Я ведь и правда был в «андромедовской» одежке. Только галстук не на шее, а вокруг головы, как бандана.
— Ты совсем такой же, — сказала она.
— И ты… Рина, это мои друзья, мы вместе пришли, — торопливо заговорил я, чтобы не поддаваться смущенью. — Это Максим Чибисов, который отзывается только на пароль «Чибис». А это Саньчик и Соня, коллективный позывной «Вермишата»…
— Я вас помню, — сообщила Вермишатам Рина. — Вы прошлым летом приезжали к дяде Мише Лебядкину, рыбачили с ним.
— Мы тебя тоже помним… маленько, — сказал Саньчик. — А это Бумсель…
Бумсель встал на задние лапы, изъявил полую готовность к знакомству и дружбе с девочкой Риной. Рина потрепала пуделя по ушам, и он описал вокруг нее черную косматую орбиту.
Потихоньку подтягивались к нам с разных сторон ребята — в основном «вермишельного» возраста. Смотрели с вежливым интересом. Бумсель подскакивал к ним, позволял гладить и лохматить себя …
— Чего мы стоим на солнцепеке? Пошли в наш Пуппельхаус, — предложила Рина.
— Куда? — вместе удивились Саньчик и Соня.
Рина объяснила всем нам сразу:
— Это по-немецки значит «кукольный дом». Один здешний мальчик придумал такое название. Он знает язык, у него бабушка из поволжских немцев…
— А почему «кукольный»? — спросил Чибис.
— Ну… мы хотим там устроить что-то вроде клуба. С кукольным театром…
— Веселое название. Как из сказки, — одобрил Чибис.
Рина быстро взглянула на меня: «Помнишь»?
— Театр, как в «Андромеде»? — сразу сказал я. — «Дедка за репку»?
— Ну… да. Только чтобы все, как в настоящем театре: крыша, сцена…
Я осторожно спросил:
— Рин, ты, значит, по-прежнему умеешь вот так… — Я повел в воздухе ладонями, будто командовал бумажными куклами.
— Ой, да у нас это многие умеют! Некоторые даже большими куклами командуют, из деревяшек и тростника…
Меня потянуло за язык.
— И, наверно, лучше всех тот, кто примагничивает утюги?
Рина не учуяла моей слабенькой ревнивой подначки.
— Нет, он-то вот и не умеет. Он только с железом хорошо обращается. Этот велосипед как раз он и отыскал три года назад. Мы гуляли в поле, а Костик вдруг замер и говорит: «Подождите»… И вытянул руки, будто навстречу кому-то. И мы смотрим: по траве едет к нам трехколесный малыш… Мы тогда сразу же придумали, что будет такой памятник. Пень раньше просто так торчал на площади, а тут пригодился…
— Здорово придумали, — сказал Чибис. — Посмотришь, и что-то… даже внутри щекотится.
«Чибис ужасно боится щекотки», — чуть не выпалил я. Но хватило ума сдержаться. К тому же ведь и у меня что-то «щекотало», когда смотрел на велосипедик…
Мы пошли через площадь.
— А зачем здесь везде колёса? — спросил я. Потому что увидел еще одно колесо, оно валялось прямо в одуванчиках.
— Обычай такой, — охотно разъяснила Рина. — В прошлые времена здесь жили мастера, которые строили телеги для обозов. С той поры и осталось много колес. Говорят, что в них добрая сила. Ну, вроде как особая энергия… Но у нас тут не только тележные колеса. Есть такое, что ахнешь! Памятник деревенской старины… Вот перейдем площадь, и увидите.
Но площадь была широкая, мы шли и шли под солнцем (а колокольни Ново-Камышина словно плыли не отставая от нас — неподалеку, но будто в ином пространстве). Здешние ребята шагали с нами, но чуть в сторонке, не мешали разговору. Смирные такие и улыбчивые…
Наконец я решился сказать про главное:
— Рин… я, конечно, свинья. Не позвонил, ни появился ни разу за целый год… Но у меня же не было твоего номера. А как сюда добираться, никто не мог объяснить. Только вот Вермишата сегодня показали дорогу…
— Нет, это я свинья, — решительно заявила Рина. — Я два раза была в городе, хотела отыскать тебя. Даже нашла нашу старшую вожатую, у нее сохранились лагерные списки с адресами. Но в твоей квартире оказались другие люди.
— Да, мы переехали…
— А второй раз хотела зайти в твою школу, но она была закрыта, потому что каникулы…
— Рин, а почему до вас так трудно добираться? Ну, прямо как секретная база какая-то…
— Никакая не секретная. Просто несколько лет назад развелось много охотников скупить здесь участки и понастроить всякие дачи и коттеджи. Богатые бездельники. А у нас тут производство: консервные фабрики, пасеки, молочные фермы… Наши жители заволновались, мэр созвал собрание, и на нем решили: поставить блокаду. Обратились в Эс Эс Гэ…
— Это что такое?
