они вышли на холодный ночной воздух. На бесплодной, серой земле вереницы экипажей вились по ландшафту. Баэл повернулся и сделал несколько шагов к своей чёрно-серебристой повозке.
Он распахнул дверь, жестом приглашая Урсулу войти.
Она села, положив меч на колени, и он забрался рядом с ней, закрыв дверь.
— Сними куртку, — сказал Баэл.
Она сделала, как было велено, сняв чёрную кожаную куртку. Кровь лилась из её плеча, и она старалась не смотреть на глубокую рану, которая разорвала сухожилия и мышцы.
Челюсти Баэла сжались при виде этого. Клинок Рема прошёл мимо воротника её куртки, прямо в её плоть.
Баэл коснулся её кожи, как раз у краёв раны, и закрыл глаза. Магия теней закружилась, исходя от его тела, омывая её рану успокаивающей волной. Урсула чувствовала, как боль покидает её плечо, сменяясь мягким покалыванием, мощной лаской.
От кончиков его пальцев исходило тепло. Неужели эти нежные руки только что убили четырёх демонов?
Урсула посмотрела ему в глаза, и её пульс участился. Может, это травма от драки, но когда Баэл находился так близко к ней, прикасался своими сильными руками к её телу, она не могла ясно мыслить.
— Где ещё ты ранена? — тихо спросил он.
Ей потребовалось мгновение, чтобы вспомнить, как говорить.
— Спина.
Он отвёл взгляд.
— Тебе нужно будет снять корсет и повернуться лицом в другую сторону.
Её пульс участился, и Урсула отвернулась от Баэла. Она медленно начала расстёгивать корсет спереди, затем стянула его полностью. Её соски затвердели на холодном воздухе.
Она почувствовала, как тёплые кончики пальцев Баэла прошлись прямо по ране.
— Я вижу, ты была защищена двумя слоями брони Серы. Какое оружие рассекло твою плоть?
— Коса.
— Ты убила жнеца?
— Да.
Она почувствовала, как его магия омывает её кожу, успокаивая боль и одновременно согревая её тело. Когда она больше не могла чувствовать боль от пореза, кончики пальцев Баэла скользнули ниже по её спине, и по телу разлилось тепло. Несмотря на холод, её грудь окрасилась румянцем.
Она напряглась. «Урсула, ты больная извращенка». Почему она сейчас думает о сексе? Она только что приняла участие в бойне.
Баэл отдёрнул руку.
— Ты можешь снова одеться.
Урсула натянула на себя корсет, снова застёгиваясь. Она была уверена, что её щёки раскраснелись, и что Баэл заметит румянец на её теле, расширенные зрачки. Что он подумает о том, что она возбудилась от его прикосновений после всего, что только что произошло?
С другой стороны, она была почти уверена, что когда-то читала, что секс и смерть идут рука об руку. Во время бубонной чумы люди реагировали одним из двух способов: или ходили по улицам, избивая себя плетьми в знак раскаяния, или трахались с незнакомцами в лесу.
Очевидно, она была из тех, кто трахается с незнакомцами. Если бы её заставили угадать, то она сказала бы, Баэл, скорее всего, из тех, кто занимается самобичеванием.
Она застегнула пуговицу на верхней части своего корсета.
— Мы уезжаем?
— Ты должна вернуться в особняк, но я к тебе не присоединюсь.
— Почему нет?
— Я должен решить кое-какие вопросы с лордами.
Урсула взглянула на него, уверенная, что её щёки до сих пор пылают от интенсивного удовольствия, вызванного его прикосновениями.
— Я забыла поблагодарить тебя за меч.
— Ты заслужила честный бой. Но не забывай, что, в конце концов, только один из нас может выжить.
От его слов по её телу пробежал холодок.
— Я знаю.
«И маловероятно, что это буду я».
Баэл начал закрывать дверцу, но снова повернулся к ней. Нахмурив брови, он наклонился к экипажу и встретился с ней взглядом.
— Когда вернёшься, набери ванну с лавандой. Это поможет избавиться от ночных кошмаров.
Он снова отстранился, закрыв дверь с финальным щелчком.
Глава 25
Сера вскочила на ноги в тот же момент, когда Урсула открыла дверь в свои покои. Глаза онейройки были безумными, но её вопрос оставался невысказанным. Слабый солнечный свет струился сквозь затемнённые окна.
Урсула подняла ладонь.
— С ним всё в порядке. С Массу всё в порядке. И с Баэлом тоже. Мы все справились.
Сера упала на колени, сцепив руки вместе.
— Слава богам. Я знала, что всё будет хорошо, хотя бы только сегодня, — она поднялась, и её глаза раскрылись шире. — Массу совершенно невредим?
— Не только невредим, но и победил в турнире. Он убил пять демонов.
Ладонь Серы взлетела к её рту.
— Не ври мне.
— Я бы никогда тебе не соврала. Он голыми руками прикончил пятерых.
«Зубами, если честно».
— О, мои боги. О, мои боги, — тихо бормотала Сера, заламывая руки. Она сделала паузу, и её глаза выпучились ещё сильнее. — Лорд тоже хорошо сражался?
— Да, с ним всё в порядке, — сказала Урсула со вздохом. — На нём ни царапины. Он движется, как ветер.
Сера уронила лицо в ладони. Поскольку её лицо было скрыто, её легко можно было принять за ребёнка.
— В чём дело?
— Я не знала, кто откроет дверь: ты, милорд или кто-то другой. Будь это кто-то другой…
Горло Урсулы сжалось. «Любой другой демон убил бы тебя, не так ли?» Несмотря на предупреждение Баэла, она не могла примирить эту милую женщину с жестокостью, которую видела в Массу. Могла ли Сера сражаться таким образом? Трудно поверить, что эта маленькая швея в своих кардиганах может сдирать плоть от черепа.
— Сера? — неуверенно спросила она. — Все ли онейрои сражаются зубами вместо оружия?
— Что? — Сера вытерла слезу с глаза.
— Онейрои когда-нибудь пользуются мечами или кинжалами?
Сера нахмурила брови.
— Конечно, онейрои используют мечи. Почему ты спрашиваешь об этом?
— Твой брат… — «И, честно говоря, все остальные онейрои, с которыми я когда-либо сражалась». — Массу не использовал свой меч. Он пустил в ход свои зубы.
— Нет, — Сера покачала головой. — Нет. Не говори мне такое.
Кровь Урсулы застыла в жилах.
— Что такое?
— Такой способ ведения боя запрещён. Те, кто отведает запретной плоти, превращаются в зверей. Они становятся Развращёнными!
У Урсулы пересохло во рту. Абракс, по-видимому, развратил целую кучу онейроев.
Словно обезумев, Сера вцепилась в свои волосы.
— Как только онейрой начинает, он не может остановиться. Зов крови слишком силён. До появления Никсобаса Развращённые подвергались остракизму — их отправляли бродить по пустошам, где они питались друг другом, как дикие звери.
— Что такое запретная плоть?
— Любое сырое мясо. Это относится только к онейроям. Это что-то в нашей природе. Если есть слишком много мяса, это меняет нас. Разжигает другой вид голода. Мы становимся сильнее, быстрее и злее, но цена этому — наш рассудок, — её губы изогнулись, обнажив зубы. —