Читать интересную книгу i 34c69a6b417e3939 - Admin

   Больше всего это было похоже на великанский конструктор, рассыпанный великанским ребёнком. Подарили мне в детстве такой набор, он назывался "Национальный парк". Здоровенная доска, на которой можно было укрепить несколько холмов, выложить между ними озеро из синих плиточек конструктора, насадить лес пластиковых деревьев и поселить редких животных, подлежащих охране. Так вот, представшее перед нами зрелище выглядело так, будто на мой пластиковый лесок уронили мяч. Или мамину любимую вазу с верхней полки. Деревья, росшие по обеим сторонам дороги, оказались повалены, путь перегорожен. Довольно старые деревья, кстати: обычно такие вблизи проезжей части вырубают, чтобы не рухнули на машины, и здесь, видно, не успели. Ну не выросли же они за несколько дней? Дорога была узкая, в две полосы, никак не федеральная трасса, и толстые стволы перекрыли её намертво, подмяв металлическое ограждение. Вверх взметнулась мешанина ветвей, покрытых ещё не опавшей коричневой листвой, и казалось, что перед нами выросли кусты. Странно, большая часть веток должна была подломиться при падении. Я отчётливо представила, как грузовик тормозит перед чудовищной баррикадой, как водитель, матерясь, выпрыгивает из кабины, подходит к завалу, со злостью пиная ближайший ствол, и пытаясь, как и мы, разглядеть что-то за лиственной стеной. Потом поворачивается к деревьям спиной, собираясь снова забраться в машину и связаться по рации хоть с кем-нибудь, а то и просто рвануть обратно: чтобы разобрать такое, нужен не день и не два. И в этот момент тонкая веточка цепляется за его куртку, протыкая рукав, он раздражённо ломает её, но новые ветви уже тянутся к нему, хватают за одежду, раздирают руки и лицо, а потом тянут изломанное тело в переплетение ветвей, чтобы там насытиться горячей кровью.

   - Бред, - вслух сказала я, но автомат не опустила, готовясь выстрелить на любой подозрительный шорох с той стороны. Никогда не бывает так, как в фильмах.

   Обычно бывает намного хуже.

   - Не то слово, - Дэй осторожно оборвал сморщенный листок с ближайшей к нему ветки и растёр в пальцах, - Иногда мне кажется, что день, когда я вдруг очнусь в больнице, накачанный всякой галлюциногенной дрянью, будет для меня как второе рождение.

   - И ты первым делом спросишь, какой сейчас год?

   - Нет, - улыбка, короткая как проблеск солнца, - первым делом я выдерну из руки катетер и пойду искать палату, где держат тебя.

   - Спасибо. Правда, спасибо.

   Очередной порыв холодного ветра, зашуршавший не желающей опадать листвой, вернул нас в эту реальность.

   - Что будем делать? - я последовала примеру Дэя и тоже сорвала лист. Да, тут нужен ветер посерьёзнее - листья вроде бы обычные дубовые, но на черенках держатся на удивление прочно. Ветер, ага. Который валит огромные стволы, но при этом не срывает листву.

   Будем считать, что я поверила.

   - Тебе не кажется, что нас прямо-таки уговаривают обойти? Здесь тяжело и неудобно пробираться, можно напороться на сучок, шли бы вы другой дорогой, деточки...

   - Кажется, - раньше у Дэя была привычка во время раздумий запускать пальцы в волосы, но с шикарной, до середины спины, гривой пришлось расстаться. Уж больно тяжело содержать такие волосы в чистоте. Остричь их под машинку он так и не решился, обкромсал ножницами выше плеч, и теперь прячет недлинные пряди под защитного цвета бандану. Моя срезанная коса так и лежит на дне рюкзака с личным барахлом - тем, что не потащишь с собой на задание, но выбросить жалко. Там же, в одном из карманов, спрятаны завёрнутые в обрывок газеты шпильки. Хочется верить, что однажды они мне понадобятся.

   - Сворачивать нельзя, - продолжает свою мысль Дэй. - Когда ты сворачиваешь с тропы, она зарастает за твоей спиной. Так что сворачивать нельзя, даже если звать будут.

   Я не спрашиваю, кто может позвать нас с обочины. У меня и без того богатая фантазия, некогда подогретая историями Дэя о призрачных попутчиках.

   - Лезем? - по-деловому уточняю я.

   - Лезем.

   Он достаёт из рюкзака обрезок верёвки и на всякий случай связывает наши ремни. Конечно, риск запутаться такой пуповиной в ветвях тоже остаётся, но терять друг друга из виду слишком опасно. Дэй первым ныряет под толстую ветку, ствол делает попытку перекатиться под ногами, но выдерживает. Такое чувство, будто залезаешь в шалаш, только он всё не кончается и не кончается. Если бы кто-то захотел на нас напасть, мы стали бы лёгкой добычей - драться в такой тесноте почти невозможно. Чистое самоубийство. Хотя у нас вся работа - чистое самоубийство. В принципе, за нами даже лезть не обязательно, можно просто прочесать завал парой очередей. Только стрельба - это человеческое, нормальное.