— Союз свободных городов, есть такие. Инск, Реттерберг, Малые Репейники, Ново-Туринск, Овражки… Это те, где самоуправление. Правда, у нас не город, а поселок, но они все же помогли…
— Как помогли? — спросил я и почему-то вспомнив про Яна и лабораторию «Прорва». — Колдовство, что ли, какое-то или особая энергетика?
— Энергетика… И колдовство, наверно, тоже… Но я в этом ничего не понимаю. Понимает только мэр, Валентин Валентиныч, да Совет городов…
Мы с Риной шли рядышком, а Вермишата и Чибис — чуть в сторонке. Говорили о чем-то своем. Видно, не хотели мешать нам…
— Сворачиваем, ребята! — сказала Рина.
Мы оказались в широком переулке с бревенчатыми домами, с деревянными петухами на крышах. Здесь, на потемневших от преклонного возраста воротах, тоже виднелись колеса — большие и маленькие. Но самое главное колесо не поместилось бы ни на каких воротных створках! Если его прислонить к дому, оно оказалось бы ростом от завалинки до трубы!
Черное от старости колесо вертикально держалось на врытых в землю столбах. Его окованная ось уходила под маленькую двускатную крышу. Я догадался, что это навес над колодцем. Сруб колодца был сверху закрыт деревянным щитом, на нем красовался могучий замок (вроде того, что был на будке, где мы прихватили тачку). Вместо спиц в колесе перекрещивались двойные балки. На них виднелась узорчатая резьба. А в обод снаружи были врезаны поперечные рукояти — чтобы вертеть колесо. Видимо, когда-то к оси прикреплялась цепь с бадьей…
— Ух ты… — сказал я (и Чибис, кажется, тоже).
— Памятник старины, — объяснила Рина. — Ему двести лет. Раньше в колодце брали воду, но потом он обмелел, оттого что рядом проложили водопровод. И мэр велел запереть крышку, чтобы никто туда не совался. А то здешний народ такой — сперва лезут на колесо, а потом свешивают головы в колодец… — И она глянула на ребятишек, что шагали сбоку от нас.
«Народ» будто ждал команды. С индейскими криками десяток пацанят и девчонок бросились к ободу, заподскакивали, повисли на рукоятках. А некоторые запрыгнули внутрь обода, закувыркались на спицах-балках. Колесо скрипуче завертелось. А я подошел к срубу, лег животом на теплую дощатую крышку. Рядом с замком чернело квадратное отверстие — размером с почтовую открытку.
Я глянул в эту дыру. В ней было темно, несло из нее холодом и влагой.
Чибис и Рина по бокам от меня стукнули о крышку коленками. Рина сказала:
— Раньше самые отчаянные мальчишки лазали по колодцу вниз, там внутри, в стенках, скобы. Спустятся до воды, черпнут ладошками и пьют. Считалось, что вода прибавляет сил и заживляет ссадины. В общем, живая вода…
— Разве нельзя просто зачерпнуть кружкой и поднять через отдушину? — спросил Чибис.
— Можно. Только считается, что, если спустишься там, волшебство сильнее…
Я сел на доски, раскинув ноги. Мне вниз не хотелось. Здесь, у колодца, было солнечно и весело. Лихой «народ» на колесе шумел все громче, колесо вертелось все быстрее. Подошли Соня и Саньчик. Соня спросила голосом «воспитательши»:
— Рина, ты не боишься, что дети свихнут себе шеи?
— Не свихнут, — успокоила Рина. — колесо не позволит. Оно за двести лет ни разу не обидело ребят… А вертеть его время от времени очень даже полезно. Потому что оно — гироскоп…
— Что? — быстро перепросил Чибис.
— Гироскоп — такое устройство, которое помогает поддерживать во всем мире устойчивость. Их много на Земле, хотя не все люди про них знают. Папа говорит, что и это колесо из их семьи…
Ребятишки галдели, как воробьята. Мне вспомнился перевернутый плуг на обочине — там тяжелое колесо тоже вертелось от скачущих воробьев… Может, и правда гироскопы?
Стасик Барченко в «Артемиде» однажды рассказал мне, что в городе Уральске, в подвале сгоревшей табачной фабрики, есть большущее стеклянное колесо, внутри которого скачут шахматные лошадки и рыжий кот, и оно вертится постоянно. И тоже сказал слово «гироскоп». Он будто бы сам бывал в этом подвале и знаком со сторожем колеса, инвалидом по имени Лихо Тихонович… Я тогда решил, что это фантазия. А теперь вспомнил уже по-другому…
А Чибис почему вздрогнул? Тоже слышал про такие гироскопы?
Соня рассудительно сказала: