из-под белой-белой кожи.

1017-й молчит.

— Почему никому не дают лекарство, а спэклам дают?

Настал следующий день, мы обедаем. Небо затянуло тяжелыми тучами, и скоро наверняка пойдет дождь: первый настоящий дождь за долгое время. Он, конечно, будет холодный, но нам приказано работать в любую погоду, такшто мы продолжаем следить за тем, как спэклы выливают первый бетон из бетономешалки.

Иван привез ее только севодня утром. Нога у него почти срослась, но он еще прихрамывает, и Шум его полыхает. Интересно, что он теперь думает о тех, за кем сила.

— Как же, это не дает им сговариваться и строить планы, — отвечает Дейви. — Мало ли какие подлые мыслишки у них водятся…

— Но они ведь и с помощью цоканья могут общаться. — Я задумываюсь. — Разве нет?

Дейви только пожимает плечами, как бы говоря: «Да мне плевать, ушлепок».

— Еще сэндвич есть?

Я отдаю ему свой, не сводя глаз со спэклов.

— Разве не лучше знать, о чем они думают? — спрашиваю я. — Разве так не безопасней?

Я смотрю на другой конец участка, где работает 1017-й, а он, понятное дело, смотрит на меня.

Плюх. Первая капля дождя падает на мои ресницы.

— Вот дерьмо! — шипит Дейви, поднимая голову к небу.

Дождь льет три дня без остановки. Строительная площадка становится все грязней и грязней, но мэр не дает нам передышки, поэтому все три дня мы месим ногами и руками коричневую жижу и накрываем траншеи брезентом.

Дейви работает под этими навесами: следит за спэклами, расставляющими новые каркасы для брезента. Я большую часть времени мокну под дождем, придавливая края брезента тяжелыми камнями.

Что за идиотское занятие!..

— Живее! — ору я на спэкла, который помогает мне прижать к земле последний кусок брезента.

Пальцы заледенели и почти не двигаются, потомушто перчаток нам никто не дал, а мэр к нам сто лет не наведывался, такшто и спросить некого.

— Ай! — Черт, в миллионный раз ободрал кожу на костяшках. Прижимаю ссадину к губам.

Спэкл продолжает наваливать камни, не обращая внимания на дождь — это хорошо, потомушто под брезентом на всех места нет.

— Эй! — Я повышаю голос. — За краем смотри! За кра…

Порыв ветра в секунду сдирает кусок брезента, который мы так долго пришпиливали. Спэкл не выпускает его из рук и летит следом. Я бросаюсь за брезентом, скользящим по грязи на небольшое возвышение, и…

Поскальзываюсь, начинаю съезжать по склону…

И тут понимаю, куда меня тащит…

Прямиком в выгребную яму.

Я пытаюсь ухватиться за жидкую грязь, но ничего не выходит, и я громко шлепаюсь в мерзкую жижу.

— Фу!!! — ору я, пытаясь выкарабкаться. Я почти по живот стою в засыпанном известью спэчьем дерьме, от жуткой вони тут же начинает тошнить…

И вдруг — опять вспышка Шума.

Я стою в выгребной яме.

А спэкл — надо мной.

Поднимаю голову.