   Дэй останавливается, чтобы срубить ножом пару неудобно торчащих веток на нашем пути, я чуть не налетаю на него. В принципе, идти можно почти не сгибаясь, только под ноги поглядывать, чтобы не попасть ногой в щель меж стволов или не споткнуться о низкую ветку. Вот только отсутствие просвета впереди тревожит: сколько же там деревьев повалено? Я поднимаю голову, насколько позволяет высота проложенного нами лаза, на голову и за воротник куртки сыплется мелкий древесный мусор. Щурюсь, оберегая глаза. Наверху, где ветви истончаются, мелькают серые лоскутки неба. Мне кажется, или они стали темнее?

   - Готово, - тихо говорит Дэй, - Можно пролезть.

   Дальше приходится опуститься на четвереньки - толстая ветка перегораживает путь. Страшновато ненароком потревожить всю эту неустойчивую конструкцию: а ну как выйдет из равновесия и погребёт нас под собой? Неожиданно Дэй проламывается сквозь листву, и внутрь проникает серенький дневной свет. Почти сразу же я слышу сдавленное ругательство.

   - Что там случилось?

   - Выбирайся - увидишь.

   Я спрыгиваю со ствола, оглядываюсь, но ничего опасного или пугающего не нахожу.

   - Под ногами, - подсказывает Дэй, - Посмотри под ноги.

   Я опускаю взгляд - и теперь уже приходит мой черёд ругаться. Асфальт исчез, просто сменился утоптанной пыльной землёй. Вдаль от завала убегает начинающий зарастать просёлок. Причём проложили его не автомобили. Когда проезжает машина, за ней остаются две колеи и полоса травы посередине, а тут - одна пыльная серая лента. Естественно, металлическое ограждение, оберегавшее машины от вылета в кювет, тоже исчезло. Как и столбы. Ну, хоть дорога на месте. Хотя куда она выведет - кто знает. Тут до моего сознания доходит ещё одна неправильность окружающего мира.

   - Деревья. До того, как мы полезли в этот милый шалашик, были дубы и ещё что-то лиственное. Теперь сосны.

   И не просто сосны - целый лес. Причём лес тёмный, замусоренный. Стволы стоят плотно, между ними - сломанные ветки и густой кустарник. Все деревья старые, с толстыми стволами - подлесок просто не выживает в их тени. Обычно сосновые леса светлые, но про "обычно" рассуждать не тянет. Теперь нас прямо-таки подталкивают к единственному пути. Кто-то предположил, что чудеса, с которыми сталкиваешься на очередном "проклятом месте", всего лишь отражение твоих собственных мыслей и предчувствий. Тогда я знаю, почему некоторых из нас побаиваются. Мало кто захочет общаться с человеком, у которого такое в голове творится.

   - Как я понимаю, поворачивать назад бесполезно? - не поворачивай назад, девочка, духи путают тропинки за твоей спиной, и твои собственные следы приведут тебя прямиком в гиблое болото - так предупреждала ведьма героиню одной сказки, отправившуюся за волшебным цветком. Когда-то я таскала с собой компас, но на всех без исключения заданиях он врал, стрелка начинала плясать, словно сумасшедшая, безбожно путая стороны света. Не возвращаться той дорогой, по которой пришёл - ещё одно из наших правил.

   - Не будем. - Дэй стягивает с головы бандану, вытирая вспотевшее от напряжения лицо. - Не поможет.

   Мне становится его жалко. Да, номинально он старший в нашей маленькой группе, он парень, но ему тоже всего семнадцать, и ему страшно, как и мне. Я протягиваю руку и касаюсь его плеча.

   - Идём? - отвязываю верёвку от своего ремня.

   - Да, - Дэй встряхивает головой, отбрасывая с лица слипшиеся от пота пряди, и вновь стягивает бандану узлом на затылке, - Всё как всегда. Эта дорожка похожа на ловушку для глупеньких героев, и мы в неё, разумеется, попадёмся. Позволим монстру нас съесть, чтобы устроить ему несварение желудка.

   Вот и ещё одно правило. Нельзя долго оставаться на месте.

   А дальше стало совсем интересно. Потому что просёлок стал сужаться, превращаясь в тропу, а затем и вовсе затерялся в траве.

   - Ну просто здорово, - прокомментировала я. Вокруг звенела всё та же тишина, нарушаемая разве что шелестом травы под нашими берцами. Кстати, по сравнению с началом пути стало немного теплее. Вот и трава здесь не такая жухлая, её ещё не прихватывало утренним морозом. Хотя, может, теплее просто за плотной стеной деревьев. Начинало темнеть, да ещё как-то слишком быстро, но это как раз не было удивительно. День и ночь в таких местах очень любят играть в прятки. Кстати, ночевать здесь не рекомендуется. Да, иногда приходится, и напарник всегда караулит спящего. Но, если можно обойтись без сна, лучше обойтись без сна, а если спать, то под открытым небом безопаснее, чем под крышей. Сон - выход за грань, но эти ворота открыты в обе стороны.