— Я боялась, что ты покончил со светской жизнью. Свет полон разговоров о твоем исчезновении. — Едва ли это извинение, но если начать с этого, ее визит быстро закончится. А Мисси намеревалась оставаться здесь как можно дольше.
— И ты явилась сюда, чтобы убедиться, что я еще здесь? Странно. Ты же видела меня сегодня днем. Незачем было приходить ко мне домой. — Он шире расставил ноги и скрестил руки на груди.
Мисси нервно облизнула губы.
Глаза Джеймса проследили за этим движением. Он стиснул зубы. Обогнув Мисси по широкой дуге, направился к серванту по толстому обюссонскому ковру, заглушавшему шаги. Ей показалось, что его руки дрожат, когда он наливал себе виски.
— Может, ты все же объяснишь мне цель своего визита и отправишься дальше? — поинтересовался он ворчливым тоном, сделав основательный глоток, прежде чем повернуться к ней лицом.
Мисси осторожно двинулась к нему. Лицо Джеймса стало еще более жестким; на щеках с трехдневной щетиной заиграли желваки. Подойдя вплотную, она с трудом удержалась, чтобы не пройтись по ним пальцами.
— Мне хотелось извиниться перед тобой за свое поведение на прошлой неделе, — мягко сказала она. — Я бы сделала это сегодня, когда ты был у нас, но…
Он бросил на нее острый взгляд.
— Но ты была занята. Надеюсь, высокочтимый лорд Гренвилл попросил наконец твоей руки? И я нахожусь в обществе будущей герцогини Уилтшир? — Он сделал еще один глоток виски, прежде чем резко поставить бокал на темное дерево серванта.
Мисси вспыхнула и отвела глаза. Заметив ее смущение, Джеймс усмехнулся.
— И каков был твой ответ?
Он явно пытался вызвать ее на ссору, но она пришла сюда не для этого. Она пришла, чтобы… что? Почему она пришла сюда на самом деле? Потому что не могла не прийти.
— Я сказала ему, что не хочу выходить за него замуж. Возможно, я не созрела для брака. — Если, конечно, это не брак с Джеймсом, добавила она про себя.
Джеймс мрачно рассмеялся.
— Может, ты и не созрела для брака, зато созрела для кое-чего другого. — Окинув ее сердитым взглядом, он проследовал мимо нее к коричневому кожаному креслу и уселся.
Ответить на подобную реплику было бы ошибкой, и Мисси пропустила ее мимо ушей. Последовав за Джеймсом, она опустилась на краешек дивана напротив и сцепила пальцы на коленях. Джеймс наблюдал за ней в угрюмом молчании.
— Повторяю, я пришла извиниться. Я ужасно сожалею о том, что наговорила, и о своем ребяческом поведении. Мне давно хотелось извиниться, но ты был неуловим на прошлой неделе.
— София рассказала мне, что ты прислала ей письмо с извинением и цветами. Могла бы и мне прислать записку.
— Я хотела, но… это как-то неправильно. Надо извиниться перед тобой лично. Ведь мы не чужие.
Его глаза сверкнули.
— Это единственная причина, по которой ты пришла? Если ты рассчитываешь на что-нибудь еще, то будешь весьма разочарована. У меня уже есть планы на сегодняшний вечер.
Приступ жгучей ревности, захлестнувший Мисси, был таким мощным, что ей стало дурно.
Джеймс проглотил остатки бренди и поставил бокал на столик. Сосуд глухо звякнул, соприкоснувшись с деревянной поверхностью. Поднявшись на ноги одним гибким движением, он устремил на нее холодный взгляд.
— Я принимаю твои извинения. Итак, извинения принесены и приняты. Полагаю, ты найдешь дорогу к выходу.
Мисси растерянно моргала, ошеломленная его прытью. К тому времени, когда она открыла рот, чтобы возразить, он уже был на полпути к двери. Еще несколько секунд, и он скрылся в коридоре.
Опомнившись, Мисси вскочила на ноги и кинулась за ним. Что за невозможный человек, черт бы его побрал! Джеймс уже добрался до лестницы и, не оглянувшись, устремился вверх по ступенькам, словно за ним гнался сам дьявол. Когда она добежала до подножия лестницы, он уже скрылся наверху.
— Могу я помочь вам, мисс?
Обернувшись, Мисси увидела дворецкого, который стоял у входа в столовую. Его губы были неодобрительно поджаты, лысая голова поблескивала в свете бронзовых канделябров.
— Нет, спасибо. Я вспомнила, что у меня есть еще одно дело… к лорду Радерфорду. Я поднимусь на минутку. — Мисси двинулась вверх по лестнице с неприятным ощущением, что она никогда больше не посмеет посмотреть в глаза дворецкому Джеймса. Но в данный момент она не могла позволить себе такую роскошь, как стыд или щепетильность. Ей необходимо прояснить ситуацию с Джеймсом. Пока расстояние между ними не стало непреодолимым.
Добравшись до лестничной площадки, она заметила, что одна из дверей приоткрыта. Когда она подошла ближе, ее глаз уловил движение внутри.
— Джеймс? — тихо, почти шепотом, окликнула она и заглянула внутрь.
Джеймс стоял спиной к ней около высокого комода с ящиками. Мисси толкнула дверь, распахнув ее шире, и шагнула в комнату.
Щелчок закрывающейся двери отозвался эхом в просторном помещении. Джеймс стремительно обернулся и ошеломленно уставился на Мисси, обрамленную дверной рамой, как страдающий ангел. Она медленно проследовала дальше.
— Ты что, совсем лишилась рассудка? — произнес он с холодной яростью.
— Джеймс, нам нужно поговорить. Нам нужно внести ясность в наши отношения. Они уже не такие, какими были, когда я… Словом, они уже не такие, как прежде.
— Естественно. Ты больше не ребенок, как ты любишь повторять. Наши отношения уже никогда не будут прежними. — Гнев его рассеялся, но губы едва шевелились, произнося слова словно через силу.
Мисси являла собой воплотившийся в жизнь соблазн, не представляя в своей невинности, как она близка к тому, чтобы быть изнасилованной. Если бы она знала, то не стояла бы перед ним в своем скромном девичьем платье на расстоянии вытянутой руки, искушая, как никто и никогда прежде.
— Тогда давай хотя бы попробуем разобраться в них. — Она протянула руку, коснувшись его щеки. Джеймс вздрогнул, но невидимая сила удерживала его на месте, не позволяя отстраниться.
— Мисси, я знаю, что тебе кажется, будто ты влюблена в меня, но это не так, — хрипло отозвался он.
Она опустила руку, устремив на него умоляющий взгляд.
— Тогда давай будем друзьями.
Джеймс издал сдавленный смешок.
— Ты же знаешь, что это невозможно.
— Почему?
Внезапно его самообладание дало трещину, уступив напору эмоций, которые Джеймс так долго сдерживал. Он резко притянул ее к себе, прижав ее женственную мягкость к своему твердому телу.
— Потому что я не хочу заниматься этим со своими друзьями, — прорычал он и приник к ее губам в яростном поцелуе. Обхватив ладонью ее затылок, он упивался сладостью ее рта, а его другая рука вытаскивала шпильки из ее прически, пока тяжелая масса каштановых волос не упала ей на спину как шелковистая мантия.